Меня не было дома. Когда я пришел домой, Марина сказала мне, что звонил по телефону Синдерюшкин и спрашивал меня.

Я, видите ли, был нужен какому-то Синдерюшкину!

Марина купила яблок. Мы съели после обеда несколько штук и, кажется, два яблока оставили на вечер. Но когда вечером я захотел получить свое яблоко, то яблока не оказалось. Марина сказала, что приходил Миша-официант и унес яблоки для салата. Сердцевины яблок ему были не нужны, и он вычистил яблоки в нашей же комнате, а сердцевины выбросил в корзинку для ненужной бумаги.

Я выяснил, что Шарик, Синдерюшкин и Миша живут, обыкновенно, у нас в печке. Мне это мало понятно, — как они там устроились.

Я расспрашивал Марину о Шарике, Синдерюшкине и Мише. Марина увиливала от прямых ответов. Когда я высказывал свои опасения, что компания эта, может быть, не совсем добропорядочная, Марина уверила меня, что это, во всяком случае, «Золотые сердца». Больше я ничего не мог добиться от Марины.

Со временем я узнал, что «Золотые сердца» получили неодинаковое образование. Вернее, Шарик получил среднее образование, а Синдерюшкин и Миша не получили никакого. У Шарика есть даже свои ученые труды. И поэтому он несколько свысока относится к остальным «Золотым сердцам».

Меня очень интересовало, какие это у Шарика ученые труды. Но это так и осталось неизвестным. Марина говорит, что он родился с пером в руках, но больше никаких подробностей об его ученой деятельности не сообщает. Я стал допытываться и, наконец, узнал, что он больше по сапожной части. Но имеет ли это отношение к ученой деятельности, мне узнать не удалось.

Однажды я узнал, что у «Золотых сердец» была вечеринка. Они сложились и купили маринованного угря. А Миша даже принес баночку с водкой. Вообще, Миша — любитель выпить.

У Шарика сапоги сделаны из пробочки.

Как-то вечером Марина сказала мне, что Синдерюшкин обругал меня хулиганом за то, что я наступил ему на ногу. Я тоже обозлился и просил Марину передать Синдерюшкину, чтобы он не болтался под ногами.

[18 февраля 1936]

***

23 декабря 1936 года

Алаф![199] Cегодня я ничего не успел рассказать тебе. Весь день мне хотелось есть и спать. Я хожу очень вялый и ничем не интересуюсь.

Когда человек привык очень поздно ложиться спать, то ему очень трудно отучиться от этого. Чтобы ложиться рано, существует единственный правильный метод: перескочить сутки, т. е. ложиться все позднее и позднее, сначала поздно ночью, потом рано утром, потом днем и, наконец, вечером. Так можно добраться до нормального часа.

В грязном падении человеку остается только одно: не оглядываясь, падать. Важно только делать это с интересом и энергично.

Я знал одного сторожа, который интересовался только пороками. Потом интерес его сузился, и он стал интересоваться одним только пороком. И вот когда в этом пороке он открыл свою специальность, он почувствовал себя вновь человеком. Появилась уверенность в себе, потребовалась иррудиция, пришлось заглянуть в соседние области, и человек начал расти.

Этот сторож стал гением.

***

Я сегодня не выполнил своих 3–4 страниц. Почерк у меня сейчас такой, потому что я пишу, лежа в кровати.

Даниил Хармс.

***

Вчера папа сказал мне, что пока я буду Хармс, меня будут преследовать нужды.

Даниил Чармс.

В виду позднего часа, я не приступаю сегодня к повествованию, но завтра, Алаф, выслушай меня, и ты Ити, помоги мне.

24 дек(абря] 1936 года

Чармс

***

Я был наиболее счастлив, когда у меня отняли перо и бумагу и запретили что-либо делать. У меня не было тревоги, что я не делаю чего-то по своей вине. Совесть была спокойна, и я был счастлив. Это было, когда я сидел в тюрьме. Но если бы меня спросили, не хочу ли я опять туда или в положение, подобное тюрьме, я сказал бы: нет, не хочу.[200] Человек видит в своем деле спасение, и потому он должен постоянно заниматься своим делом, чтобы быть счастливым. Только вера в успешность своего дела приносит счастье. Сейчас должен быть счастлив Заболоцкий.

***

Великий мудрец поселился в плохом доме. Такое положение возможно. Великий дух поселился в плохом человеке. Такое положение тоже должно быть возможно.

1937 год

21 января

— Н-да-а! — сказал я еще раз дрожащим голосом. Крыса наклонила голову в другую сторону и все так же продолжала смотреть на меня.

— Ну, что тебе нужно? — спросил я в отчаяньи.

— Ничего! — сказала вдруг крыса громко и отчетливо. Это было так неожиданно, что у меня прошел даже всякий страх.

А крыса отошла в сторону и села на пол у самой печки.

— Я люблю тепло. — сказала крыса, — а у нас в подвале ужасно холодно.

Это писано уже сравнительно давно и, надо сознаться, очень плохо.

Так писать нельзя.

Теперь, мне кажется, я знаю, как надо писать, но у меня нет к этому энергии и страсти. Я гибну. Я гибну материально и гибну как творец.

Эта запись сделана в тяжелое для меня время. Такого тяжелого времени я не упомню. Особенно тяжело потому, что у меня совершенно нет светлых перспектив.

Чармс.

***

4 апреля

Обладать только умом и талантом слишком мало. Надо иметь еще энергию, реальный интерес, чистоту мысли и чувство долга.

***

Вписываю сюда события сегодняшнего дня, ибо они поразительны. Вернее: особенно поразительно одно событие, я его подчеркну.

1). Мы вчера ничего не ели.

2). Утром я взял в сберкассе 10 руб., оставив на книжке 5, чтобы не закрыть счета.

3). Зашел к Житкову и занял у него 60 руб.

4). Пошел домой, закупая по дороге продукты.

5). Погода прекрасная, весенняя.

6). Поехал с Мариной к Буддийской пагоде,[201] взяв с собой сумку с бутербродами и фляжку с красным вином, разбавленным водой.

7). На обратном пути зашли в комиссионный магазин и увидели там фисгармонию Жидмейера,[202] двухмануальную, копию с филармонической. Цена 900 руб. только! Но полчаса тому назад ее купили!

8). Пошли к Житкову.

9). С Житковым узнали, кто купил фисгармонию, и поехали по адресу: Песочная 31. кв. 46, Левинский.

10). Перекупить не удалось.

11). Вечер провели у Житкова.

***

11 апреля

Довольно праздности и безделья! Каждый день раскрывай эту тетрадку и вписывай сюда не менее полстраницы. Если нечего записать, то запиши хотя бы, по совету Гоголя, что сегодня ничего не пишется. Пиши всегда с интересом и смотри на писание как на праздник.[203]

***

Апрель 1937

Никаких мыслей за эти дни в голову не приходило, а потому ни сюда, ни в голубую тетрадь я ничего не записывал. Очень дергают меня зайчики. Вяло работал над Радловским альбомом «Рассказы в картинках».[204]