С. Ф. Школенко.
«...Корреспонденция «Дни и ночи» была передана в Москву тогда же в сентябре 42-го, по военному проводу…» (стр. 166).
Руины Сталинграда.
Ночь под Сталинградом.
«…побывали в волжской речной флотилии, базировавшейся где-то в рукавах и затонах левого берега» (стр. 184).
«...обратно до Камышина, до пересадки на «дуглас», мы летели на этих самых У-2» (стр. 188).
«…поехал… еще раз к Утвенко, который после Сталинграда успел стать из полковника генералом» (стр. 264).
Перед строем – генерал-майор А. И. Утвенко.
«Есть у нас в дивизии девушка Маруся, военфельдшер, по прозванию Малышка. Так уж все ее кличут… за то, что очень маленькая» (стр. 246).
«Казак Урюпинской станицы генерал Горшков» (стр. 242).
«…это и есть Парамон Самсонович Куркин, такой, каким его сняли тогда на Миусе» (стр. 244).
«Переход за переходом едем. Холодно… Зайдешь в деревню – деревня сожжена» (стр. 243).
«…В сорок пятом году в Праге генерал Шумилов подарил мне маленькую любительскую карточку, снятую зимой сорок третьего во время нашей остановки в Сталинграде» (стр. 253).
«Редактор сказал, что Западный и Калининский фронты начали наступление на Ржев и Вязьму…
– На семь утра подготовлена машина, поедешь» (стр. 251).
«Разбить то, что показано на выставке, было трудно, и слава тем, кто это сделал» (стр. 286).
«…очень хорошо помню то утро, когда немцы прекратили наступление на участке 75-й гвардейской» (стр. 301).
Крайний слева – В. А. Горишный, крайний справа – И. А. Власенко.
«…Николай Васильевич Петрушин, командир бригады, 39 лет. Со Смоленщины» (стр. 309).
«…Федор Андреевич Моджонок, из Приморья, дальневосточник. Девятнадцать лет… сбил “юнкерс”» (стр. 295).
«Там, за станцией, на горке стоят сожженные «тигры» и «фердинанды»… Работа моей батареи. Поедете мимо, посмотрите» (стр. 319).
В тех же местах, под Понырями, через много лет.
«…Женщина, с ней пятеро детей… Шестого ребенка я в первую минуту не разглядел…» (стр. 313).
Курская дуга. 1943 год.
«День с утра теплый. Тяжелораненых вынесли из хат…» (стр. 318).
«Вернувшись из этой поездки, я дописал наконец тот рассказ о рядовом пехотинце, которого требовал от меня Николай Павлович Пухов» (стр. 327).
«…Когда Батов был военным советником в Интернациональной бригаде… Там, в Испании, псевдоним у Батова был – Фриц…» (стр. 331).
«…Освобожденное на рассвете село… Две трети домов сожжено. За речкой… расстрелянное немцами из пулемета стадо» (стр. 335).
«Пользуясь перерывом между немецкими артиллерийскими налетами, переносят через реку раненых…» (стр. 348).
«Командиры полков все время вместе, с самого начала наступления. И, судя по разговору, дружат» (стр. 347).
«…был конец апреля, впереди маячило третье лето войны… я уезжал в Алма-Ату, где Столпер продолжал снимать «Жди меня», а Пудовкин заканчивал работу над фильмом «Русские люди»…» (стр. 282).
Слева направо – М. Жаров, Н. Крючков, В. Пудовкин, Б. Волчек на съемках «Русских людей».
Справа – А. Столпер.
«На процесс, чтобы писать о нем, поехали… Илья Эренбург и Алексей Толстой… Было такое чувство, что мы ухватились за самый кончик чего-то безмерно страшного…» (стр. 356 – 357).
«Полковник Кучеренко и его сын были убиты одним снарядом на наблюдательном пункте дивизии…» (стр. 392).
«Много лет спустя, вспоминая этого человека… я написал одного из действующих лиц своего романа «Живые и мертвые» – генерала Кузьмича.
Офицеры 232-й Сумско-Киевской стрелковой дивизии. Третий слева сидит – командир дивизии М. Е. Козырь.
«…несколько тысяч немецких солдат-фронтовиков… были проведены через весь Майданек… Цель была одна – дать им возможность самим убедиться в том, что здесь делали эсэсовцы» (стр. 438, 439).
«…Барак с обувью. Длина 70 шагов, ширина 40, набит обувью мертвых» (стр. 434).
«Двенадцатого августа была напечатана моя последняя, третья, корреспонденция о Майданеке. Помнится, на той же неделе в ВОКСе состоялась встреча нескольких писателей-фронтовиков с иностранными корреспондентами» (стр. 439).