Снова ль, Гектор, мчишься в бурю брани,

Где с булатом в неприступной длани

Мстительный свирепствует Пелид?..

Кто же призрит Гекторова сына,

Кто научит долгу властелина,

Страх к богам в младенце поселит?..

Мне ль томиться в тягостном покое?..

Сердце жаждет прохлажденья в бое,

    Мести жаждет за Пергам!..

Древняя отцов моих обитель!

Я паду!.. но, родины спаситель,

Сниду весел к Стиксовым брегам!..

Суждено ль мне в сих чертогах славы

Видеть меч твой праздный и заржавый? —

Осужден ли весь Приамов род?..

Скоро там, где нет любви и света, —

Там, где льется сумрачная Лета,

Скоро в ней любовь твоя умрет!..

Все души надежды, все порывы,

Все поглотят воды молчаливы, —

     Но не Гектора любовь!..

Слышишь?.. Мчатся... Пламя пышет боя!..

Час ударил!.. Сын, супруга, Троя!..

     Бесконечна Гектора любовь!..

Как часто, бросив взор с утесистой вершины,

Сажусь задумчивый в тени древес густой,

     И развиваются передо мной

Разнообразные вечерние картины!

Здесь пенится река, долины красота,

И тщетно в мрачну даль за ней стремится око;

Там дремлющая зыбь лазурного пруда

     Светлеет в тишине глубокой.

     По темной зелени дерев

Зари последний луч еще приметно бродит,

Луна медлительно с полуночи восходит

     На колеснице облаков,

     И с колокольни одинокой

Разнесся благовест протяжный и глухой;

Прохожий слушает, — и колокол далекий

С последним шумом дня сливает голос свой.

     Прекрасен мир! Но восхищенью

     В иссохшем сердце места нет!..

По чуждой мне земле скитаюсь сирой тенью,

И мертвого согреть бессилен солнца свет.

С холма на холм скользит мой взор унылый

И гаснет медленно в ужасной пустоте;

Но, ах, где стречу то, что б взор остановило?

И счастья нет, при всей природы красоте!..

И вы, мои поля, и рощи, и долины,

Вы мертвы! И от вас дух жизни улетел!

И что мне в вас теперь, бездушные картины!..

Нет в мире одного — и мир весь опустел!

     Встает ли день, нощные ль сходят тени, —

И мрак и свет противны мне...

     Моя судьба не знает изменений —

И горесть вечная в душевной глубине!

Но долго ль страннику томиться в заточенье?

Когда на лучший мир покину дольний прах,

Тот мир, где нет сирот, где вере исполненье;

Где солнцы истины в нетленных небесах?..

     Тогда, быть может, прояснится

Надежд таинственных спасительный предмет,

     К чему душа и здесь еще стремится,

     И токмо там, в отчизне, обоймет...

Как светло сонмы звезд пылают надо мною,

     Живые мысли Божества!

     Какая ночь сгустилась над землею,

     И как земля, в виду небес, мертва!..

Встают гроза и вихрь и лист крутят пустынный!

     И мне, и мне, как мертвому листу,

     Пора из жизненной долины, —

Умчите ж, бурные, умчите сироту!..

«Не дай нам духу празднословья»!

Итак, от нынешнего дня

Ты в силу нашего условья

Молитв не требуй от меня.

О, суд людей неправый,

Что пьянствовать грешно!

Велит рассудок здравый

Любить и пить вино.

Проклятие и горе

На спорщиков главу!

Я помощь в важном споре

Святую призову.

Наш прадед, обольщенный

Женою и змием,

Плод скушал запрещенный

И прогнан поделом.

Ну как не согласиться,

Что дед был виноват:

Чем яблоком прельститься,

Имея виноград?

Но честь и слава Ною, —

Он вел себя умно,

Рассорился с водою

И взялся за вино.

Ни ссоры, ни упреку

Не нажил за бокал.

И часто гроздий соку

В него он подливал.

Благие покушенья

Сам Бог благословил —

И в знак благоволенья

Завет с ним заключил.