— Подумайте, сколько денег они увезут тогда из страны.

— Верно.

— Плохо для торгового дефицита.

— Да. Ладно, тогда, наверное, ничего.

— Вы уже все продумали, шеф?

— Да, все готово. Банк видели?

— Вчера ходили смотреть.

— Он не составит для вас затруднения?

— Я могу забраться туда хоть со сломанной рукой.

— Инструменты готовы?

— Все, что нужно.

— Тогда, как только вы удалитесь, я возьму хозяйское ружье и выстрелю в окно.

Ферди наморщил лоб. Он знал, что хозяин все делает, как надо, но последние слова поставили его в тупик. Он не видел за ними стратегической перспективы и робко выразил свое сомнение:

— И что это нам даст, шеф? Гораций снисходительно улыбнулся.

— Представьте Ферди: я сообщаю в полицию, что кто-то выстрелил по окнам самого значительного дома в округе. Хотите знать, что будет дальше? Я вам скажу. Полицейские проведут осмотр на месте и заверят хозяина, что будут тщательно следить за развитием событий. Когда же это повторится…

— А это повторится, шеф?

— Разумеется. Первый выстрел будет только для затравки. На следующий раз все полицейские города встанут в дозор — думаю, на целую ночь. По совпадению, в ту же самую ночь мы и возьмем банк.

— А легавые будут здесь.

— Вот именно.

— Ух ты, — сказал Ферди. Примерно то же испытывал доктор Ватсон, когда Шерлок Холмс объяснял ему свои методы. Он понял, как глупо было сомневаться в действиях этого блистательного ума.

— Лопни моя селезенка, — добавил он.

— Одобряете план?

— Как сказал бы Смити: «Узнаю Эпплби».

— Ребята от меня другого не ждут.

— Верно, шеф. Все знают, какой вы головастый. Великий человек, навроде Чарлза Писа.[43]

Гораций не смог сдержать самодовольной усмешки.

— О, это природный дар. Или он есть, или его нет. А сейчас, Ферди, — сказал Гораций, вставая на звук колокольчика, — я вынужден вас оставить. Мистер Бонд зовет меня в кабинет.

Майк вышел из кабинета, как раз когда показался Гораций. В этой самый миг Джил, спускаясь по лестнице, увидела его и застыла на месте. Как всегда при виде Майка, сердце ее временно остановилось.

— Ой, Эпплби, — сказал Майк. — Сегодня утром я жду двух банковских попечителей. Когда они придут, проводите их в мой кабинет.

— Как я определю, что это именно они, сэр? — вкрадчиво осведомился Гораций, и Майк досадливо хохотнул, как человек, который только что сморозил глупость.

— Да, надо сказать, как их зовут, верно? Один — генерал Федерстон, другой — мистер Мортлейк.

— Генерал Федерстон и мистер Мортлейк. Очень хорошо, сэр.

— Я должен вернуться до их прихода, но, если не успею, скажите, что я уехал в банк за бумагами и прошу подождать в кабинете.

— Очень хорошо, сэр.

— И достаньте бутылку шампанского. Немного рановато, но им, наверное, понадобится. — Майк глухо рассмеялся и вышел через парадную дверь. Как только она захлопнулась, Джил пришла в голову внезапная мысль.

Предположение Ады, будто перемена в Майке вызвана деловыми неприятностями, поначалу не показалось Джил убедительным, но поддержка мисс Бонд, особы безусловно проницательной, добавила ему вес. Что мужчины под гнетом деловых забот становятся раздражительны, Джил знала с тех пор, как вообще стала что-то замечать. Антони Уиллард, ее отец, любил вкладывать деньги в экзотические деловые начинания вроде золотых рудников, и неприятности, которые за этим следовали, всякий раз подхлестывали его природный темперамент. Он ложился спать веселый и бодрый, но, как только утренняя почта приносила печальные известия, тень его дурного настроения ложилась на весь дом. Отец смотрел на Джил стеклянными глазами, словно не узнавая свою вчерашнюю любимицу, и, если обращался к ней, то лишь с раздраженной просьбой шуметь поменьше.

Не так ли — исключая просьбу не шуметь — ведет себя Майк? Отец смотрел на нее стеклянными глазами, Майк смотрит стеклянными глазами. Отец почти с ней не разговаривал, Майк почти не разговаривает. Разумеется, Ада и мисс Бонд правы! Какие-то ужасные деловые неприятности похитили всегда приветливого Майка Бонда и вместо него подкинули в Мэллоу-холл мрачного буку.

Слова «я жду банковских попечителей» сказали ей все. Просто поболтать и выпить пару коктейлей попечители заходят в пять вечера, а никак не в столь ранний час. Утренний визит означает серьезные неприятности.

И последние слова Майка насчет шампанского. «Им понадобится», — сказал он с глухим смехом. Что это может предвещать, как ни развязку, от которой мурашки пойдут по коже? Огненные письмена, представшие на пиру Валтасару,[44] и то не были столь зловещи.

Джил охватило неудержимое желание узнать, что произойдет, и, по счастью, устроить это было несложно. Мы уже упоминали, что в кабинете покойного Хьюго Бонда стоял огромный буфет. Джил частенько разговаривала в этой комнате с Майком, и буфет не укрылся от ее внимания. Она чувствовала, что он стоит тут, словно по заказу.

Через две минуты после того, как парадная дверь захлопнулась и Гораций вернулся в буфетную, она уже сидела в шкафу, идеально приспособленном для подслушивания, и жалела, что там нет сиденья поудобнее, чем кипа журнальных подшивок.

Через десять минут, которые показались ей вечностью, в коридоре послышались шаги, дверь отворилась, и Гораций ввел посетителей.

Джил никогда не видела генерала сэра Фредерика Федерстона и его коллегу Огастеса Мортлейка, но знала их по рассказам мисс Бонд, которая живописала обоих весьма нелестными красками. По ее словам (она любила старомодные выражения), выходило, что генерал — напыщенный балабол. Интеллектуальный уровень Гасси Мортлейка мисс Бонд оценивала еще ниже — он определялся как балбес. Термин «пустозвоны» она относила к обоим и отказывалась понимать, почему брат Хьюго назначил их банковскими попечителями. Не желая бахвалиться, но с полной уверенностью в своих силах, мисс Бонд уверяла Джил, что сделала бы попечителей получше из замазки и пары кусков угля.

Беседа двух джентльменов сполна подтвердила мнение мисс Бонд. Генерал заговорил первым. Это был один из тех сухопарых седоусых отставников, которых так много в верхних эшелонах британской армии. Ему было к семидесяти, его коллеге Гасси Мортлейку, тоже высокому, но, в отличие от генерала, тучному — к сорока.

— Почему вы в бриджах для верховой езды, Огастес?

— Катался верхом.

— А, — сказал генерал, довольный, что вопрос решился так просто. — Я в молодости много ездил верхом. Конечно, не как Бонд, в Национальном Кубке не участвовал, но один раз выиграл стиплчез.

— Я часто гадал, почему он так называется.

— Надо ж было как-то назвать.

— Наверное.

Наступившее задумчивое молчание нарушил Гораций — он вошел осторожной походкой, чтобы не пролить шампанское на подносе. Поставив бутылку на стол, Гораций удалился, и оба попечителя сразу встрепенулись. Как и сказал Майк, час был еще ранний, но для искрометного вина любой час впору. Более того, генерал увидел в бутылке доброе знамение.

— Шампанское! Видно, молодой Бонд хочет сообщить какую-ту радостную новость.

— Да, шипучкой запивают только приятные известия. Генерал осмотрел этикетку и остался доволен.

— «Вдова Клико» пятьдесят первого года. Лучше и быть не может. Любимое шампанское старого Хьюго.

— У него все было самое лучшее.

— Знаете, чего я никогда не понимал, — сказал генерал, — это как пили шампанское из дамских туфелек.

— А что, пили?

— В старые времена — сплошь и рядом.

— Мда, мне бы не хотелось.

— Мне бы тоже.

— А они все-таки пили.

— Да, у каждого свой вкус.

— Вы правы.

— Сколько людей, столько мнений.

— Верно. Очень точно подмечено.

Возможно, хоть и маловероятно, что разговор достиг бы новых глубин, но тут снова вошел Гораций.