Вынув из конверта уже вложенный листок, он дописал постскриптум: возможно, в Сен Роке есть картинная галерея. Запечатав наконец конверт и наклеив марку, он настрочил записку агентам насчет моторного «Облака», сообщая, что навестит их завтра же, с утра пораньше.

III

В дни, когда Сен Рок был всего лишь рыбацкой деревушкой, в гавани построили небольшой каменный пирс. К нему рыбаки привязывали лодки и раскидывали сушиться на солнышке сети. Сейчас на нем сетей много не увидишь, потому что потомки тех рыбаков в большинстве своем забросили это древнее занятие, предпочтя более выгодное — сдавать свои суденышки в наем туристам. Через два дня после того, как Пэки Франклин отправился в плавание, изящный и гибкий молодой человек с приятным лицом, которое в данный момент портила легкая бледность, стоял на ступеньках пирса, стараясь с помощью болтливого сына моря в высоких сапогах и синем джерси перебраться в гребную шлюпку, весьма ненадежную на вид.

Прибыв в свой родной город, виконт де Блиссак поселился в отеле «Дез Этранжэ». Учитывая, что его ожидали в гости в Шато, это могло показаться и странным, но у него имелись свои причины.

Сегодня был Праздник Святого Рока, и виконт не собирался его пропускать. Вечером он планировал покутить вволю, как и приличествует в столь знаменательный день. А в дом предков успеет и завтра — да и то, если самочувствие окажется лучше, чем он предполагает. Ну, а если хозяин и хозяйка, месье и мадам Гедж, встревожатся из-за его отсутствия, что ж, виконт, который, как мы уже намекали, к жизни и ее проблемам относился беспечно, только пожмет плечами — не повезло им, что поделаешь!

Мотивы же увеселительной прогулки по водам объяснялись и того проще. Говоря, что виконт де Блиссак никогда не бывает трезв, Гедж преувеличил — трезвым виконту бывать случалось, и даже по нескольку часов кряду, однако к веселью у него и впрямь была неодолимая склонность. Накануне вечером, познакомившись с несколькими приятными постояльцами отеля, слово за слово, он провел с ними бурную ночь, отчего утром проснулся несколько подавленным, и ему показалось, что морская прогулка на свежем воздухе поднимет настроение.

Расчет оправдал себя. Энергично загребая веслами, ви-кон* сразу почувствовал себя лучше.

Утро было чудесное, свежий ветер взбивал на волнах пену, рассыпая под солнцем бриллианты на воде гавани. Белели паруса стоявших на якоре яхт, в синем небе с криками носились чайки. Виконт так воспрянул, что даже крики этих птиц, от которых у него поначалу стреляло в висок, стали казаться ему почти музыкальными.

Весело и бодро налегал он на весла, поглядывая вокруг. А поглядывая, приметил, что в нескольких футах от него несется прямо на его лодку моторный ялик с надписью «Летящее Облако». Виконт подался на ярд-другой вбок, и в эту минуту заметил перегнувшегося через борт человека, курившего трубку, а там — с превеликой радостью узнал в нем старого своего приятеля, Пэки Франклина.

Виконт бурно замахал руками, но Пэки и не глянул в его сторону. Виконт помахал опять. Пэки как будто бы и понятия не имел о его присутствии.

Дело в том, что на палубу Пэки вышел подумать и думал теперь так сосредоточенно, что не замечал никаких маханий.

Светлое чувство крестоносца, толкнувшее Пэки к берегам Бретани, несколько потускнело к моменту, когда он бросил якорь в гавани Сен Рок. Пылал и горел он не меньше прежнего, но, помыв посуду после немудрящего завтрака, признался себе: спроси его кто, а что, собственно, он собирался делать, приплыв на место действий, вопрос поставил бы его в тупик.

Сейчас, когда в жизни Джейн наступил кризис, предложить он ей мог только братскую симпатию.

Чтобы совершить для нее что-то практическое, ему необходимо каким-то манером проникнуть в Шато. Однако ни яйца, ни кофе, ни бекон не подбросили ему ни малейшего намека, как это сделать. Если какая блестящая идея не осенит его, шансы спасти деву в беде у него ниже, чем у Эгглстона.

Однако надежда еще теплилась. Он еще не выкурил трубку после завтрака, а трубка, как всем известно, нередко становится источником тонкого вдохновения. Раскуривая ее, Пэки вышел на палубу и, перегнувшись через борт, приказал своим мозгам приступить к работе, спеша посмотреть, что из этого получится.

Пока что не получалось ничего. Он настоятельно попросил мозги сделать еще одну попытку; и тут до него дошел первый намек — старый добрый Вик вновь возник в его жизни. Блиссак, не сумевший привлечь внимания в сидячем положении, решил, что достигнет лучших результатов, если встанет.

И поступил весьма опрометчиво. Возможно, акробату и удалось бы встать в прогулочной лодке и помахать без всякого для себя ущерба, но у виконта не было и начатков акробатического тренинга. Лодку внезапно качнуло, и он, пошатнувшись, свалился на бок, а уж там легко и плавно соскользнул в воду, точно тюлень, показывающий публике фокус.

В десятках соседних лодок сразу же поднялся тревожный гомон. Французы — нация эмоциональная: вместо того чтобы наблюдать за драмой, развертывающейся у них на глазах, в благовоспитанном молчании, они принялись визжать, вскрикивать, подпрыгивать, размахивать руками. Сначала, уловив весь этот гвалт, Пэки решил было, что поблизости случилось разом с десяток убийств, но через несколько минут, случайно взглянув на воду, заметил барахтавшееся там человеческое тело, а всмотревшись попристальнее, узнал виконта де Блиссака.

— Эй-ей! Привет! — крикнул он.

В самом зрелище он не обнаружил ничего удивительного. Что виконт в Сен Роке, ему было известно, а то, что тот плавает в двубортном костюме лиловых тонов, тоже его не поразило. Полтора года назад Пэки едва удержал приятеля, когда тот собирался нырнуть в полном вечернем наряде в знаменитый нью-йоркский фонтан.

А тем самым приветствовал он его скорее с удовольствием, чем с удивлением.

— Привет, Вик! — крикнул он опять. — Ну, как ты там, а? Вику в этот момент было не очень хорошо. Приветствие застигло его врасплох, и он с легким бульканьем исчез под водой. Когда же выплыл, то стало очевидно, что пловец из него никудышный, и Пэки сообразил, что надо немедленно действовать.

Многие мужчины съежились бы при мысли, что нырять придется одетым. Съежился и Пэки. Виконт ему нравился, но не до такой степени, чтобы портить ради него фланелевый, почти новенький костюм. Однако Дух Доброго Старого Времени был в нем достаточно силен, и Пэки спустил шлюпку. Через несколько минут, выудив беднягу из дрейфа, он благополучно водворил его на борт яхты.

Трогательной встрече несколько мешало выуживание потерпевшей крушение лодки — лодки в Сен Роке стоили денег, — так что вернулся Пэки не сразу; а вернувшись, обнаружил, что и виконт в его отсутствие не бездельничал. Сняв мокрую одежду, он облачился в плащ, разыскал бутылку виски, видимо — по нюху, и теперь пил, спасаясь от возможной простуды.

На расспросы хозяина он отвечал бодро:

— Со мной? О, старый Пэки! Со мной большой порядок. Весьма.

Итон и последующие поездки в Англию и Америку позволили виконту де Блиссаку бегло, хотя и не совсем правильно, говорить по-английски. Он придерживался теории, что говорить надо побыстрее, а уж слова сами о себе позаботятся. Эту простую фразу Пэки понял без труда. Он ласково посматривал на приятеля, как всегда смотрит мужчина на друга, обретенного при драматических обстоятельствах. Они окунулись в приятную беседу.

— А я и не знал, — сказал виконт, — что ты в едешь Сен Рок. Ничего ты мне не говорил на этом Ватерлоо.

— Тогда я еще и сам не знал.

— А что поделываешь тут?

Пэки был настороже. Есть миссии, тайну которых нельзя открывать даже старинному приятелю.

— Да так… Болтаюсь в этих краях. Скажи, Вик, а что с тобой случилось?

— Свалился за борт.

— Да нет! Тогда, полтора года назад. Вдруг исчез из Нью-Йорка. Тебя что, депортировали?

— О, нет. Маман прислала телеграмму, чтоб я на Запад ехал. В Колорадо. Я поехал из Нью-Йорка туда. У меня был большой ран.