Дальше началось непонятное. Власовцы дружно пошли в атаку на Эркенгоф. Наши дружно отступили на… несколько сот метров. Как свидетельствует Артемьев,
"советские солдаты организованно отходили со своих позиций в хорошо оборудованные укрытия, почти не оказывая сопротивления наступающим".
Но вдруг по флангам наступавших почему-то ударили пулеметы. Власовцы залегли. Почему-то на виду у всех поглубже зарылись в землю.
"Командиры полков, от которых производилось наступление, выехали со своих командных пунктов в наступающие подразделения для личного ознакомления на месте боя", – сообщает Артемьев.
Солдаты, надежно окопавшись, лежали, офицеры, съехав со своих командных пунктов, подальше от немецких глаз, разбирались, почему их подчиненные бетоном залегли и никаким подъемным краном их невозможно поднять в атаку, – а время шло.
Оно неумолимо приближалось к 16 апреля – дате, назначенной Сталиным для всеобщего наступления на Берлин.
"По докладу командиров полков о безнадежности наступления генерал Буняченко приказал остановить наступление и прекратить попытки к дальнейшему продвижению. Доложив командующему 9-й армией обстановку, Буняченко получил краткий приказ:
"Наступление продолжать! Выбить противника из предмостного укрепления и во что бы то ни стало занять оборону по левому берегу излучины Одера!"
Приказ заканчивался:
"Вы сменяете немецкие части, стоящие в обороне на этом участке фронта!"…
Дальше началось еще более невероятное: Буняченко стал требовать к себе генерала Власова, но того почему-то никак не могли найти, он будто сквозь землю провалился. На совещании офицеров дивизии Буняченко объявил, что соединение выходит из подчинения немцев. Больше того, было объявлено, что не исключены бои с немецкими войсками. Готовились к боям с немцами, в дивизии "поспешно рылись окопы, сооружались противотанковые заслоны, создавалась круговая оборона". А время шло. А время неумолимо приближалось к 16 апреля…
Вообще, кто мог знать эту дату – 16 апреля? Ну, конечно, еще сам Сталин, командующие фронтами, участвовавшими в битве за Берлин, – их трое. Еще кто-то, к примеру, начальник ГРУ. Кто еще? Их можно на пальцах пересчитать…
"15 апреля, с наступлением темноты, дивизия двинулась на юг с соблюдением мер походного охранения, – фиксирует командир полка Артемьев. – Был составлен план боевых действий на марше на случай столкновения с немецкими войсками, если они попытались бы оказать давление силой".
Это что же получается? Дивизия Власова, заменившая на самом ударном участке фронта немецкие воинские части, буквально за несколько часов до общего наступления Красной Армии на Берлин снялась и ушла на юг? Повторилась ситуация на Курской дуге? Но откуда Буняченко узнал про дату общего наступления – 16 апреля? От Власова? А тот от кого? От своего начальника – от начальника ГРУ? От самого Сталина?
Как бы там ни было, но за несколько часов до общего наступления немцы физически уже никак не могли залатать хоть чем-то, хоть кем-то, хоть как-то оголенный власовцами участок фронта на Одере, к тому же прямо перед плацдармом советских воинских частей, на который через несколько часов – 16 апреля устремились переправляться наши полки и дивизии. Наши войска, находившиеся на одерском "пятачке", просто не позволили бы открыто приблизиться немцам, к оставленным власовцами позициям.
"Мы серьезно учитывали не только вынужденное запоздание 2-го Белорусского фронта с началом наступления… – пишет Г. К. Жуков. – Конечно, было бы лучше подождать пять-шесть суток… Времени до 16 апреля у нас осталось мало, а мероприятий, которые надо было срочно выполнить, очень много".
Все тут закодировал наш любимый полководец! Особенно вот это: "Конечно, было бы лучше подождать пять-шесть суток". Чего ж не подождали? То-то и оно, не могла ждать и часа лишнего Первая власовская дивизия, а не 1-й Белорусский фронт. 1-й Белорусский фронт в тех условиях мог ждать и пять, и шесть, и все двенадцать суток, ни часу не могла ждать власовская дивизия, "ожидание" для нее было смерти подобно – генерал Буссе мог раздавить ее всей мощью своей 9-й армии. Вот почему Сталин приказал не дожидаться готовности к сражению целого 2-го Белорусского фронта, которым командовал К. К. Рокоссовский, он под Москвой со своей 16-й армией был соседом А.А. Власова, командовавшего там 20-й армией. Под Берлином для Победы, для взятия Берлина войска генерала Власова оказались важнее войск генерала Рокоссовского. Рокоссовского из-за Власова даже ждать не стали. За те "пять-шесть суток" немцы успели бы перебросить на оголенный власовцами участок фронта столько войск, что их хватило бы на "пять траншей" и более.
Что же у нашего полководца написано в "Воспоминаниях" про тот участок фронта, который занимала Первая власовская дивизия?
"Немецкое командование разработало детальный план обороны берлинского направления. Оно надеялось на успех оборонительного сражения на реке Одер, представлявшей собой стратегическое предполье Берлина. В этих целях было осуществлено следующее.
Прикрывавшая город 9-я армия генерала Буссе усиливалась людским составом и техникой. В ее тылу формировались новые дивизии и бригады. Укомплектованность соединений первой линии доводилась почти до штатной численности. Особое внимание уделялось сосредоточению и использованию в обороне танков и штурмовой артиллерии.
От Одера до Берлина создавалась сплошная система оборонительных сооружений, состоящая из ряда непрерывных рубежей, по нескольку линий окопов. Главная оборонительная полоса имела до пяти сплошных траншей. Противник использовал ряд естественных рубежей: озера, реки, каналы, овраги. Все населенные пункты были приспособлены к круговой обороне".
Чистую правду пишет наш маршал! Он только не сообщает про ту дыру в этой "оборонительной полосе", которая "имела до пяти сплошных траншей" и которую проделала ему "15 апреля, с наступлением темноты"
Первая власовская дивизия, снявшись с фронта, как тогда, на Курской дуге. Почитаем дальше маршала Жукова, но при этом держа постоянно в голове то, что в центре обороны Берлина находилась 9-я немецкая армия генерала Буссе, у которого, как мы теперь знаем, сложились прямо сердечные отношения с Буняченко, а в центре участка фронта, занятого 9-й немецкой армией, в 100 метрах от советского плацдарма на правом берегу Одера "держала оборону" Первая власовская дивизия под командованием все того же Буняченко.
"События, предшествовавшие Берлинской операции, развивались так, что скрыть от противника наши намерения было очень трудно. [217]
Для всякого, даже не посвященного в военное искусство человека, было ясно, что ключ к Берлину лежит на Одере и вслед за прорывом на этой реке немедленно последует удар непосредственно по Берлину. Немцы ожидали этого". Одного они не ожидали, что власовцы пропустят жуковцев им в тыл – вот почему Жуков не боялся, что от немцев не была секретом вся подготовительная часть Берлинской операции.
Впоследствии на Нюрнбергском процессе генерал Йодль показал:
"Для генерального штаба было понятно, что битва за Берлин будет решаться на Одере, поэтому основная масса войск 9-й армии, оборонявшая Берлин, была введена на передний край. Срочно формировавшиеся резервы предполагалось сосредоточить севернее Берлина, чтобы впоследствии нанести контрудар во фланг войскам маршала Жукова…
Готовя наступление, мы полностью отдавали себе отчет в том, что немцы ожидают наш удар на Берлин. Поэтому командование фронта во всех деталях продумало, как организовать этот удар наиболее внезапно для противника. [218] .
Мы решили навалиться на оборонявшиеся войска противника с такой силой, чтобы сразу ошеломить и потрясти их до основания…"