Мне хотелось узнать побольше. Но капитан, как будто тишина, наступившая на пристани вслед за погрузкой и разгрузкой товаров для Дэриена, напомнила ему о времени, взглянул на свои роскошные серебряные часы. Затем, повернувшись к оставшимся на пристани, стал внимательно всматриваться в их лица, как и я вначале.

– Я не вижу здесь никого из обитателей Семи Очагов, мэм. Но вот что я вам посоветую. Отправляйтесь в лавку Ангуса Мак-Крэкина, что на главной площади. Там вы сможете посидеть и подождать, сколько нужно. А я пошлю старика Зебо на лодке вон туда, посмотреть, нет ли там кого-нибудь из Семи Очагов. Он скажет им, где вас найти.

Я благодарно протянула руку маленькому капитану:

– Спасибо, капитан, вы так добры.

– Он энергично пожал мою руку. – Всегда рад услужить даме, – коснулся он своей фуражки и отошел, покручивая толстым пальчиком ус.

Поручив мальчишке поднести мой сундук, я отправилась на главную площадь Дэриена. Она оказалась довольно унылой и неряшливой. Над ней торчала вывеска, гласившая: „Доктор Туаттан – лекарства и лечебные травы“, еще там теснились какие-то обветшалые строения, трудно поддающиеся описанию, и, наконец, магазин Ангуса Мак-Крэкина, приплюснутый к земле, стоял с распахнутой дверью. Когда я вошла, там не было никого, кроме человека с угрюмым лицом, который пересчитывал яйца за сосновым прилавком. Он поднял голову и привычно спросил:

– Что вам угодно?

Не мигая, он выслушал, что меня сюда послал капитан.

– Там у печки скамейка, – коротко бросил он и вернулся к пересчитыванию яиц.

Я подошла к ржавой печке, в которой не было огня.

Негр поставил мой сундук на пол. Я поблагодарила его и села на деревянную скамью; правда, сначала мне пришлось протереть ее своим платком. Мне вовсе не хотелось выпачкать свою новую накидку в пыли и саже, которыми густо было покрыто это сиденье. Вокруг стояли корзины с картофелем, и земля с него сыпалась прямо на пол; на полках в беспорядке валялись большие и мелкие товары. А из бочек с соленьями поднимался резкий запах, который смешивался со спертым воздухом этого, по-видимому, никогда не проветриваемого помещения.

Уныние, с которым я до сих пор успешно боролась, подавлять больше не было сил. И сомнения, связанные с этой моей затеей, снова овладели мною. Не слишком ли поспешно и необдуманно поступила я, поместив в газете Саванны объявление о поиске места гувернантки в семье на Юге? Не было ли мое решение сменить обстановку и окружение просто реакцией на унылое однообразие всей моей жизни, которое преследовало меня с самого детства?

Вернувшись как-то на прежнее место, я однажды сказала себе, что любая иная жизнь все равно будет лучше той, что ждет и всегда ждала меня там. Даже теперь я содрогалась при воспоминании о бесконечной тяжкой работе, одиночестве и неуверенности в завтрашнем дне. Однако, сидя в пыльном сарае, наблюдая, как Ангус Мак-Крэкин взбирается на стул, чтобы зажечь масляную лампу, свисавшую с потолка, я засомневалась, что даже в моей прежней жизни было что-то хотя бы наполовину такое неприятное, как та неизвестность, что теперь надвигалась на меня.

Желтый огонек лампы оживился, и я поняла, что, пока сидела тут, погрузившись в свои невеселые раздумья, опустилась ночь и темнота приникла снаружи своим дряблым лицом к засиженным мухами окнам лавки. С улицы доносилось кваканье лягушек и крик козодоя, его три жалобные ноты повторялись с душераздирающей настойчивостью, и я стала беспокоиться. Если никто так и не приехал за мной – смогу ли я найти в Дэриене ночлег, подходящий для девушки, путешествующей в одиночку? Я обратилась к хозяину:

– Можно ли добраться до поместья Ле Гранд не на лодке, а другим путем?

Он повернул ко мне угрюмое лицо.

– Джо Джад на рассвете ездит туда на своем плоту, – сказал он. – Там есть тропа, что идет по Черному Берегу. Вы что, пошли бы такой дорогой?

Меня раздосадовал его неприветливый тон, но я знала такой тип людей, хмурых и резких. Так что я решила как можно учтивее, словно и со мной обращались вежливо, выведать у него, что возможно:

– А в случае необходимости могу я переночевать в Дэриене? Есть тут гостиница или приличный пансион?

Он пожал плечами:

– Конечно. У нас есть гостиница. Но если вы боитесь, что вас не встретили, то напрасно. Похоже, встречающий вас уже давно в Дэриене.

– Как?!

– Ага – лакает где-нибудь вовсю. Людям из Семи Очагов нечасто удается побывать в городе.

Тревога, как предупреждающе поднятый палец, замаячила передо мной. Лакает! Перед ночным плаванием по болотистой реке! Заманчивая перспектива. У меня появилось желание переночевать в Дэриене и утренним пароходом вернуться на Север. Но когда я вспомнила о том, что опять придется искать место и жить на гроши, чего мне, казалось, удалось с таким трудом избежать, это искушение прошло. „Нет, – сказала я себе, – у меня еще есть надежда на то, что на Юге меня ожидает новая жизнь. И пока я не распрощалась с этой надеждой, мне надо ехать в Семь Очагов“.

Очнувшись от этих размышлений, я заметила, что хозяин лавки смотрит на меня своими покрасневшими глазками.

– Может, выпьете чаю? – спросил он, и я подумала, что хотя его голос все еще оставался сердитым, но грубоватое участие все же послышалось в нем.

Я ответила, что это было бы очень кстати. С вежливым кивком он подошел к задней двери и, открыв ее, сказал кому-то:

– Флора, здесь молодая леди, которая не отказалась бы от чашки чая».

Женщина, которая появилась в дверях, вытирая руки о передник, была простоватой, маленького роста, но глаза ее смотрели по-детски дружелюбно.

– Проходите сюда, мэм.

Я запротестовала. Я не хотела их так обременять, только чашку чая… Хозяин перебил меня:

– Это обойдется вам в пятнадцать центов.

Тогда я со спокойной совестью проследовала за миссис Мак-Крэкин в заднюю комнату, где стояла плита, светившаяся оранжевым огоньком, и стол, покрытый красно-белой клетчатой скатертью. Комната служила одновременно и кухней, и столовой, и гостиной. Она была тесно заставлена, но не лишена домашнего уюта. И когда я отведала свежеиспеченного хлеба и горячего, до горечи крепкого чаю, то бодрость духа вернулась ко мне.

Миссис Мак-Крэкин была сама вежливость, но я заметила, что она поглядывает на меня с любопытством:

– Вы ведь приехали с Севера, мисс?

– Да, как вы догадались?

– Ну, люди оттуда совсем другие.

Она потрогала ткань на моей юбке.

– Это одна из тех самых новых дорожных юбок, о которых я столько слышала, мэм?

Я кивнула, а она в изумлении раскрыла глаза, заметив, что моя юбка была только до щиколотки.

– Подумать только! – удивилась она.

Она подлила мне еще чаю из глиняного чайника.

– Вы надолго в Дэриен, мэм?

Я сказала, что направляюсь в Семь Очагов, и она окинула меня недоверчивым взглядом, а чайник замер у нее в руке.

– В Семь Очагов, мэм? Вы едете в Семь Очагов?

– Да, а вы знаете это место?

– Да тут все знают Семь Очагов, мэм.

Меня разбирало любопытство. Может быть, от этой простой дружелюбной женщины мне удастся узнать что-нибудь поподробнее.

– Прошу вас, – обратилась я к ней, – сядьте и расскажите мне о нем. Видите ли, мне ничего не известно об этом месте.

Она медленно подошла к стулу и села напротив меня. Развязав передник, она неторопливо складывала его огрубевшими пальцами.

– Что вы хотите узнать, мисс?

– Ну что это за место? Почему его называют Семь Очагов? И отчего каждый повторяет: «О, здесь все знают эти Семь Очагов»?

Она удивленно подняла глаза.

– Но здесь и правда все о них знают.

– И чем же они знамениты?

– Ну, – задумалась она, – понимаете, они всегда тут стояли.

– Неужели всегда? – улыбнулась я. Она решительно закивала.

– По крайней мере на памяти тех, кто еще жив в этой округе, они уже были здесь. Первый Ле Гранд поселился здесь давным-давно. Я не раз слышала об этом от своей матери, а ей рассказывала еще ее мать. Он приехал сюда с какими-то другими французами. Она говорила, что они были настоящими аристократами. Остальные построились на Сапело. А он поставил свой дом на болоте и навез туда вещей со всего света.