У Ларвии сжалась сердце. Она кивнула головой.

– Дай слуге золотую монету за то, что пришел сюда, – сказала она Нестору. – И передай благодарность сенатору за предупреждение.

– Какое отношение имеет убитый к тебе? – задал вопрос Вериг, когда старый раб вышел из гостиной.

– Дальний родственник, – сказала Ларвия. – Какой ужас! Он никогда не интересовался политикой, его убили по ошибке: это Корнелий, его брат-близнец, состоял во фракции Каски. Очевидно, для толпы этого было достаточно.

– Как ты думаешь, твой дед может придти сюда? – осведомился Вериг.

Ларвия покачала головой.

– Нет. Он предвидел это. Сейчас где-нибудь затаился: деньги в безопасности, остается ждать, куда подует ветер.

– Какое оружие есть в доме?

– Оружие? – тихо переспросила Ларвия. Она никогда не задумывалась над этим.

– Должны же быть какие-нибудь лопаты, острые инструменты, топоры, садовые инструменты, если нет ничего другого. Надо заточить их и раздать рабам для защиты.

Она посмотрела на него широко открытыми глазами.

– Неужели ты думаешь, что может дойти до этого? – прошептала она.

– Не знаю, но следует быть готовыми. Скажи Нестору, чтобы дал мне ключи от садового сарая.

– Хорошо, – она взяла его руку и прижала к своей щеке. – Должно быть, ты жалеешь, что встретил меня. Посмотри только, во что я тебя втянула.

Он опустил голову и поцеловал ее пальцы.

– Счастлив быть здесь, с тобой, чем царем Галлии без тебя.

– Неужели это правда?

– Правда. А теперь пошли и осмотрим инструменты.

Ларвия вышла из гостиной следом за ним.

В течение нескольких дней Рим исторгал ярость, и большинство граждан старались не выходить из дома, держа двери на запорах. Марку Антонию удалось созвать чрезвычайную сессию сената, но большинство сенаторов, хотя не одобряли убийства Цезаря, все же продолжали осуждать его, называя тираном. Готовый к такой реакции, он ответил, что если Цезарь – тиран, то все его эдикты подлежат отмене и сенаторы, им назначенные, должны уйти в отставку. Столкнувшись с перспективой новых выборов, они, единодушно, поднялись и объявили протест – Антоний тут же предложил компромисс: он не станет мстить за Цезаря, и убийц не будут преследовать, если сенат признает и подтвердит все эдикты и декреты Цезаря, поскольку продолжение политики Цезаря будет способствовать будущему процветанию народа.

Компромисс был принят.

Марк, Тиберий и Септим стояли в атрии сената, наблюдая, как Марк Антоний проводит в жизнь первую часть своего плана – военным не разрешалось входить в зал ассамблей, поскольку их должности не были выборными, а пользовались правом входить в курию только в том случае, если их туда приглашали. Но находясь рядом с входом в зал, они могли слышать все.

– Все идет, как он предсказывал, – прокомментировал Септим.

– Его учитель многому научил его, – сухо заметил Тиберий. – Цезарь не умрет, пока будет он жить – точная копия оригинала.

– Сейчас он заговорит о завещании, – добавил Септим.

Антонин поднял руку, ожидая, пока перестанут шуметь одетые в белые тоги сенаторы, – зал стих, все смотрели на него.

– По просьбе Луция Пизона, отца жены Цезаря – Кальпурнии, обращаюсь к вам за разрешением получить у Верховной Жрицы-весталки завещание императора, чтобы обнародовать его и успокоить граждан.

По рядам сенаторов прошел ропот. Септим бросил косой взгляд на Марка – это грозило опасностью, поскольку содержание завещания могло быть противоречивым.

– Мы не хотим, чтобы граждане Рима подумали, что мы скрываем последнюю волю Цезаря, – хитро добавил Антоний.

Сенаторы в замешательстве переглядывались. Марк улыбнулся – все знали, что, но обычаю, известные общественные деятели делали посмертные дары народу. Если сенат откажется проголосовать за обнародование завещания Цезаря, то граждане Рима сочтут себя обманутыми.

Это предложение тоже было принято.

– Пока все идет хорошо, – тихо проговорил Антоний, присоединяясь к ожидавшим его военным. – А теперь нужно получить завещание, пока они вдруг не передумали.

И все вместе покинули здание сената.

Юлия ходила взад и вперед по комнате, не обращая внимания на Марго, повторявшую ее маршрут с блюдом фруктов, уговаривая что-нибудь съесть.

– Пожалуйста, съешь что-нибудь, – говорила служанка. – Ты уже три дня подряд отказываешься завтракать и худеешь с каждым днем.

Юлия, взяв кусочек яблока, засунула его в рот, – тревога не покидала ее.

Антоний скоро придет в атрий вскрыть завещание Цезаря, и она молила бога, чтобы Марк был с ним. Сегодня утром появлялся Вериг с запиской от Ларвии – сестра обещала нанести ей визит на следующий день, но о Марке ничего не говорилось.

– Почему ты так нервничаешь? – удивилась Марго. – Страсти почти улеглись: Антоний держит правительство в руках, сенат проголосовал за продолжение политики Цезаря, твоего деда не будут преследовать за убийство – тебе можно улыбаться.

– Неизвестно содержание завещания, – объяснила Юлия, стараясь скрыть настоящую причину ее волнений.

– Скоро вы все узнаете – Ливия собирается созвать весталок на вскрытие и оглашение завещания, как свидетелей доказательства, что оно не изменялось.

Юлия кивнула. Данута ей уже сообщила об этом. Именно поэтому она и волновалась.

– Отправляйся в протокольную комнату, – посоветовала Марго. – Гонец сообщил, что Антоний уже в пути.

Покинув свои апартаменты, Юлия направилась в комнату, где должна состояться передача завещания, встретив Юнию Дистанию, с которой они вместе продолжили путь. В протокольной комнате с Ливией Версалией уже находились Антоний, Марк и Тиберий Германик.

Юлия с облегчением вздохнула: не смея спрашивать о Марке, ничего не знала о нем и не была уверена, как складываются его дела.

Их взгляды встретились, и она быстро отвернулась – все его чувства отражались на его лице.

– Можно начинать? – спросила Ливия, и все вошли в протокольную комнату. В присутствии всех, отыскав свиток пергамента на полке, вскрыла восковую печать и вручила его Марку Антонию.

Он, развернув пергамент, быстро пробежал глазами содержание завещания и затем сказал:

– Есть разрешение Сената зачитать завещание перед народом.

Ливня склонила голову.

– Можно его взять с собой? – спросил он.

Она кивнула.

– У нас хранятся две копии. Пожалуйста, распишитесь в регистрационном журнале.

Антоний расписался там, где указала Ливия. Его соратники сделали то же самое.

– Я зачитаю завещание на ступенях храма во время похорон, – сказал Антоний, сжимая в руке завещание. – Вы и ваши жрицы будете сопровождать меня?

Ливия кивнула, и небольшая группа женщин в одеяниях шафранового цвета последовала за Антонием и двумя центурионами. Консул и его спутники прошли через зал храма к главному выходу. Юлия старалась не отставать от мужчин, пока все не вышли на освещенную ярким солнцем лестницу храма. Она остановилась позади Марка так близко, что могла бы коснуться его, но вокруг было слишком много глаз. Антоний начал свою речь, а Юлия не спускала глаз с широкой спины Марка.

На площади перед храмом собралась огромная толпа, узнавшая о похоронах по объявлениям на форуме.

Согласно последним изменениям завещания, своим главным наследником Цезарь назначил племянника Октавиана. Сады вдоль Тибра передавались гражданам Рима для использования их как парка. Вторым наследником назначался Брут, один из его убийц. При упоминании этого пункта завещания в толпе поднялся ропот.

– Граждане Рима пришли на форум в последний раз взглянуть на своего преданного погибшего друга, – закончил речь Антоний, давая знак толпе приблизиться к гробу, готовому для кремации. Когда парод зашумел, как разбуженный улей, и стал проталкиваться вперед к похоронным носилкам из слоновой кости, приготовленных для жертвоприношения, Марк обернулся к Юлии.

– Как ты себя чувствуешь? – быстро спросил он. Она собралась ответить, но отвела от него взгляд, услышав за собой голос Ливии.