– Черт побери, Энни, как ты могла позволить нашей дочери сделать это?

– Что сделать? Жить с мужчиной, за которого она собирается замуж?

– Разве ты ей не запретила?

– Ей восемнадцать лет, Чейз. Она совершеннолетняя. Достаточно взрослая, чтобы принимать решения самостоятельно.

– Ну и что?

– Что значит – ну и что?

– Ты могла бы сказать ей, что она ошибается.

– Любовь – это не ошибка.

– Любовь… – Чейз покачал головой. – Скорее, тут секс.

– Я просила ее подождать и подумать, как следует, чтобы убедиться, что она поступает правильно. Она сказала, что уже подумала и решила.

– Секс, – повторил Чейз.

Энни вздохнула.

– Секс и любовь идут рука об руку.

– Ну, у Дон с Ником могло быть что-то одно. И надежда, что второе придет после свадьбы. – Чейз уставился на свой чай. – Впрочем, наверное, это слишком старомодно.

– Так было у нас.

Чейз зло посмотрел на нее. Кровь бросилась ему в лицо.

– То, что мы сделали… или не сделали, не имеет никакого отношения к данной ситуации.

– А вот тут ты ошибаешься. – Энни встала, взяла свою кружку, обхватила ее обеими руками и подошла к окну, которое выходило в сад. – Боюсь, что как раз имеет самое прямое отношение…

– О чем ты говоришь?

– Сделай одолжение, погаси свет. У меня в голове словно молоток стучит.

– Прими аспирин.

– Я уже приняла. – Она села на подоконник, подтянула колени к подбородку. Ее взгляд был устремлен в темноту за окном. – Ты хочешь знать, что сказала Дон? Хорошо, я расскажу. Но тебе это вряд ли понравится.

– Мне и так не нравится большая часть того, что произошло сегодня, – сказал Чейз, поднимаясь и направляясь к ней. – Так что какая разница?

– Первое, что она сказала, – это что любит Ника.

– Угу. – Чейз скрестил руки на груди и прислонился к оконной раме.

– Она сказала, что знает, что и он ее любит. А сбежала от него по той же самой причине.

Брови Чейза подскочили вверх.

– Стой-стой, я правильно понял? Наша дочь влюбилась, была помолвлена с парнем, жила с ним, вышла за него замуж, отправилась с ним в свадебное путешествие, а затем решила сбежать, потому что… они любят друг друга?

Энни вздохнула.

– Ну, немного сложнее.

– Ты сняла камень с моей души. А то я уже подумал, что схожу с ума. И что же еще?

– Она боится.

– Она боится, – повторил он, стараясь оставаться спокойным. У него было ощущение, что он погружается в омут эмоций, из которого женщины легко выплывают, но в котором мужчины тонут. – Чего?..

– Боится, что они разлюбят друг друга.

– Энни… – Чейз сел рядом с ней. Их колени соприкасались. – Ты сейчас сказала, что дети любят друг друга. У них все только начинается. У нее нет повода думать…

– Она боится того, что случится. Их любовь завянет и умрет.

– Это смешно.

– Я ответила ей то же самое. А она мне сказала… – Энни проглотила комок в горле, – сказала, что наблюдала за нами на свадьбе сегодня.

– Значит, наблюдала, – кивнул Чейз, как будто наконец-то понял, о чем она говорит. – За мной и за тобой?

– Да, – подтвердила Энни, – за тобой и за мной. – Говорит, что ей было очень больно смотреть, как неприятно нам было, когда нас заставили танцевать друг с другом.

– Ну конечно, неприятно. Никто нас не предупредил. Ты объяснила ей это?

– Да.

Чейз вспомнил тот момент, когда он обнял Энни. И еще вспомнил, какое удовольствие при этом испытал. Он хмыкнул.

– Но мы ведь справились, правда?

– Конечно. Так и я сказала ей.

– А она?

– А она сказала, что… видела, как мы притворялись, что нам нравится танцевать друг с другом снова. – Щеки Энни горели. Она ясно вспомнила миг, когда объятия Чейза из нежеланных превратились вдруг… превратились вдруг… Она сделала глубокий вдох. – Я сказала, что ей не о чем беспокоиться.

– А она?

– С этого все и началось. – Энни поставила кружку рядом с собой и сжала обе руки между коленей.

– Что началось? Я по-прежнему не понимаю, о чем…

– Дон начала рассказывать, как она стояла в аэропорту, пока Ник сдавал багаж и регистрировал билеты, и внезапно ее поразила мысль, что самое печальное в наших с тобой отношениях – это то, что когда-то мы с тобой очень сильно любили друг друга.

– Ей бы было приятнее, если бы мы не любили?

Энни сглотнула. В горле у нее пересохло.

– Она говорит… говорит, что в первый раз поняла, что мы с тобой чувствовали то же, что они с Ником. И если уж ее родители могли перейти от этого чувства к тому, что они испытывают друг к другу сегодня, то тогда она не хочет, чтобы такое случилось с ней и с Ником.

Чейз уставился на Энни. В ее глазах стояли слезы. Она тоже вспоминала то, что когда-то было между ними? Радость? Страсть? После долгого молчания он прохрипел:

– А что ты ей сказала?

– Что я могла сказать?

– Для начала – что наши ошибки не имеют к ним никакого отношения.

Энни махнула рукой.

– Дон заявила, что лучше все прекратить сейчас, пока они любят друг друга, чем дожидаться, когда… когда они будут друг друга ненавидеть.

– Бог мой, Энни, разве мы ненавидим друг друга? Ты же ей это сказала?

Энни кивнула.

– А она считает, что я обманываю себя, твердит, что любовь и ненависть – две стороны одной медали и середины тут нет.

Чейз вздохнул.

– Моя дочь – философ.

– Что нам делать? – шепотом спросила Энни. – Сердце Дон разбито. Должен же быть какой-нибудь выход. Мы не можем позволить ей расстаться с Ником. Она любит его, а он любит ее.

– Знаю. – Чейз запустил руку в волосы. – Дай мне подумать минутку.

– Наша дочь боится замужества, и это наша вина!

Чейз поднялся.

– Глупости. Конечно, плохо, что мы не смогли сохранить наш брак. Но, черт побери, с какой стати мне чувствовать себя виноватым в том, что брак Дон под угрозой? Ты меня слышишь, Энни?

– Тебя слышит весь дом, – шикнула она. – Говори тише, а то разбудишь детей.

– Они не дети. Не ты ли мне только что это сказала? Наша дочь достаточно взрослая, чтобы решить, готова ли она к браку. Хотя, если верить тебе, ты ее отговаривала.

– Если верить?.. – Энни соскочила с подоконника, уперла руки в бока. – Я действительно старалась отговорить ее. Но ты уже вмешался со своей чепухой! «Следуй своему сердцу». Ты посоветовал ей поступать так, как она хочет.

– Это неправда. – Чейз шагнул к Энни, его глаза сверкали. – Я просил ее подумать еще и еще. Говорил, что она чертовски молода, чтобы сделать такой серьезный шаг. И был прав.

Энни опустила плечи.

– Хорошо, хорошо. Значит, мы оба старались внушить ей, чтобы она подождала. Она могла бы нас послушать, но не стала.

– Да, не стала. Поступила по-своему. А потом вдруг видит, как мы танцуем, превращается в Зигмунда Фрейда и осознает, что совершила ужасную ошибку. Дон поступила так, как хотела, а теперь пытается свалить свою вину на нас… Из-за нашего развода.

– Она не старается свалить вину на кого-то. Просто расстроена.

– Она расстроена? А как насчет остальных? Она думает, мы тут получаем удовольствие от легкой болтовни? – Лицо Чейза потемнело. – Ты знаешь, каково мне было увидеть у своих дверей Ника и услышать, что Дон сбежала и он не мог ее найти? Ты представляешь себе, что мы с ним выдержали?

– Криком здесь не поможешь.

– Но и быть козлом отпущения тоже не выход. – Он ударил кулаком в стену. – Если бы только ты решительно этому воспротивилась…

– Черт побери, – горячо возразила она, – но так и было!

– Не знаю. Я ведь не был здесь последние пять лет.

– И чья это вина?

Они уставились друг на друга, потом Энни махнула рукой.

– Ладно, бессмысленно ворошить прошлое. Дон нуждается в нашей помощи. Мы не можем позволить ей бросить Ника и разрушить брак из-за каких-то глупых домыслов.

– Я согласен. Черт, почему они просто не пожили какое-то время вместе? Зачем нужно было жениться?

– Совсем недавно ты был в ярости из-за того, что она жила с ним!