Эллис убежала вниз, а Беатрис подошла к этому пустому столу и взяла в руки табличку. Она непонимающе нахмурилась, когда прочитала имена, и быстро перевернула ее вниз «лицом», когда услышала шаги возвращавшейся Эллис.
– Ты знаешь, – озабоченно сказала та, проходя по балкону и отодвигая стул за тем столиком, – этот печальный шут сказал мне, что никакого Джека в списках нет, а я – есть. И должна сидеть здесь. То есть он назначил мне встречу, а сам исчез, что ли?
– Не знаю… – Беатрис сверлила взглядом перевернутую табличку и жалела о том, что не убрала ее совсем, пока Эллис не было.
– Подожди, тут табличка упала, – успела сказать Эллис и осеклась, потому что перед ней вырос Паоло. Собственной персоной.
Он почему-то был без костюма и маски, в обычных льняных брюках и такой же рубахе светлого цвета. На голове у него красовался конусообразный высокий колпак из фольги.
Эллис медленно втянула воздух и встала.
– Это как же понимать?.. Ты что – преследуешь меня?
– Нет. – Он весело и бесшабашно смотрел ей в глаза.
– Ты подсмотрел наше первое место встречи, но оно дважды менялось. Как тебя вообще сюда пустили? Ты пришел посмеяться надо мной?
– Нет.
Она очень медленно выговаривала слова:
– Я жду здесь совсем другого человека. И ты собирался проводить карнавал с другой. Ведь так?
– Нет.
– А что же тогда? – Эллис машинально перевернула табличку, которую до сих пор держала в руках, и вдруг выронила ее, прочитав написанное.
– Что там такое, солнышко мое?
– Там… наши с тобой имена. Я не понимаю…
– Сядь, Эллис. Это лучше выслушать сидя.
– Я не понимаю…
Паоло торжественно набрал воздуха в легкие и произнес на выдохе:
– Эллис, видишь ли, в чем дело… Видишь ли, зачем я пришел сюда…
– Ну?.. Ну что происходит?
– Эллис, Джек – это я.
Ее прожгло этой фразой всю: от макушки до пяток, и она не смогла поначалу осознать, почему потемнело в глазах. Она вцепилась в край стола обеими руками так, что побелели костяшки пальцев.
– Ты… ты… ты…
У нее в голове проносились обрывки его фраз из писем, ее слова насчет Паоло… Бог ты мой, он же все это читал! А она писала, писала про него же самого! И раскрывала душу перед ним, обнажала самые глубокие и сокровенные свои чувства… А этот хирург всего лишь покопался в ее внутренностях, чтобы в очередной раз посмеяться над ней!
Она вдруг вспомнила десятки случаев, когда его письма, а потом поведение реального Паоло вызывали у нее недоумение, эти странные совпадения, которые могли бы ее насторожить, но почему-то остались незамеченными.
Она вдруг вспомнила, что Беатрис не раз видела его в интернет-салонах.
И наконец она вспомнила, как он ревновал ее к Дэвиду, как будто все знал про них. Конечно, знал! Бог ты мой! Это же неслыханно! Неужели он мало ее унизил и теперь хочет добить окончательно?
Зрители, заинтересовавшиеся было их разговором, давно отвернулись, поняв, что здесь им ничего интересного не покажут. Беатрис сплетничала с Жаном, поглядывая на сцену, в зале стоял монотонный гул, какой обычно предшествует первому акту драматического представления. И оно началось. Когда Эллис вспомнила их последний разговор с букетом роз, она распалилась окончательно.
– К чему этот цирк, Паоло? – громко прошипела она. «Видишь, Эллис, тебе снова не повезло!» – всплыло вдруг в ее памяти, и она начала нетерпеливо мерить шагами пространство перед их столиком. Беатрис поворачивала голову, как Цезарь за мухой, когда она мелькала мимо нее туда-сюда. Эллис не замечала ничего вокруг, а на сцене, между тем, стали появляться какие-то люди. Начиналось долгожданное шоу. – Я просто не могу, я просто так не могу! – повторяла Пастушка, мечась по балкону. – Я тебя… убирайся отсюда!
Паоло неуклюже поднялся.
– Сидеть! Я тебе сейчас покажу! Ты у меня… Беатрис, подойди сюда! Я хочу тебя кое с кем познакомить!
– Да мы вроде бы уже три раза знакомились. – Подруга подошла к их столику: все-таки любопытно узнать, чего ради устраивает такие сцены обычно спокойная Эллис.
– Познакомься, это Джек!
– ???
– Да-да! Джек! Собственной персоной. А?! Каков?..
Несколько секунд Беатрис молчала, наморщив лоб, переводя взгляд с одного на другого. Потом хохотнула. Потом еще. И наконец не смогла удержаться от настоящего смеха. Сидящие около сцены начали оглядываться на их балкон: слышимость из ложи была превосходная.
– Браво! – кричала Беатрис, аплодируя. – Браво! Молодцы!
– Синьорина, представление еще не началось, – донесся голос со сцены.
– Да оно длится уже три месяца! – выкрикнула в ответ Эллис.
Беатрис это показалось еще забавней, и она повалилась на стул, продолжая хохотать, пока на глазах у нее не выступили слезы.
– Господи, Эллис, как я рада за тебя. Родная моя сестренка, как я счастлива, что у вас наконец-то все получилось! – Она по очереди обняла их, все еще посмеиваясь.
– Ты в своем уме!? – вскричала Эллис. – С чем ты нас поздравляешь? Он читал чужие письма! Он читал мои письма, адресованные другому человеку. Он читал мои мысли! Я там столько всего писала про тебя! О-о! – Она в отчаянии схватилась за лоб и обессиленно опустилась в кресло, стоявшее в углу под огромным фикусом.
– Эллис, солнышко мое, – Паоло нежно обнял ее, опустившись на колени рядом, – но ведь это я их писал! Ты понимаешь, какую чушь ты сейчас говоришь?
До нее вдруг стало доходить. Она слегка обмякла в его руках, но потом вырвалась, продолжая шипеть:
– Нет, но все равно! Паоло, я никогда не смогу тебе этого простить! Это подло! Нет, это низко! Господи, да неужели ты и сам не понимаешь, что я сейчас чувствую: ты же видел меня всю насквозь, продолжал общаться, ты… ты… мы ходили в наш домик и… Ты все время знал, что я про тебя думаю! О-о! – Она снова вскочила и забегала по балкону.
– Ну что мне сделать, чтобы ты простила меня?
– Очаровательная темпераментная Пастушка, – вдруг раздалось в микрофон, – вы не могли бы подняться на сцену? Мне нужна соведущая для финального акта нашего праздника. Вы не откажете мне в этой любезности?
Эллис стояла онемев. Вся темпераментность сразу улетучилась. Это был грамотный ход: поняв, что девушку утихомирить не удастся, ведущий в костюме пирата решил направить ее энергию в мирное русло, тем самым положив конец потасовке. Словно в гипнозе, она стала спускаться по винтовой лестнице в зал.
– Это не займет много времени, прошу вас, – сказал галантный Пират, подавая ей руку. – Скоро салют, и мы все переместимся на ближайшее палаццо. Там будет основной городской праздник.
Она машинально, не вдаваясь в суть, проделывала то, о чем ее просили, не уставая все время поглядывать на свой балкон, где Беатрис и Паоло о чем-то загадочно шептались. Наконец она увидела, как он пытается встать, Беатрис удерживает его за рукав, но после короткой потасовки Паоло победил, спустился с балкона и твердо взял курс на сцену.
Эллис запаниковала. Мужчина легко взобрался по ступенькам и встал рядом с ней, к полному недоумению ведущего.
– Зачем ты сюда явился? – прошептала она, пока объявляли какой-то необычный номер программы. – Еще раз сделать мне больно?
– Нет, солнышко мое. Эллис, любимая моя, – ее словно молнией пронзили эти слова, – я пришел сделать тебя своей женой. Третьей и последней. Я предлагаю тебе руку и сердце, Эллис. Так, кажется, надо говорить? Эллис, это не шутка! – Они выглядели очень комично: Паоло в своем колпаке и она в платье Пастушки. Стоя лицом к зрителям и почему-то держась за руки, они походили на пару детишек, вышедших исполнить на сцене рождественский гимн, но забывших слова и теперь тихо препирающихся, кому начинать.
– Я тебе не верю. – Она сама удивилась, насколько легко вылетели эти слова.
– Синьор! Можно мне ваш микрофон?!
И тут Эллис поняла: она в западне, о которой, между прочим, многие девушки только мечтают.
Паоло заговорил:
– Дамы и господа, синьоры и синьорины! Я прошу вашего внимания всего на одну минуточку. Я хочу, чтобы вы стали свидетелями моего предложения вот этой прелестной Пастушке.