— Так и вас выгонит. Другого способа не могли найти?

— Чтобы не прикрыл шурфы? Не-е… Это — старый способ. С такими людьми надо бороться их оружием, — он с сожалением порвал расписку и бросил клочья в печку. — Деду отдавать её нехорошо. Нам же достанется и за то, что играли, и за то, что заложили… Пусть помнит нас!

Я пять лет отработал инспектором гортехнадаора под началом подобного кадра. Сколько крови из нас попил этот самодур! Ничего не могли с ним сделать. Строил из себя крупного деятеля, а сам — неряха, матерщинник. Всё время с расстегнутыми пуговицами на брюках ходил, в грязной рубашке.

Однажды говорит по телефону с высоким начальством, бегает у стола с трубкой, захлебывается от любезности. Тут деда Митьку, кочегара, как на грех, проносило.

Меня мгновенно осенило, шепнул ему на ушко: "Митрий, дров машину привезу, только сделай, что попрошу". Битый старик выслушал и рассмеялся: "Запросто, голубь ты мой ниценный!"

Подходит к начальнику и выдёргивает из ширинки полу белой рубашки. Потопал дальше. Шеф как взревёт: "Ах ты, старая курва!" Трубка его спрашивает: "Это вы мне сказали?"

Он аж побелел: "Нет-нет! Что вы?! Это я с подчинённым говорил". Трубка уже гремит, даже нам слышно: "Это вы так разговариваете с подчинёнными?! Да ещё с пожилыми людьми!"

Всё… Упёк его тот собеседник телефонный на такую работу, откуда не поговоришь, по штату не положен телефон.

— А все-таки, зря вы так Семерина обработали. Шурфы бы он не закрыл, Петров знает про них.

— Надел ты, Семён, ещё один хомут…

— Ты что, Лукьян, против доразведки?

— Не против, но, на твоём месте, за это дело не стал бы браться. Зачем лишняя ответственность. План выполняем, запасы разведанные есть. Мой себе золотишко без головной боли. Забот и так хватает.

— От дела не отступлюсь. Время покажет, кто прав.

— Дерзай, — вяло махнул рукой Григорьев, — только, зачем тебе это? Не пойму. Если есть золото, когда-нибудь найдут.

— Извини за высокопарность, но это же лишний металл для артели, для страны. Сегодня! Завтра! Я верю, понимаете, верю, что обязательно найдём, что жила есть. Отработаем месторождение и уйдём отсюда. Кто и когда попытается найти жилу? Никто! Разве это не страшно?

Мы должны его искать! Мы обязаны рискнуть, попробовать! Лучше нас это никто не сделает, это я точно знаю. Пусть головная боль, как ты сказал, пусть мешают техруки. Да ведь, это даже интересно!

Лучше жить с больной головой, чем с больной совестью в "хате с краю", — Ковалёв поднял глаза и увидел понимающую улыбку на лице Воронцова, удивился ей и спросил:

— Что разулыбался?

— Я с тобой согласен, могу ещё людей с ремонта оторвать, если понадобится. Вдруг действительно найдёшь, это же перспектива всей артели. Действуй! Золото любит настырных.

— Спасибо за поддержку, а ты, Лукьян?

— А что я, план выполняем, значит, можно попробовать, бей свои шурфы.

За окном прогремел вездеход и остановился у гостиницы, Семён вышел посмотреть на "рыбака".

Фролов привёз Низового.

Марк с мешками отёков под бегающими глазами бочком втиснулся в гостиницу. На тайгу опустилась ненастная хмарь, и заместитель начальника милиции решил переждать непогоду на Орондоките.

Куда девалась чопорность и апломб Низового! Старик стариком. Обвисли губы, закисли глаза, редкие волосы слиплись в неряшливые колтуны.

— Закурить можно, начальник? — бодрясь, обратился к Семёну.

— Кури, не жалко, — кинул пачку сигарет на стол. Дрожащими пальцами Марк выдернул одну и торопливо чиркнул спичкой. Захлебнулся дымом, прикрыл глаза.

— Вот, Семён Иванович, как можно глупо попасться в нашей работе. Припрятал я немного золотишка, чтобы включить в план следующего месяца, а Фролов утверждает, что себе взял. Нелепость! Абсурд! Я прекрасно знаю, чем это пахнет. Зачем мне нужно рисковать в преклонных летах. Влас требует план, вот и хотел ровнёхонько отрегулировать.

— Не ври… Низово-о-ой! — перебил говорившего Фролов. — Тебе уже не выкрутиться, никто не поверит сказочкам. Всё!

— Да к плану я спрятал, поверь, товарищ майор, к плану!

— Я для тебя гражданин майор! Понял?! Пора уже сориентироваться. Хитёр ты. Низовой! Отлить сковороду из золота, чтобы спокойно её вывезти, — не каждый до такого додумается. Представляю, как ты восторгался собой, когда жарил на ней что-нибудь. Но Петров не принимает сковороды в план. Что ты скажешь на это?

— Не моя, валялась где-то в старом посёлке, повар приволок.

И ты, старый геолог, по весу не определил, что это такое? Ведь она вдвое тяжелее чугунной. Ты, Низовой, как бурундук. Напрятал золота под всеми пеньками. Всё к плану?

— К плану.

— А забыл, как зимой в Риге девяносто семь граммов золота продал морячку по тридцатке?

— Не знаю ни про какую Ригу!

— Узнаешь, Низовой, скоро всё узнаешь. Лицо Марка закаменело, глаза щурились от яркого света, пальцы нервно выбивали дробь о край стола.

— Зачем тебе это было надо, Низовой? — уронил Семён. — Зачем?

— Что ты в жизни понимаешь, сопляк! Молчи уж, продал дьяволу душу и на меня навёл.

— Не суди по себе о других. Это ты продал душу за молочных поросят. Лазил по карманам у всех работающих в артели. Поделом тебе!

Кондрат улетел в город с Фроловым и Низовым. Дня через три он вернулся. Ковалёв увидел старика и ахнул.

Гладко выбрит, подстрижен, одет в новый костюм и белоснежную рубашку.

— Что с тобой, Фомич? Женился, что ли?

— Не ко времени женитьба. Деньги Платонова получил.

— Поздравляю! Видишь? Всё обошлось. Тебе на старость подмога.

— На кой они мне, деньги? Дочке отдать? Шиш ей с маслом! Буду на них Федькину жилу искать! Найму шурфовщиков, если ты не станешь помогать. Есть гдей-то она! Вижу, есть… А как сыскать под столькими пудами земли? Не отрекайся от задумки, Сёмка! Найдём всё одно, где бы ни затаилась!

— Я не отрекаюсь, откуда ты взял?

— А энтот, ково вертушка в город повезла, всех нас слезьми промочил. Ревел — чище бабы над покойником. Хана-а-а! Отжился милок на вольном духе. Сковороду мне показал майор. В жиру обгорела, с первого раза не определишь, из чего сделана. Додуматься же до такова! А? В прошлые времена с такими мозгами бед бы натворил пропасть! Ах, варнак… Переумничал. Пережадничал. Вот тебе и ненасытность человечья, далеко не надо искать, рядом ходит. Ненасы-ы-ы-тность…

Вернулся Сухов с официальным разрешением от комбината на доразведку и поиски рудного золота. Ковалёв с трудом признал в быстро идущем от вертолёта человеке медлительного и робкого старателя. Сухов крепко ответил на рукопожатие начальника, не выпуская его руку, потащил в "белый дом".

— Семён Иванович! Пойдём! Интересное дело ты затеял, идём, покажу документы, — разложив на столе бумаги, Химик озорно поблёскивал очками и потирал руки. — Доставай из сейфа план, круг поиска уменьшу втрое.

— На каком основании?

— На научном! Куратор хорошо помог, порылся в геологических фондах, в архиве комбината. Пересмотрел все анализы, составил свой план выноса золота. Вот он, смотри!

На кальку был нанесён план месторождения. Россыпь заштрихованным хвостом вылезла на сопку.

— Фомич без науки правильно заложил шурфы.

— Какие шурфы?

— Лесник бывший, ты его знаешь. Старался раньше в этих местах, теперь ищет рудную жилу.

— Сколько пробито шурфов?

— Пока два. Вода и плывуны мешают.

— Посмотреть можно?

— Идем посмотрим. Как раз сели на пески.

У выработки журчит вода из резинового шланга, рядом аккуратный штабель креплеса. Кондрат, в грязном костюме с закатанными рукавами и расстёегнутой рубахе, курит под ёлкой.

Акулин на вороте. Поднимает бадью с песком, высыпает отдельно от пустой породы в небольшие кучи. Каждая из них — десять сантиметров проходки по забою. Как и положено для опробования.

— Счас первую пробу буду снимать. Дождался-таки… Лоток смастерил. Погляди, Сёмка, светится насквозь!

— Надо было у съёмщиков взять, у них есть лишние.