Ты не хотел! но скоро волю рока

Узнаешь ты и в бездну упадешь;

Проколет грудь раскаяния нож.

Предстану я без горького упрека,

Но ты тогда совсем мой взор поймешь;

Но он тебе как меч, как яд опасен;

Захочешь ты проступку вновь помочь;

Нет, поздно, друг, твой будет труд напрасен:

Обратно взор тебя отгонит прочь!..

Я оттолкну униженную руку,

Я вспомню дружбу нашу как во сне;

Никто со мной делить не будет скуку;

Таких друзей не надо больше мне;

Ты хладен был, когда я зрел несчастье

Или удар печальной клеветы;

Но придет час: и будешь в горе ты,

И не пробудится в душе моей участье!..

Есть люди странные, которые с друзьями

   Обходятся как с сертуками:

Покуда нов сертук: в чести — а там

   Забыт и подарен слугам!..

Тот самый человек пустой,

Кто весь наполнен сам собой.

   Поэтом (хоть и это бремя)

Из журналиста быть тебе не суждено;

Ругать и льстить, и лгать в одно и то же время,

   Признаться, — очень мудрено!

Аминт твой на глупца походит,

Когда за счастием бежит;

А под конец так крепко спит,

Что даже сон другим наводит.

Стыдить лжеца, шутить над дураком

И спорить с женщиной, — всё то же,

   Что черпать воду решетом:

От сих троих избавь нас, боже!..

Дамон, наш врач, о друге прослезился,

Когда тот кончил жизнь; поныне он грустит;

(Но не о том, что жизни друг лишился)

Пять раз забыл он взять билеты за визит!…

Скажу, любезный мой приятель,

Ты для меня такой смешной,

Ты муз прилежный обожатель,

Им даже жертвуешь собой!..

Напрасно, милый друг! коварных

К себе не приманишь никак;

Ведь музы женщины — итак,

Кто ж видел женщин благодарных?…

   Где бьет волна о брег высокой,

Где дикий памятник небрежно положен,

В сырой земле и в яме неглубокой —

Там спит герой, друзья! — Наполеон!..

Вещают так: и камень одинокой,

И дуб возвышенный, и волн прибрежных стон!..

Но вот полночь свинцовый свой покров

По сводам неба распустила,

И влагу дремлющих валов

С могилой тихою Диана осребрила.

Над ней сюда пришел мечтать

Певец возвышенный, но юный;

Воспоминания стараясь пробуждать,

Он арфу взял, запел, ударил в струны…

«Не ты ли, островок уединенный,

Свидетелем был чистых дней

Героя дивного? Не здесь ли звук мечей

Гремел, носился глас его священный?

Нет! рок хотел отсюда удалить

И честолюбие, и кровь, и гул военный;

А твой удел благословенный:

Принять изгнанника и прах его хранить!

«Зачем он так за славою гонялся?

Для чести счастье презирал?

С невинными народами сражался?

И скипетром стальным короны разбивал?

Зачем шутил граждан спокойных кровью,

Презрел и дружбой и любовью

И пред творцом не трепетал?…

«Ему, погибельно войною принужденный,

Почти весь свет кричал: ура!

При визге бурного ядра

Уже он был готов-но… воин дерзновенный!..

Творец смешал неколебимый ум,

Ты побежден московскими стенами…

Бежал!.. и скрыл за дальними морями

Следы печальные твоих высоких дум.

· · ·

«Огнем снедаем угрызений,

Ты здесь безвременно погас:

Покоен ты; и в тихий утра час,

Как над тобой порхнет зефир весенний,

Безвестный гость, дубравный соловей,

Порою издает томительные звуки,

В них слышны: слава прежних дней,

И голос нег, и голос муки!..

«Когда уже едва свет дневный отражен

Кристальною играющей волною

И гаснет день: усталою стопою

Идет рыбак брегов на тихий склон,

Несведущий, безмолвно попирает,

Таща изорванную сеть,

Ту землю, где твой прах забытый истлевает,

Не перестав простую песню петь…»

· · ·

Вдруг!.. ветерок… луна за тучи забежала…

Умолк певец. Струится в жилах хлад;

Он тайным ужасом объят…

И струны лопнули… и тень ему предстала.

«Умолкни, о певец! — спеши отсюда прочь, —

   С хвалой иль язвою упрека:

Мне всё равно; в могиле вечно ночь.

Там нет ни почестей, ни счастия, ни рока!

Пускай историю страстей

И дел моих хранят далекие потомки:

Я презрю песнопенья громки;—

Я выше и похвал, и славы, и людей!..»