– В гареме Дворца Орхидей находится европейка с длинными желтыми волосами, – сказала Роксалена. – Зовут ее Сара. Я хочу, чтобы ты ее нашла и передала ей записку. Когда вернешься ко мне с доказательством того, что видела ее, я отдам тебе вторую часть этой банкноты.

«Женщина с узлами» охотно закивала: ей надо было бы ходить со своим товаром полгода, чтобы заработать сумму, какую предлагала ей Роксалена. Торговка готова была услужить принцессе.

– Ты поняла? – спросила Роксалена.

– Да, да, госпожа.

– Очень хорошо. – Роксалена подошла к своему туалетному столику и принялась писать, выбирая самые простые турецкие слова:

Я передала твоему родственнику, где ты находишься. Он обратится в посольство и попытается тебя освободить. Не отчаивайся». А ниже добавила по-английски: «Я твой друг. Я тебе помогу».

Подписывать письмо Роксалена не стала. Просушив буквы, она сложила листок и отдала торговке.

– И скажешь Саре, что это письмо от меня. Не забудь, мне нужно доказательство, что ты ее видела, например: прядь волос, какую-нибудь личную вещь.

Роксалена прекрасно понимала, что женщина могла прибегнуть к любой хитрости, лишь бы получить обещанные деньги.

Торговка выхватила из рук принцессы письмо и первую половину банкноты в двести курушей и спрятала их себе за пазуху.

– А если ты кому-нибудь расскажешь об этом письме, я позабочусь о том, чтобы мой отец с тобой расправился. А теперь можешь идти, – высокомерно произнесла Роксалена.

«Женщина с узлами», поспешно собрав свои товары, кинулась к двери. Ширза выпустила ее в коридор, чтобы дожидавшиеся евнухи могли ее увести. Роксалена схватила Ширзу за руку.

– Как ты думаешь, у нас получится? – встревоженно спросила Роксалена.

Ширза сжала ей пальцы, стараясь успокоить свою госпожу:

– Думаю, получится, госпожа.

– Я скучаю без Сары, – сквозь слезы проговорила юная принцесса, кусая губы.

– Вы ее скоро увидите.

Роксалена кивнула, но по ее лицу было видно, что она совсем не уверена в этом.

Халид метался по залу для аудиенций, то и дело ероша волосы пальцами. Его бриджи были забрызганы грязью, рукав рубашки разорван, щека испачкана пылью. Каждый раз, когда открывалась дверь и входил слуга или гонец, он нетерпеливо поворачивался навстречу вошедшему – и разочарованно отводил взгляд.

– Где моя лошадь? – прикрикнул он на последнего несчастного грума, который, застыв на месте, ответил:

– Седлают, господин. Хан так устал после вашей первой поездки, что нам пришлось его вытереть…

– Не желаю слышать никаких оправданий! – заорал Халид. – Я здесь уже десять минут, а мне до сих пор не подали свежую лошадь! Теперь, если я не…

Он оборвал свои слова, не закончив фразы: двери снова открылись, впустив хислара, железной хваткой сжимавшего руку Сары.

Халид изумленно уставился на девушку: руки у нее были связаны, чадра сбилась, запутавшись в волосах, распухшие покрасневшие глаза говорили о том, что она плакала.

Халид кинулся к ней, заключил в объятия, шепча что-то по-турецки. Сара была так измучена и подавлена, что устало приникла к нему, бессильно уронив голову на его плечо.

– С тобой все в порядке? – прошептал он ей на ухо по-английски. – Я только что сам вернулся – искал тебя.

Он целовал ей щеки, лоб, глаза – осыпал поцелуями все ее лицо.

– Со мной все в порядке, – прошептала Сара, недоумевая, почему ей так хорошо сейчас с этим человеком, хотя именно от него она попыталась убежать.

– Убирайтесь все, – по-турецки приказал Халид присутствовавшим в комнате, добавив: – Ахмед, останься.

Хислар с совершенно бесстрастным лицом повернулся к нему и выжидал, скрестив руки на груди.

Халид стоял, прижимая Сару к себе, словно боялся, что она снова может исчезнуть, если он отпустит ее. От него исходило ощущение силы, тепла, безопасности.

– А теперь объясни мне, что произошло, – по-турецки приказал Халид хислару.

Когда Ахмед закончил свой рассказ, Халид посмотрел ей прямо в лицо и с такой силой оттолкнул девушку, что та споткнулась и чуть не упала.

– Ясно, – напряженно проговорил он. – Теперь я понимаю: оказывается все, даже моя почтенная бабушка, побоялись сообщить мне правду. Я-то считал, что тебя украли или ты заблудилась на базаре. Я три часа подряд нахлестывал коня и скакал по всем переулкам Бурсы, разыскивая тебя. И никто не пожелал мне сказать, что произошло на самом деле, что ты пыталась убежать от меня.

Сара ничего не ответила, но постаралась с достоинством выдержать гневный взгляд Халида.

– Я знал, что ты своевольная и упрямая. Но не думал, что к тому же и глупая! – добавил он, угрожающе понизив голос.

У Сары перехватило дыхание. Она еще никогда не видела Халида таким разгневанным.

– Ты хоть представляешь себе, что могло с тобой случиться в этой части города, не находись ты под моим покровительством? Если ты считаешь, что с тобой здесь плохо обращались, так это только потому, что ты никогда не сталкивалась с бедуинами. Они изнасиловали бы тебя по очереди, а потом бросили бы на дороге с перерезанным горлом на радость гиенам.

Сара молча отвела взгляд.

– Или, – добавил Халид, – они могли бы выставить тебя на продажу на аукционах Медины или Бейрута. За желтые волосы и красивое личико дадут немалые деньги. Тебе понравилось бы, если бы тебя продали в рабство?

– А я уже в рабстве! – возмущенно ответила Сара, вызывающе приподнимая связанные руки.

Он протянул руку к хислару, требуя его саблю, и одним ударом перерубил веревку, стянувшую запястья девушки. Швырнув саблю на пол, Халид схватил Сару за фераджу и притянул вплотную к себе.

– Ты понятия не имеешь, что такое рабство! – процедил он сквозь зубы. – Какая же ты рабыня, если купаешься в хаммане, ешь щербет, пьешь бузу и при этом придумываешь различные способы, чтобы помучить меня? Какое же это рабство, если ты терзаешь меня своими отказами и читаешь рассказы о путешествиях, пока я провожу ночи без сна, потому что меня дразнят видения о том, как я тебя ласкаю? Это я попал в рабство, а не ты! Объяснить тебе, что значит быть рабом?

Халид снова оттолкнул Сару от себя, но на этот раз она сумела сохранить равновесие.

– Я не могу передвигаться по своему усмотрению, – тихо ответила она. – Вот что значит находиться в рабстве.

– О, и куда бы ты отправилась? Обратно в Бурсу – и металась бы по улицам, как обезумевшая собачонка? Тебе еще повезло, что ты попала в дом янычара, преданного паше султана.

– Он, наверное, не даром вернул меня, – презрительно бросила. Сара. – Я видела, как ему заплатили. Вы покупаете своих военных так же, как женщин. И вообще – откуда они узнали, кто я такая?

– Как только ты исчезла, мои люди обошли все дома. Как ты думаешь, много ли блондинок в гаремных нарядах бегает по Бурсе без сопровождения мужчины?

– Я должна была попытаться! – упрямо сказала Сара.

– Почему? Почему ты должна была пытаться? – требовал ответа Халид, пристально вглядываясь в ее лицо.

– Потому что я не могу здесь оставаться! У меня в Бостоне осталась жизнь – друзья, родные, работа. Я приехала сюда на каникулы повидаться с кузеном, а не для того, чтобы стать постельной рабой распаленного диктатора-полукровки!

– Я так тебе отвратителен? – мягко спросил Халид.

Сара встретилась с ним взглядом и почувствовала, что все ее тело заливает жар. Халид знал ответ на свой вопрос.

– Дело не в этом, – с болью сказала она, безнадежно отворачиваясь.

Халид воздел к небу руки. Несколько секунд он стоял молча, глядя в пол и размышляя, а потом сказал по-турецки хислару:

– Приведи ко мне балтасилара.

Ахмед не сдвинулся с места.

Халид посмотрел на него, осведомившись:

– Что ты стоишь?

– Господин, ее надо выпороть, – сказал Ахмед. – Хотя бы в назидание остальным женщинам, если другой причины нет.

– Ты повредишь ее кожу, – мягко отозвался Халид.

– Может, поместить на время в темницу на хлеб и воду? – предложил Ахмед.