— М-да, — хмыкнул он.

— Хороша? — улыбнулась Вивьен.

— Кое-чего не хватает.

— Чего? — удивилась она, осматривая себя. Поправив декольте и проверив, хорошо ли облегает ее фигуру платье, Вивьен еще раз убедилась, что одета она безупречно.

— По-моему, все в порядке! — сказала она. Эдвард тем временем взял с крышки бара плоскую бархатную шкатулку.

— Взгляни-ка, тебе должно подойти, — сказал он небрежно. — Только не радуйся раньше времени. Я взял это напрокат.

Девушка недоуменно посмотрела на него, затем перевела взгляд на темно-коричневую шкатулку. Эдвард открыл ее: в ней лежало невообразимой красоты ожерелье из пурпурно-красных рубинов, обрамленных искрящимися бриллиантами, и пара таких же сережек.

Онемевшая от изумления, Вивьен протянула палец к сверкающим драгоценностям, но Эдвард внезапно захлопнул шкатулку. Она взвизгнула, отдернув палец, и закатилась счастливым смехом.

Эдвард тоже рассмеялся. Потом он отвел ее в спальню и помог ей надеть ожерелье.

— Неужели, — спросила она, смущенно разглядывая себя в зеркало, — ты можешь так запросто пойти к ювелиру и взять это напрокат?

— Почему нет? — улыбнулся Эдвард. — Я один из лучших его клиентов.

— Понятно, — сказала Вивьен и, продолжая крутиться у зеркала, бросила на него любопытный взгляд:

— Ну а если бы ты купил, сколько бы это стоило?

— Четверть миллиона. Девушка не поверила.

— Четверть миллиона долларов?! — рассмеялась она, но по серьезному виду, с каким он кивнул, поняла, что это не шутка.

С Вивьен чуть не стало плохо. Она пришла в себя только в лифте.

— Скажи, а куда мы едем? — поинтересовалась она, на что Эдвард лишь покачал головой.

— Сюрприз! — сказал он многозначительно. Она одарила его влюбленным взглядом.

— Да, кстати, с утра собираюсь тебе сказать: ты был изумителен.

Эдвард нежно коснулся ее руки, а мальчишка-лифтер, хихикнув, потупил глаза — очевидно, все понял…

Когда они вышли из лифта, все, кто был в вестибюле — носильщики, постояльцы отеля, администраторы, — уставились на Вивьен. Эдвард с довольной улыбкой взял ее под руку. Вивьен нервно ощупывала ожерелье: «Бог ты мой, четверть миллиона на шее!»

Мистер Томпсон тоже был в вестибюле. Завидев девушку он широко улыбнулся, лицо его излучало при этом почти отеческую гордость. Он раскланялся с ними, вложив в свой поклон все изящество, на какое только был способен. Управляющий «Риджент Беверли Уилшир» был явно доволен ходом событий.

— Когда ты не вихляешь бедрами, ты просто очаровательна, — сказал Эдвард. — Такая загадочная…

Вивьен же старалась не только не вихлять бедрами, но не делать вообще ничего такого, что могло бы хоть как-нибудь повредить ее загадочной красоте.

Дэррил подал лимузин ко входу и при появлении Эдварда и Вивьен открыл перед ними дверцы. Длинный автомобиль бесшумно отъехал от гостиницы.

По дороге Вивьен все время смотрела в окно, пытаясь разгадать, что за сюрприз приготовил для нее Эдвард, но так ничего и не поняла, даже когда лимузин въехал на территорию аэропорта. Обогнув терминал, Дэррил подъехал к небольшому реактивному самолету, стоявшему у взлетной полосы, и затормозил. Трап был спущен, и дверь самолета открыта.

Вивьен ошеломленно смотрела на самолет, а когда Эдвард подвел ее к трапу, то волнение ее возросло еще больше. Солнце клонилось уже к закату, и косые лучи его на мгновение ослепили поднимающуюся по трапу девушку.

Внутри самолет выглядел весьма импозантно. Стены салона были отделаны благородным деревом.

Как только они разместились в просторных удобных креслах, взревели турбины, самолет тронулся с места и после небольшого разбега поднялся в воздух.

Они летели навстречу заходящему солнцу.

— Погода над Сан-Франциско отличная, мистер Луис, — сообщил пилот по громкоговорителю. — Мы будем там через пятьдесят минут.

Тут Эдвард, наконец-то, открыл свой секрет. Оказывается, он взял билеты в Оперу Сан-Франциско, решив прокатиться туда на собственном самолете с такой же легкостью, как некоторые на машине или автобусе мотаются, например, из Лос-Анджелеса куда-нибудь к океану на пляжи Вениса, Малибуба или Марина-дель-Рей.

К Сан-Франциско они подлетали уже в темноте, и Вивьен наблюдала в иллюминатор зрелище фантастической красоты. Город на берегу залива сиял мириадами огней: перед автомобилями, несущимися по магистралям и по мосту «Голден Гейт», бежали золотистые пучки света, и неоновые рекламы переливались всеми цветами радуги.

Они даже не почувствовали, как самолет приземлился на летное поле аэродрома. Здесь Эдварда и Вивьен тоже ждала машина, которая отвезла их в Оперу.

Поднимаясь под руку с Эдвардом по ступеням лестницы, Вивьен чувствовала, что от волнения сердце едва не выпрыгивало у нее из груди. Мраморный вестибюль был залит светом огромных хрустальных люстр. Зрителей провожали на их места служители в униформе.

Вестибюль почти опустел, публика заполнила партер и ярусы.

— Опоздали, — расстроенно вздохнула Вивьен.

— Не волнуйся, — успокоил девушку Эдвард. — Премьеры всегда начинают с опозданием!

По застеленной ковровой дорожкой лестнице они поднялись наверх. Эдвард взял у служительницы программу.

В коридоре, ведущем к ложам, ожидал у открытой двери другой служитель, чтобы проводить их на место.

В зале еще горел свет, музыканты в оркестровой яме настраивали инструменты, нестройные звуки которых сливались с шумом зала, заполненного изысканной, как всегда на премьерах, публикой. Эдвард поздоровался с пожилой парой, сидевшей в соседней ложе.

— Добрый вечер, Дорис! Рад вас видеть, — мило сказал он седовласой даме.

— Я тоже, — , с улыбкой кивнула она. На даме было черное с блестками платье и роскошные драгоценности. Ее муж был в смокинге.

— Очень, очень приятно, что вы тоже здесь, — сказал он, пожимая Эдварду руку.

Вивьен не особенно обращала на них внимание, зачарованная зрелищем огромного зала, сверкающего огнями и полного элегантно одетых людей. Она впервые была в театре, и все здесь казалось ей восхитительным.

— Иди-ка сюда, посмотри! Ты когда-нибудь видел такое? — крикнула она Эдварду.

Служитель стоял в двух шагах от Вивьен, готовый подвинуть ей белый с золотом стул, сиденье которого было обтянуто красным бархатом.

— Ну, конечно, я все здесь видел, — натянуто рассмеялся Эдвард, оставаясь в глубине ложи.

— Если ты боишься высоты, зачем было выбирать места на балконе? — спросила Вивьен.

Эдвард попытался изобразить на лице полнейшее равнодушие.

— Что делать, если это лучшие места в театре, — сказал он, садясь рядом с нею.

— Что-нибудь желаете, сэр? — склонился к нему служитель.

— Все в порядке, благодарю вас, — ответил вежливо Эдвард.

— Бинокли, пожалуйста, — показал мужчина на полочку рядом с ними.

Эдвард, взяв два бинокля, один протянул Вивьен.

— О! — удивилась девушка, затем наморщила лоб и спросила его озабоченно:

— Послушай, ты говорил… они будут по-итальянски петь?

— По-итальянски, — подтвердил он.

— Как же я пойму, о чем они поют? — спросила она, пытаясь поднять к глазам складной бинокль на длинной костяной ручке, но бинокль на ней не держался и упорно складывался. — Ой, испортился, — испугалась Вивьен. — Смотри-ка, эта штука сломалась.

Эдвард, улыбнувшись, перевернул бинокль на другую сторону ручки и защелкнул фиксатор.

— Ух ты!.. — снова удивилась девушка, когда, заглянув в бинокль, увидела, как приблизились к ней сидевшие в партере зрители.

Но вот прозвенел звонок, и свет в зале стал медленно гаснуть.

— Не бойся, ты все поймешь, — прошептал ей Эдвард. — Ведь главное — это музыка, она обо всем расскажет.

Публика постепенно затихла, в соседних ложах все, кто еще стоял, расселись по своим местам, и двери в огромном зале закрылись.

— Вот это оркестр! — продолжая смотреть в бинокль, довольно громко сказала Вивьен.

Эдвард тихонько засмеялся. В зале погасли последние огни. Только свет рампы освещал нижнюю часть занавеса.