Два месяца спустя после публикации комментируемой статьи Лесков поместил в «Русском мире» за подписями «Псаломщик» и «Свящ. П. Касторский» две заметки — «О певческой ливрее» и «Холостые понятия о женатом монахе» (1873. 4, 23 апр. № 87, 103), полемически направленные против статьи Достоевского «По поводу выставки» и рассказа M. А. Недолина «Дьячок», напечатанного в «Гражданине».[111] Развернутый ответ Лескову был дан Достоевским в статье «Ряженый» (см. С. 92–107)

VIII

Полписьма «одного лица»

Впервые опубликовано в газете-журнале «Гражданин» (1873. 5 марта. № 10. С. 285–289) с подписью: Φ Достоевский.

Многие реалии статьи «Полписьма „одного лица“» дают возможность установить ее адресата и указать материал, положенный в ее основу. Одним из источников замысла Достоевского послужили полемические выступления газеты «Голос» против первых статей «Дневника писателя» за 1873 г., в частности фельетон (без подписи) «Литературные и общественные курьезы»,[112] другим — развернувшаяся в 1872 г. полемика между «С.-Петербургскими ведомостями» и «Отечественными записками», точнее, между В. П. Бурениным и H. К. Михайловским. Объектом пародии явились тон и полемические приемы фельетонов Буренина, направленных против Михайловского и затрагивавших попутно Г. З. Елисеева, H. А. Демерта, M. E. Салтыкова-Щедрина.

Три месяца спустя после публикации статьи «Полписьма „одного лица“», говоря о Михайловском в «Двух заметках редактора» как об одном из «самых искренних публицистов, какие только могут быть в Петербурге», Достоевский добавлял: «Не мое совсем дело, но я никак не понимаю вражды к нему почтенного г-на Z. из «С.-Петербургских ведомостей», столь упорной и безостановочной. Много раз и искренно сожалел о сем обстоятельстве. Уверен, что оба эти деятеля могли бы совершенно сойтись, если бы не так враждовали друг с другом» (С. 186).[113]

Полемика началась после данного Михайловским критического анализа либерального направления в русской общественно-литературной жизни. В работе Михайловского сопоставлялись программы русского и европейского либерализма и доказывалась невозможность в России, в данный исторический период, «цельности» и «ясности» либеральной программы. Касаясь ряда выступлений «С.-Петербургских ведомостей» («цвета и красы либерализма»), Михайловский отмечал «несвободу» отношения газеты к фактам жизни и литературы и заданность их трактовки, неопределенность ее направления и т. д. Основываясь же на фельетонах «г-на Ζ.» (т. е. Буренина), Михайловский писал о нелогичности и безнравственности полемических приемов «С.-Петербургских ведомостей».[114] Этому выступлению «Отечественных записок» (и двум последующим статьям Михайловского)[115] газета посвятила две передовые статьи[116] и восемь фельетонов Буренина,[117] которые и привлекли внимание Достоевского. Возможно, что сам эпистолярный жанр части статьи — «полписьма» — также связан с этой полемикой. Во всяком случае существенно в этом плане следующее замечание в одном из фельетонов Михайловского, адресованное Буренину: «Мне даже так понравилось беседовать с вами, что я думаю на будущее время избрать для своих обозрений эпистолярную форму писем к вам».[118]

Автор «полписьма» имеет два псевдонима. Первый из них — «одно лицо» — дан ему редактором («одно лицо» уже выступало как автор «Записок»: напомним, что «Бобок» имеет подзаголовок «Записки одного лица»), второй — «Молчаливый наблюдатель» — выбран самим автором «полписьма» Конкретный общественно-литературный фон, на котором развивалась полемика Буренина и Михайловского, позволяет объяснить происхождение обоих псевдонимов.

В кульминационный момент полемики состоялся судебный процесс над сотрудниками «С.-Петербургских ведомостей» и «Вестника Европы». Поводом для процесса явилась дуэль между E. И. Утиным и А. Ф. Жоховым в мае 1872 г., в результате которой Жохов от тяжелого ранения скончался. Причиной дуэли послужили необоснованные слухи (источником их был E. И. Утин) о неэтичном поведении Жохова в деле Гончарова, судившегося за распространение прокламаций. Процесс, к которому были привлечены M. M. Стасюлевич, A. H. Пынин, А. С. Суворин, К. А. Скальковский, E. К. Ватсон, E. В. Роберти и другие, широко обсуждался в петербургской и московской периодической печати. Полностью материалы процесса были опубликованы в «С.-Петербургских ведомостях».[119] «Отечественные записки» посвятили ему обширную статью H. А. Демерта под симптоматичным заглавием «Наша современная литература и общество».[120] Одним из привлеченных к следствию был секундант Утина — В. П. Буренин. В материалах процесса фигурировало письмо погибшего к брату. В нем А. Ф. Жохов писал: «Одному лицу Утин говорил, что знает компрометирующие меня факты (оказалось, что это был Буренин)».[121] Понятие «одно лицо», выделенное курсивом, употребляется вместо имени одного из членов «литературно-либерального» кружка в указанной статье Демерта.[122]

Процесс над сотрудниками «С.-Петербургских ведомостей» и «Вестника Европы» в статье Демерта рассматривался как «снимок нравов и состояния ума если не всего современного русского общества, то по крайней мере некоторой его части».[123] Главный объект иронии Демерта — характеристика «подсудимого» кружка, данная защитником В. Д. Спасовичем, отметившим, что в кружке все «зорко наблюдают за поступками друг друга <…> строго следят друг за другом, потому что от этой именно строгости зависит порядочность <…> кружка».[124] Это «наблюдение» членов кружка друг за другом с целью сохранения его «внешней порядочности» рассматривается в статье Демерта как симптом внутреннего неблагополучия. Независимо от трактовки темы «наблюдения» Демертом сам факт обращения к ней Спасовича дает возможность предположить, что из переосмысления слов последнего у Достоевского родился пародийный псевдоним «Молчаливый наблюдатель». Определение же «молчаливый» в нем связано, возможно, с еще одним эпизодом полемики Буренина и Михайловского. В первом своем фельетоне Буренин писал: «Дело выяснения и объяснения „Отечественных записок“ началось таким образом. Я сказал два слова о неприличном молчании почтенного органа по вопросу о классическом и реальном образовании. Редакция „Отечественных записок“ не вынесла моего замечания и кратко заявила, отчего она молчит. В кратком заявлении редакция стремилась дать понять публике: молчу-де потому, что считаю всякие речи тщетными, а молчание полезным и даже в некотором роде многознаменательным. Но публика поняла совершенно ясно, что это вздор и что молчание в данном случае обусловливалось вовсе не многознаменательностью и полезностью его: редакции просто нечего было сказать… Новый принцип полезности молчания в печати прибавил еще один лавр в венке редакции».[125] В своем следующем выступлении Буренин назвал «Отечественные записки» «почтенным органом молчальников».[126]

Таким образом, не только адресат «полписьма», но и его автор — лицо собирательное. Важно отметить, что в созданной им антикритике Достоевский использует метод самодискредитации героя (Буренин, послуживший в ряде моментов источником образа «одного лица», выступает против Буренина).