Вы, наверное, ожидали, что мои слова все прояснили, и жизнь превратилась в одну величавую прекрасную песнь,[103] как выразился кто-то там такой, но ничего подобного не произошло, лицо Ванессы осталось надутым. Некоторым девицам ничем не угодишь.

— Значит, я ошиблась, подумав, что вы способны проявить настойчивость, — сказала она, и если ее губы не искривились в презрительной усмешке, то тогда я не знаю, что такое презрительная усмешка. — Вы всего-навсего жалкий безмозглый буржуа. Орло таких терпеть не может.

— Типичный представитель золотой молодежи, полагают некоторые знатоки.

— За всю свою жизнь вы вряд ли совершили хотя бы один стоящий поступок.

Если на то пошло, я мог бы поставить ее в довольно дурацкое положение, сообщив, что еще в школе получил награду за прекрасное знание Библии, великолепно переплетенный том какого-то благочестивого автора, его имя не сохранилось в моей памяти, а когда тетя Далия издавала свой журнал «Будуар светской дамы», я написал для него статью или, точнее говоря, эссе «Что носит хорошо одетый мужчина». Однако я промолчал, главным образом потому, что не смог вставить ни слова. Женщины проговаривают свой текст с такой чудовищной скоростью, что мужчина не успевает вставить ни слова.

— Однако сейчас речь не о вашей впустую растрачиваемой жизни. Господь Бог, создавая вас, наверное, знал, что делал, поэтому не будем углубляться в эту тему. Вероятно, вы хотите услышать, что привело меня к вам.

— Милости просим в любое время, — отозвался я со свойственной мне учтивостью, но она оставила мои слова без внимания и продолжала:

— Друг моего отца, майор Планк, который гостит у нас упомянул за обедом какого-то Вустера, якобы он заходил сегодня утром. И когда отец весь побагровел и подавился бараньей котлетой, я поняла, что речь, должно быть, идет о вас. Вы относитесь к тому роду молодых людей, которых он просто не переваривает.

— А молодые люди отвечают ему взаимностью?

— Неизменно. Отец всю жизнь был помесью вождя гуннов Аттилы с каймановой черепахой. Узнав, что вы в Мейден-Эгсфорде, я пришла попросить вас кое-что для меня сделать.

— Все, что в моих силах.

— Сущий пустяк. Конечно же, я буду переписываться с Орло, но мне не хочется, чтобы его письма приходили в Корт, потому что отец, помимо сходства с каймановой черепахой, отличается еще низким коварством. Он без зазрения совести перехватит и уничтожит его письма. Отец спускается к завтраку раньше меня, что дает ему стратегическое преимущество. К тому времени, как я выйду к столу, сливки с моей корреспонденции уже будут лежать в кармане его брюк. Поэтому я собираюсь написать Орло, чтобы он присылал письма для меня на ваш адрес, а я буду каждый день забирать их.

Я в жизни не получал более неприятного предложения. При мысли, что Ванесса каждый день будет сюда являться, в то время как Орло Портер, уже доведенный до точки кипения, будет держать мой дом под постоянным наблюдением, у меня закипела кровь, и глаза, как звезды, рванулись из орбит,[104] — как говорит Дживс, если я верно запомнил. Но в следующий миг я испытал безграничное облегчение, осознав, что мои страхи беспочвенны, поскольку в переписке между обеими сторонами нет никакой нужды.

— Но Орло здесь, — сообщил я.

— Здесь? В Мейден-Эгсфорде?

— Именно здесь, в Мейден-Эгсфорде.

— Вы шутите, Берти.

— Вовсе нет. Если бы шутил, вы бы сразу же покатились со смеху. Говорю вам, Орло здесь. Я встретил его сегодня днем. Он наблюдал за певуном Кларксона. Кстати, у вас, случайно, нет сведений об этом Кларксоне? Мне интересно, кто он такой и откуда у него певун.

Мой вопрос остался без ответа, чему я нисколько не удивился. Покажите мне девушку, честно говорю я, и я покажу вам ту, кто пропускает мимо ушей мои слова.

Бросив на Ванессу внимательный взгляд, я заметил, что выражение ее лица изменилось. Как я уже отмечал, под влиянием привычки лупцевать полицейских на улицах ее лицо огрубело, но в ту минуту оно так и лучилось нежностью. Глаза, хотя и не сорвались из орбит, стали большими, как мячи для гольфа, и мягкая улыбка озарила физиономию. Она промолвила: «Потрясающе!» или что-то в этом роде.

— Значит, он приехал! Он последовал за мной! — Судя по ее тону, поступок Орло вызвал у нее безграничный восторг. Выходит, она не возражала, чтобы ее преследовали, — зависит, кто преследователь. — Как рыцарь в сверкающих доспехах на белом коне.

Здесь было бы вполне уместно припомнить Дживсова приятеля, который приехал из западных стран, и сказать, что Орло на него похож, но мне пришлось пропустить свой ход, потому что у меня вылетело из головы, как звали того

парня.

— Не понимаю, как Орло удалось приехать, он же на службе, — выразил я недоумение.

— У него ежегодный двухнедельный отпуск. Поэтому он смог участвовать в демонстрации. Мы с ним шли в первом ряду.

— Знаю. Я смотрел издали.

— Мне до сих пор неизвестно, что с ним произошло в тот день. Он сбил с ног полицейского, а потом вдруг исчез.

— С ним произошло лучшее, что могло произойти, когда собьешь с ног полицейского. Он прыгнул в мою машину, и я отвез его в безопасное место.

— А, понятно.

Признаюсь, я ожидал изъявления более сильных чувств. Не то, чтобы я горел желанием получать благодарности за небольшие услуги, какие расточаешь на каждом шагу, но, как бы там ни было, по милости Орло я оказал противодействие полицейским, находящимся при исполнении служебных обязанностей, кажется, так гласит закон, и, следовательно, рисковал надолго угодить в кутузку, поэтому проявление некоторой взволнованности было бы нелишним. Мне ничего другого не оставалось, как обратить на Ванессу укоризненный взгляд. Однако это не произвело на нее ровным счетом никакого впечатления, и она продолжала:

— Он поселился в «Гусе и кузнечике»?

— Понятия не имею, — произнес я в ответ, и если в моем голосе прозвучала нотка раздражения, вряд ли кто меня осудит за это. — Во время нашей встречи мы говорили главным образом о моих внутренних органах.

— А что стряслось с вашими внутренними органами?

— Пока ничего, но, по мнению Орло, вскоре кое-что может случиться.

— Удивительно отзывчивая душа.

— Да уж, это точно.

— Он дал вам какие-нибудь полезные советы?

— По правде говоря, дал.

— Как это на него похоже!

Ванесса ненадолго погрузилась в молчание, несомненно, размышляя о неведомых мне выдающихся достоинствах Орло. Затем снова заговорила:

— Должно быть, он живет в «Гусе и кузнечике». В округе это единственная приличная гостиница. Сходите туда и передайте ему, что я буду ждать его здесь завтра в три часа дня.

— Здесь?

— Да.

— То есть в этом самом доме?

— А почему бы и нет?

— Я думал, вы захотите увидеться с ним наедине.

— Вот именно. Вы пойдете прогуляться.

И вновь я мысленно возблагодарил своего ангела-хранителя, который постарался, чтобы эта гордая красавица не стала миссис Бертрам Вустер. Ее невозмутимая уверенность, что стоит лишь свистнуть, и все тут же кинутся исполнять ее прихоти, действовала на меня угнетающе. Гордость Вустера была глубоко задета бесцеремонностью, с какой меня выставляли из моего же дома, и не будет преувеличением сказать, что кровь закипела у меня в жилах. Меня подмывало произнести нечто язвительное, например: «Вот как?», — однако preux chevalier,[105] каким я всегда стремился быть, не должен попирать слабый пол железной пятой, как бы его ни провоцировали.

Вместо этого я просто ответил: «Уже иду» — и отправился в заведение «Гусь и кузнечик», передать Орло тайное послание.

Я нашел Орло Портера в баре, где он пил джин с газировкой. На его лице, и без того мало привлекательном, застыло угрюмое выражение, нисколько не радующее глаз. Он явно был в дурном настроении, что нередко случается, когда томящееся в разлуке сердце А понимает, что шансы преодолеть препятствия к воссоединению с томящимся в разлуке сердцем Б равны, в лучшем случае, восьми из ста.