Кто управляет городом? Коронель, камень показал его. Пост скорее выборный, чем занимаемый по праву рождения. «Старейший и мудрейший» Верховный Судья всех споров держал свою власть не только в Корманторе, но и во всем королевстве глухого леса. Этот пост давал огромную власть, а нынешний коронель Элтаргрим Иритил, на взгляд Юмбрила, был старым и слишком добрым. Однако некоторые из старейших, благородных и знаменитых семейств, как было известно наследнику дома Аластрарра, придерживались еще более невысокого мнения о своем правителе.
Эти старинные дома, в особенности такие как Старимы и Экорны, обладали более реальной властью в Корманторе. На них смотрели как на воплощение и хранителей «истинного» эльфийского характера. По их мнению, настоящий эльф есть…
Эльминстер отбросил эту мысль, поскольку она невольно напомнила ему о новой миссии, возложенной на него Юмбрилом. У него не было выбора, он не мог поступить иначе и отказаться отнести… разве что был бы совсем уж немилосердным человеком. А вообще, должен ли он касаться самоцвета, если дал обет служить Мистре?
Он резко остановился возле особенно тенистого дерева и громко воззвал:
– Мистра?
Потом добавил шепотом:
– Госпожа, услышь меня. Пожалуйста.
Он вызвал в воображении самое поразительное воспоминание о богине: они вместе парят в воздухе; Мириала, смеющаяся, взволнованная, восхищенная. Ее глаза выдают божественность и еле заметно меняются по мере того, как разгорается страсть… Зацепившись за этот образ, Эльминстер снова выдохнул заветное имя и направил всю свою волю на то, чтобы призвать ее.
Но в голове был только неприветливый холод, и он спросил:
– Госпожа? Правильно ли я поступаю? Даешь ли ты мне свое благословение?
Теплая волна любви прокатилась по его рассудку, принеся с собой видение: Орнталас Аластрарр стоит в красивом, пестром от солнечных пятен зале, колоннами которого служат цветущие деревья. Кто-то, кого глазам Эла еще не видно, приближается к наследнику, а когда этот кто-то приблизился к озадаченному эльфу почти вплотную, его рука непроизвольно потянулась ко лбу.
Орнталас смотрел с острым любопытством, а неизвестный человек все приближался и приближался. Чтобы… поцеловать? Коснуться носа? Нет, конечно, чтобы коснуться лба. Глаза Орнталаса, такие близкие и широкие, колебались, как отражение в воде, разрушенное рябью. Когда волнение улеглось, лицо эльфа превратилось в добродушное лицо старого коронеля. Но тут точка наблюдения словно отодвинулась, и Эльминстер увидел себя самого, коленопреклоненного. Почему-то Эл знал, что коронель защитит его от эльфийского народа, который содрогнулся бы при одной мысли, что человек проник в самое сердце города под видом эльфа, которого все прекрасно знали. Эльфа, которого он, этот человек, вполне мог сам и уб…
Вдруг его окатила тревога, мозг закипел, забурлил, унося видение прочь. Эльминстер очнулся – с благоволения Мистры, надо полагать, – и обнаружил себя под деревом, окруженным со всех сторон… чем-то, что обвилось вокруг корней и еще скользило между деревьями, как огромный, нетерпеливый и алчный аспид. Это нечто приближалось, не переставая шипеть и пузыриться, булькать и брызгать кипятком. Его звук был очень похож на шепот заклинания. Возможно, это и были кусочки колдовского заклинания? Тело странного зверя все время менялось; то становилось прозрачным, то расплывалось, почти исчезая из виду. Подползая, оно с торжествующим фырканьем повернулось прямо к юноше, на ходу выбрасывая в воздух множество лап с когтями. Было ясно, что оно ищет Эла.
Оно тоже из стражи эльфов? Или какая-то павшая и погребенная в замшелой могиле тварь восстала с помощью древнего колдовства? Впрочем, не важно, насколько эта дрянь натуральна, ее намерения были предельно ясны, а эти когти выглядели вполне убийственно.
Эл хотел отступить, но было слишком увлекательно наблюдать за тем, как одна часть туловища монстра пребывала в неуклюжем, но неутомимом скольжении, а другая – в бесконечных извивах, которые напоминали обрывки каких-то заклятий. Среди колец изменяющегося тела в несчетном количестве плавали и кружились глаза. Наверное, это творение магии. И конечно, об этом позаботилась Мистра. В конце концов, она была повелительницей таинственного, а он был ее избран…
Когти нанесли удар, и хотя они не попали в цель, после этого по всему телу Эла началось жуткое покалывание. Он почувствовал, что его мозг сковало какое-то оцепенение. Кажется, теперь он не может сосредоточиться на сплетении заклинания. Да и какие заклинания у него остались? О, Мистра! Он не мог вспомнить!
Поскольку когти опять потянулись к нему, теперь еще ближе, мысли аталантарца вдруг заметались в панике. Бежать! Эл повернулся и бросился прочь между деревьями, спотыкаясь, оступаясь, поскольку ноги стали короче, чем он привык, а тело много легче прежнего. О, боги! Но ведь эльфы умеют бегать так быстро!
Пожалуй, он с легкостью мог бы носиться кругами вокруг монстра, чем бы он ни был. Но, поддавшись порыву, он спрятался на том пути, которым сюда пришел. Чудовище последовало за ним.
Теряя спасительное время, Эл опять повернулся к монстру, чтобы метнуть какое-нибудь рассеивающее заклинание: почти последнее волшебство из того более или менее значительного, что у него еще оставалось. Хотя у самоцвета их, кажется, было гораздо больше. Зверь, сотворенный хоть и колдовством, но вроде как попало, конечно, развалился бы на куски при одном прикосновении…
Магия камня блеснула. Многолапая пресмыкающаяся тварь вздрогнула, вспыхнула изнутри, отряхнулась и продолжала приближаться.
Эл увернулся от ее головы и пустился бежать уже всерьез, огибая и голые, и замшелые валуны, перескакивая через корни, а заодно и через подозрительного вида грибы. Шипение за спиной не прекращалось и не отставало.
Последний принц Аталантара почувствовал, как по спине пробежал холодок, Эл понял, что тварь передвигается гораздо быстрее, чем он себе представлял.
Ладно, он пустил вход еще одно небольшое оставшееся заклинание, которое метнуло из его руки струю пламени. Обычно она опаляет зверя и обращает его в бегство. Не то чтобы боевая магия, но все же.
Эл отступил за дерево, затаил дыхание и начал подниматься по стволу. Его новые, более длинные и тонкие пальцы нащупывали такие трещины в коре, за которые человеческие пальцы зацепиться не смогли бы. Легкое тело держалось на таких опорах, которые ни за что не выдержали бы веса человеческого тела. К тому моменту, когда Эл добрался до достаточно надежной ветви, шипящая, скользящая гигантская змея оказалась почти у него за спиной.
Чудовище поднималось следом, упорно и неуклонно, обвиваясь вокруг дерева и не отрывая глаз от Эла. Оно как будто чувствовало его. Эльминстер выпустил свою огненную струю прямо во все это множество глаз и отшатнулся, готовый к любым, куда угодно, прыжкам.
Он ожидал, что зверь завопит, начнет метаться, молотить хвостом и лапами, хотя бы отскочит… Но эта скотина нисколько не колеблясь еще раз попыталась схватить за его руку прямо сквозь огонь. Теперь чудище казалось еще огромнее, еще энергичнее. И никаких признаков каких-либо повреждений, какой-либо боли. Когтистые лапы устрашающе свистели в воздухе.
Эл быстро огляделся и решил, что благоразумнее будет перебраться на верхний сук. Только он начал карабкаться, как дерево под ним задрожало и затряслось. Оказывается, тварь хлестанула по коре, рассекла ее так же легко, как воздух, и зацепилась когтем. Один такой удар резко сокращал расстояние между магическим охотником и жертвой, потому что зверь без всяких остановок тут же подтягивал тело вверх по стволу. Эл оцепенело, как зачарованный, наблюдал: «это» прокладывало свой путь по дереву с той же скоростью, с какой человек в доспехах поднимается по веревке!
Еще несколько вздохов, и оно доберется до юноши. Оно уже прямо под ним и готово схватить. У Эла же оставалось всего нескольких странных заклинаний, вообще никак не связанных с боем. А времени разбираться в том, что умеет делать самоцвет, и вовсе не было.