– Одна из ваших женщин, очевидно, не испытывала этого восторга, – оборвал ее понтифик.

– Это несправедливо… – начала Ливия.

– Достаточно, Ливия, – закончил Сура, желая прекратить дискуссию. – Ссора между нами не решит спора. Это сделает публичный суд над этой заблудшей весталкой, который состоится завтра.

– А вы займетесь вторым делом, касающимся госпожи Сеяны? – натянуто спросила Ливия, все еще испытывая жгучую боль от его упреков.

Он наклонил голову.

Ливия покинула резиденцию, не произнеся больше ни слова.

Септим уже собирался отправить рабов на поиски Марка по всему городу, как в гостиной появился Кастор и доложил, что центурион Деметр ожидает его в атрии дома Гракхов.

Септим поблагодарил его.

– Проведи его сюда, а затем, пожалуйста, оставь пас одних.

Кастор, поклонившись, вышел, а Септим, подождав, пока за ним не закроется дверь, схватил друга за плечи.

– Ради всех богов, скажи, где ты был? – потребовал он ответа. – Я ищу тебя по всему городу.

– После обеда дежурил, а затем пришел прямо сюда, – ответил Марк.

Септим изучающе посмотрел ему в лицо.

– Мне уже все известно, – тихо произнес Марк. – А как ты узнал об этом?

– Отцу рассказали в сенате – об этом только и говорят. Ему неизвестно, что это за весталка, но когда я услышал, сразу понял.

– Твой отец дома? – поинтересовался Марк. Септим отрицательно покачал головой.

– Хорошо. Мне необходимо воспользоваться его библиотекой, и совсем не хочется, чтобы кто-то заглядывал через плечо.

– Библиотекой? Для чего?

– Ведь до того времени, как он стал сенатором, был адвокатом, не так ли? – нетерпеливо произнес Марк. – У него должны сохраниться копии религиозных законов, которыми будет пользоваться понтифик на суде.

– А разве это поможет тебе?

– Еще не узнаю, пока не прочитаю кодекс. Пошли. Септим провел его в библиотеку, находившуюся в задней части дома, и отступил в сторону, когда Марк стал изучать бирки с надписями на нижних полках.

– Откровенно говоря, удивляюсь, что ты сейчас не атакуешь резиденцию понтифика и не рубишь головы охранникам Юлии, – проговорил Септим.

– Таково было мое первое желание.

– И кто остановил тебя?

– Получил хороший совет от неожиданного источника, – сухо ответил друг, извлекая с полки пергаментный свиток.

– Что это значит?

– Неважно, – отозвался Марк, развернув пергамент, просмотрел его и положил на место.

– Ты советовался с сестрой Юлии? Сегодня она собирала в доме лучших адвокатов. Возможно, ей они что-то посоветовали.

– Нельзя идти туда. Если меня увидят там, то ее тоже могут привлечь к суду, – вероятно, Сура уже установил наблюдение за домом.

– За что ее привлекать к суду? – потребовал ответа Септим. – Марк, что ты задумал?

– Мне здесь и половины не попятно, – пробормотал Марк, не обращая внимания на вопрос друга и пытаясь прочитать еще один пергамент. – Твой отец пишет, как курица лапой.

– Это не его почерк, – пояснил Септим. – Писал раб.

– Не знаешь, где у него лежат религиозные законы? – спросил Марк, приподнимаясь на цыпочки и заглядывая па верхние полки.

Септим пожал плечами.

– Почему не знаешь? – Марк снова наклонился к нижним полкам.

– Не особенно увлекаюсь чтением, – иронично заметил Септим, но Марк не обратил на это никакого внимания.

– Позови сюда Кастора, – сказал Марк. – Я теряю драгоценное время.

Септим пробормотал себе под нос нечто невразумительное, но тут же вышел из комнаты и вернулся с рабом.

– Где лежат религиозные законы? – задал вопрос Марк, и Кастор провел его в угол комнаты.

– Это религиозные законы? – переспросил Марк.

Кастор, встав на стул, достал с верхней полки четыре свитка пергамента, вручил их Марку, который тут же развернул один из них на столе сенатора Гракха и начал читать.

– Спасибо, Кастор, можешь идти. Раб покинул библиотеку.

– Теперь понимаешь, кто лучше всех разбирается во всех этих свитках, – иронично заметил Септим.

Но Марк не слушал его – внимательно читал, просматривая листы пергамента, пока не наткнулся на раздел «Девственные весталки».

– Вот, что мне надо, – пояснил он Септиму.

– Юлии нужен адвокат? Не знаю, что предпринимает Ларвия, но я могу нанять лучшего адвоката, – предложил Септим. – Отец хорошо знает всех адвокатов, и мы можем заплатить.

– Ей не положен адвокат: завтрашнее слушание дела – чистейшая формальность, только в назидание остальным, – ответил Марк, продолжая внимательно читать страницу.

– А бывают какие-то смягчающие обстоятельства? – нетерпеливо спросил Септим.

Марк не отвечал.

– Может, какие-то не зависящие от нее ситуации, которые привели ее к нарушению клятвы? – настаивал Септим.

Марк наконец поднялся из-за стола, лицо его выражало решительность.

– Так я и предполагал, – проговорил он.

– Что? – встревожился Септим. – Скажи, что задумал?

Марк ничего не ответил.

Он наконец знал, что нужно делать.

ГЛАВА 10

Птицы еще молчали, а Юлия, заключенная под стражу, проснулась в своем заточении в доме первосвященника. Матрацем, на котором ей пришлось спать, давно не пользовались, простыни оказались мятыми и пыльными. Вытряхнув их, она поправила постель, подошла к закрытому окну и стала наблюдать за первыми желтыми отблесками, появившимся на восточном небосклоне.

Может быть, сегодня последний день ее жизни. Она не знала, сколько времени потребуется для вынесения приговора и приведения его в исполнение. Вероятно, это произойдет вскоре после суда.

Так тому и быть. Она довольна: Марк уже в Элизиуме[37] – и они встретятся там.

Юлия только сожалела о будущем: положив руку на еще плоский живот, задумалась о их ребенке, растущем там и обреченным погибнуть, еще не родившись, – его родители согрешили.

Зная, что ее подвергнут публичному осмеянию, она не чувствовала себя грешницей – ей было все равно: вечера, проведенные в объятиях Марка, стоят тех лет, которые у нее собираются отнять, уверенная, что Марк перед смертью чувствовал то же самое.

Юная узница отошла от окна, задумавшись о тех заключенных, которые, возможно, как и она, стояли вот здесь: священники, нарушившие клятвы, злоупотреблявшие своими привилегиями, использовавшие за взятки свое влияние; заключенными этой кельи многие годы были всегда мужчины, и никого из них не ждала участь, выпавшая на ее долю.

К чему ей готовить себя, когда ее похоронят живьем? К медленному, страшному удушью, как многие считают? Или приятному забвению, будто тонешь? Может быть, к постепенному засыпанию с потерей сознания, которое, в конце концов, и закончится смертью?

Кто знает.

Солнце начало подниматься, а суд состоится в полдень, Юлия понимала, что никто ей не поможет: Марк мертв, дед скрылся, бежав из страны, а даже если бы и остался, то отказался бы от нее, опозорившей его знатный древний род. Ларвия, несомненно, что-то предпринимает, возможно, кого-то попытается подкупить, действуя за кулисами. В то же время ей было ясно, что совершившей преступление, ужаснувшее всех, нельзя надеяться на спасение.

У опозоренной весталки нет друзей.

Присев на край постели, она положила руки на колени и, сцепив пальцы, стала вспоминать, как в первый раз увидела Марка, такого красивого, высокого, гордо стоявшего рядом с Цезарем; один его взгляд обдал ее нестерпимым жаром.

Приятные мысли скрасят время до полудня.

Ларвия поднялась, когда Вериг появился в гостиной, подождала, пока он закроет за собой дверь.

– Удалось достать? – нетерпеливо спросила она. Телохранитель достал из кармана туники небольшой пузырек, который она быстро схватила, зажав в руке.

– Что это?

– Сирийский яд, или мышьяк, как называют его греки. Действует очень быстро, твоя сестра не будет страдать, если выпьет его сразу после погребения.