Хотя у самки гигантских сумчатых летяг в сумке на животе два соска, в ней, как правило, находят только одного детёныша.
Первые шееть недель он висит там, крепко присосавшись к соску, и только позже открывает глаза; в четыре месяца детёныш начинает вылезать из сумки, но и после этого он ещё долго катается на материнской спине, никак не решаясь оттуда слезть.
Поймать этих животных не так-то просто. Пожалуй, чаще всего они попадают в руки во время лесозаготовительных работ. Именно таким образом парочку гигантских сумчатых летяг раздобыл себе зоолог Дэвид Фли. В течение двух с половиной лет он кормил их листьями эвкалипта и хлебом, смоченным в воде и обмазанным мёдом. Животные весь день напролёт спали и только к вечеру оживлялись. Они разрешали себя гладить, но, к счастью, не ползали по своим хозяевам, как это делают сахарные белки. Это было бы не слишком-то приятно, потому что у них острые и твёрдые как сталь когти. Самец в один прекрасный день выскользнул через приоткрытую дверцу клетки — и был таков. Однако через два дня он вернулся — то ли в поисках своей самки, то ли потому, что на воле не нашёл для себя подходящего питания.
Гигантская сумчатая летяга впервые была описана под названием чёрного летающего опоссума ещё в 1789 году. Написал о ней губернатор А. Филлип в своём отчёте о поездке в Ботани-Бей, первую британскую колонию для заключённых, которая находилась там, где сейчас раскинулся многонаселённый город Сидней.
«Мех их так прекрасен, — писал автор отчёта, — что, если как следует организовать добычу этих животных, он, безусловно, может стать замечательным объектом для экспорта». К счастью, скорняки оказались другого мнения. Хотя шкурки сахарных белок и гигантских сумчатых летяг имеют длинную ость и достаточно пушисты, но мех их непрочен и плохо поддаётся обработке.
Вот как выгодно иногда иметь непрочную шкуру! Будь это не так, вряд ли кто-либо из этих животных дожил бы до наших дней.
ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ
СУМЧАТЫЙ ВОЛК УХОДИТ НАВСЕГДА
«Он дошёл до той грани, от которой нет возврата и никакие, даже самые лучшие, намерения его уже не спасут»— так пишет о сумчатом волке (Thylacinuscynocephalus) ведущий зоолог острова Тасмания Майкл Шарленд.
Просто убийственно! Если бы этот уникальный самый большой сумчатый хищник Австралии был изобретён или сконструирован людьми, а не создан самой природой за миллионы лет эволюционного развития, тогда, разумеется, нашёлся бы способ его сохранить. В конце концов находит же средства ООН, чтобы спасти каменных колоссов Абу-Симбела от за— топления в новом водохранилище. И у многих богатых людей тоже находятся на это деньги. А между тем эти каменные фигуры на левом берегу Нила не только прославляют жившего три тысячи лет назад египетского фараона Рамзеса II, но, как и пирамиды, напоминают о тяжком невольничьем труде десятков тысяч несчастных рабов, влачивших жалкое существование во имя славы и процветания бесчеловечных тиранов. Тем не менее этими творениями рук человеческих восхищается весь современный мир. А то, что создано не руками человека, а матерью-природой, то пускай пропадает, предаётся забвению, разрушается и исчезает. Чтобы уберечь сумчатого волка, это величайшее чудо природы, от полного исчезновения с лица земли, нужна ведь только крохотная часть той суммы, которая отпущена на спасение каменных колоссов Абу-Симбела. Но к сожалению, сумчатый волк обитает на далёком, затерянном на краю света острове, на котором много леса, но мало людей, которым небезразлична судьба вымирающих животных. А остальным все равно: пусть вымирает, подумаешь, одной тварью меньше! Жил бы этот уникум в каком-либо из сегодняшних культурных центров человечества — в Соединённых Штатах, в Европе или в Советском Союзе, вокруг него непременно поднялась бы шумиха, и уж, наверное, там не пожалели бы какой-то ничтожной суммы денег, необходимой для его спасения. Думаю, что не пожалели бы. Но в Австралии, без сомнения, по этому поводу беспокоиться не станут. Хотелось бы узнать, что об этом будут писать наши внуки в 2020 году? Мне кажется, я знаю наперёд, что они будут писать и как нас будут проклинать.
Печальную судьбу «тасманского тигра» (как совершенно нелепо называют сумчатого волка за поперечные полосы на задней части его тела) предвидел ещё естествоиспытатель Джон Гульд, посетивший более ста лет назад этот лесистый и гористый остров. Он писал:
«Если этот относительно небольшой остров будет более плотно заселён и его девственные леса из края в край пересекут проезжие дороги, число этих удивительных зверей резко пойдёт на убыль. Их просто истребят, как истребили волков в Англии и Шотландии, и вскоре будут описывать как вымершее животное».
К счастью, волки водились не только в Англии и Шотландии, а потому здравствуют ещё и поныне. А вот сумчатый волк не встречается нигде больше на земном шаре, кроме острова Тасмания.
Надо сказать, что европейские поселенцы отнюдь не дожидались, пока остров пересекут удобные автострады или на нём появятся многолюдные города: они принялись за истребление сумчатого хищника сразу же, как только появились на острове. А уничтожали они его за то, что он время от времени кроме кенгуру (своей обычной добычи) начал таскать и домашних овец. А этого, как известно, человек не прощает.
И нельзя сказать, что остров был особенно перенаселён. На его 63 тысячах квадратных километров (что составляет три четверти Ирландии) проживает всего 300 тысяч жителей, из которых каждый третий живёт в главном городе — Хобарте. И тем не менее уже больше ста лет назад назначалось вознаграждение в 100 марок за голову каждого убитого волка. Правда, теперь уже наоборот — объявлен штраф в две тысячи марок за убийство сумчатого волка. Но поздно. Спасти это животное уже невозможно.
Прошло много времени, пока тасманцы поняли, каким бесценным сокровищем они обладают и что означает иметь в своём распоряжении единственное на Земле крупное хищное сумчатое животное.
Сначала сумчатых волков ежегодно убивали сотнями. А тех, которые случайно попадались в капканы, поставленные на кенгуру, и оставались при этом не задушенными, отправляли в маленький зоопарк города Хобарта (этот зоопарк существовал только до 1940 года). В нём в общей сложности содержалось девять или десять сумчатых волков, большая часть которых была поймана на западном побережье Тасмании, причём последний — в 1933 году. Хобартский зоопарк обменивал этих зверей на других, чужеземных, животных. Так постепенно выменяли всех сумчатых волков: сперва — на двух львов, затем на белого медведя и слона, а последнего волка — на целую коллекцию экзотических п?иц. Некоторых же просто продавали за океан. Так, в 1909 году одного сумчатого хищника приобрёл Кёльнский зоопарк, в 1913 году —Антверпенский, а в Лондонском перебывало их не меньше дюжины; последний погиб в 1931 году. В Нью-Йорке с 1908 по 1919 год их пере— бывало четыре. Деятели из Хобартского зоопарка очень бойко торговали этим чудом природы, воображая, что они смогут его раздобывать бесконечно. Но кончилось тем, что у них остался один-единственный хромой волк, окончивший свои дни в печальном одиночестве. С 1933 года ни одного сумчатого волка больше поймать не удалось.
В европейских зоопарках эти животные показали себя довольно холодоустойчивыми и отнюдь не склонными к ночному образу жизни, как это указывалось в специальной литературе. С ними не очень-то нянчились, и тем не менее они жили в неволе весьма подолгу. Так, один сумчатый волк, получая лишь куски тощей говядины или конины и изредка какое-нибудь мелкое животное вроде кролика, прожил в Лондонском зоопарке восемь лет и четыре месяца, а другой, в Вашингтоне, прожил в заточении семь лет.