— Кофе? — спросила она и, прежде чем Риган успела ответить, принялась наливать горячий напиток в чашку. Наверное, она не привыкла к тому, чтобы ей отказывали, подумала Риган.

— Да, спасибо, — запоздало откликнулась Риган и уставилась на первую страницу газеты с фотографией привлекательной улыбающейся женщины с большой орхидеей в волосах, «опознанной как Доринда Дос жертвы несчастного случая, который произошел на территории пляжа курортно-развлекательного гостиничного комплекса «Вайкики Вотерс».

— Вот ужас, правда? — заметила официантка.

Риган подняла глаза: ей, должно быть, хорошо за шестьдесят. Немного старовата, учитывая средний возраст обслуживающего персонала отеля. Короткая мужская стрижка и сдержанная ироничная улыбка на загорелом лице. На нагрудном значке в форме ананаса было указано, что ее зовут Уинни. Кроме того, на ее ярко-розовом пиджаке красовалось штук двенадцать пуговиц, на каждой из которых был написан какой-нибудь мудрый жизненный совет. «Следует проживать каждый день так, будто этот день — последний в твоей жизни. Однажды ты поймешь, что этот день настал». Как своевременно, подумала Риган и спросила:

— Скажите, вы были знакомы с Дориндой Дос?

— Встречала ее здесь иногда. Но, знаете, я ведь не часто здесь появляюсь. Только когда нужно подменить кого-нибудь из молодежи. Когда идет большая волна, можете быть уверены, у них сразу же бог знает откуда появляется жуткий насморк, и они звонят и сообщают, что не могут сегодня выйти на работу. А сами, подхватив свои доски, бросаются в океан, чтобы поймать волну. Такие уж они здесь, на Гавайях. Так что руководство отеля всегда держит нас, стариков, под рукой. Знают, что на нас можно положиться. — Она слегка приподняла брови. — Зато это позволяет мне выбраться из дома. Должна признаться, мне это нравится, потому что если у меня, к примеру, нет настроения, я всегда могу сказать «нет». Иногда так прямо и говорю: «Нет, ребятки. Сегодня никак».

— Хорошо иметь такую свободу выбора, — согласилась Риган, снова опуская взгляд на передовицу. — Я слышала, что никто до сих пор не может взять в толк, откуда у нее взялось королевское ожерелье.

— А чего тут мудрить! — Она сузила глаза и понизила голос: — Говорят, она в тот вечер толкалась по всему отелю, фотографировала, задавала кучу вопросов. До смерти всем надоела. Потом начала говорить, что ей пора домой, чтобы закончить бюллетень. А дальше... Вы и сами знаете. Ее тело выносит волной на берег, а на шее у нее ожерелье, в котором накануне ее никто не видел.

— Она пила в тот вечер? — спросила Риган.

— А мне откуда знать? Меня там не было. Но я видела, как ловко она управляется с фотоаппаратом в одной руке и с бокалом вина в другой. Моя подруга Тэсс тоже здесь работает, и прошлым вечером мы как раз разговаривали по телефону. Так вот, она сказала, что эта Доринда не пропускала ни одного приема, ни одной вечеринки здесь, в отеле. Фотографировала, приставала с вопросами. Вот и дофотографировалась! — Уинни снова понизила голос: — Если уж говорить начистоту, мы думаем, что она была из тех самых... охотниц за мужиками. Но, с другой стороны, а почему бы и нет? Девчонка она была ничего. И некоторые мужчины, которые приезжают сюда на конференции, тоже весьма симпатичные. Вся проблема в том, что большинство этих ребят, сами понимаете... Женаты. Но эта была та еще вертихвостка, скажу я вам! — Уинни энергичным кивком подтвердила свои слова. — Знаете, что мы думаем? Она была одна из тех дамочек, которые всех мужиков заводят, а женщин бесят. Вы когда-нибудь встречали таких?

Да уж, подумала Риган. Одну такую я уж точно встречала, и она живет и здравствует. Ее зовут Джаззи.

14

Ровно в девять часов и одну минуту десятого Риган уже сидела в кабинете Уилла. Выглядел он неважно. У него наверняка на душе какая-то тяжесть. Даже ярко-синяя гавайская рубашка с белыми полосками никак не оживляла его бледно-серого измученного лица.

— Ну как, хорошо выспались? — осведомился он.

— Да, мне удалось немного поспать. Но я проснулась очень рано. А как вы?

— Нормально. Но я привык, что в доме жена и сын. Жду не дождусь их возвращения. Еще я жду не дождусь, когда наконец будет покончено с этим благотворительным балом.

Риган кивнула и вытащила из сумочки газету.

— Вы уже видели это? — Она показала ему статью на первой полосе с фотографией Доринды.

— Я прочел ее еще в половине седьмого утра.

— Мне было интересно узнать, что Доринда Дос писала серию очерков о жизни на Гавайях для журнала путешествий.

— За те три месяца, что она здесь провела, Доринда успела везде пролезть. Самый настоящий геморрой — раз пристанет, а потом не знаешь, как отвязаться. Сначала я не обращал на это внимания. Тех денег, что мы ей платили за выпуск бюллетеней, вполне хватало на жизнь. Но она была полна грандиозных планов — начать выпускать собственную газетку сплетен и слухов о том, что творится в Вайкики и Гонолулу. Говорила мне, что ей не терпится откопать кучу скандальных историй. Естественно, я сразу же занервничал. Просил, чтобы бюллетень был выдержан в корректном, доброжелательном тоне. Это было непросто. Скажем так, ей было несвойственно любезничать. Но разве кому-нибудь захочется останавливаться в отеле, где о тебе могут написать какую-нибудь гадость? Первый бюллетень, который она выпустила, так и пестрел подробностями об остановившихся у нас знаменитостях. Я не решился его напечатать.

— Я об этом слышала.

— Неужели?

— Да. От некой леди по имени Джаззи.

Уилл закатил глаза:

— Еще один геморрой! Тоже сует свой нос туда, куда не просят. Сейчас она готовит подарочные комплекты к балу.

— Она мне об этом уже сообщила. Похоже, вы от нее не в восторге?

— Джаззи — это Джаззи. Спит и видит, как бы окрутить своего босса. Ведь он, по правде говоря, один из спонсоров бала. Недавно он начал выпускать линию одежды с гавайской символикой. По сути дела, подарочные комплекты — это и есть его рубашки и гавайские платья.

— Кажется, об этом она забыла упомянуть. А вы видели образцы его изделий?

— Нет, не видел. Но, как я слышал, это обычные рубашки и платья с гавайской символикой — ожерельями из ракушек. Как раз по нашей тематике. Я имею в виду бал.

— Для отеля, насколько я понимаю, этот бал очень важен?

Уилл энергично кивнул:

— После реновации это будет наше первое мероприятие такого масштаба. А еще этот бал очень важен для тех организаций, которые будут иметь непосредственную выгоду от вырученных средств.

— А что это за организации? — спросила Риган.

— Музей морских раковин и еще одна организация, называется «Мастера островов Алоха». Если в двух словах, это группа людей, которые собрались вместе и построили мастерскую для молодых талантов — художников, скульпторов, мастеров художественного промысла, — в общем, представителей гавайского народного искусства. Чтобы они могли приходить туда в любое время — для работы или просто пообщаться. Иногда у них в гостях бывают заезжие художники, еще они пытаются организовать что-то вроде профессиональных курсов. Вот почему продажа с аукциона королевского ожерелья так важна для них. Это покажет, что мы не забыли о наших корнях, не утратили наших традиций, что народное искусство живет и его секреты передаются от поколения к поколению. А теперь, когда нашли ожерелье королевы Лилиуокалани, у них там, в правлении, все просто обезумели. Теперь они хотят, чтобы мы выставили на аукцион оба ожерелья, хоть и пытаются действовать деликатно. Все-таки одно из них было обнаружено на шее утопленницы. Ко всему прочему, им еще надо убедить владельца музея передать ожерелья на аукцион.

Риган удивленно подняла брови:

— Я как раз думала отправиться туда сегодня утром. Посмотрим, может, мне удастся поговорить с кем-нибудь о том времени, когда было украдено ожерелье. Может, это к чему-нибудь приведет. Я почему-то уверена, что это ожерелье имеет самое непосредственное отношение к смерти Доринды. Если мне удастся выяснить, откуда у нее взялось это ожерелье, это поможет нам понять, как и почему она погибла.