И если вы отвергаете меня, если вы втаптываете в грязь свое собственное правительство, нам с вами остается одно — умереть вместе, как мы жили!

СЕВЕРНАЯ АМЕРИКА,

17 ИЮЛЯ 2009 ГОДА, ПОСЛЕ ПОЛУДНЯ

Саймон с трудом держал телефонную трубку.

Обычно моложавый и улыбающийся, президент обрюзг и сейчас выглядел именно тем, кем был, — старым больным человеком.

— Сколько было на «боинге»? — спросил президент.

Выслушав ответ, он положил трубку и связался со своим помощником по другому аппарату.

— Что нового, Гарри?

Ответ помощника звучал неутешительно. Вертикальная морщина на высоком лбу президента стала еще резче.

— Двадцать минут назад в районе ЭЛСПРО-2 сбит «боинг», — сообщил он своему другу и помощнику. — На борту самолета было почти шестьсот пассажиров. Это чудовище, Гарри! Если его нельзя остановить, то необходимо просто уничтожить!

Закончив разговор с президентом, помощник осторожно положил трубку на рычаг аппарата. Лицо Гарри Анверсона было усеяно мелкими капельками пота. Под глазами четко обозначились темные круги.

— Очередная накачка, Гарри? — полюбопытствовал сидящий за столом человек в белом халате. Человек потягивал сок из высокой бутылочки. — Скажите, что мы делаем все возможное.

— Он сбил «боинг», — сказал Анверсон. — Там было шестьсот человек.

Доктор звучно подавился соком. Полное лицо его побагровело. Бутылка со звоном разбилась о пол, и сок растекся среди осколков причудливой желтой лужицей.

В наступившей тишине стало слышно, как где-то неподалеку металлический голос равнодушно повторяет ряды цифр:

— … пятьсот девяносто один… пятьсот девяносто два…

Генералу Бакту было около шестидесяти лет. Благодаря постоянным тренировкам он выглядел гораздо моложе. Длительные утренние занятия в спортзале, служившие поводом для зубоскальства подчиненных, помогали генералу держать вес.

Сейчас генерал непривычно сутулился.

— Это невозможно, — сказал он. — С воздуха лазерную станцию противоракетной базы не достать. ЭЛСПРО предназначены для защиты страны. Вы знаете это не хуже меня.

— Это ваше детище, генерал, — голос Саймона звучал раздраженно. — Армия хотела получить ЭЛСПРО, армия ЭЛСПРО получила, следовательно, армия и должна заткнуть ей пасть.

Бакт вытер лоб большим цветным платком.

— Мы пытались это сделать, — доложил он. — ЭЛСПРО сожгла семь крылатых ракет. Последнее звено мы запустили с разных стартовых комплексов и почти одновременно. Если бы не случившееся, я бы отметил высокую эффективность станции.

— О ее эффективности мне докладывают ежечасно, — мрачно сообщил Саймон. — Шесть грузовиков, «боинг», сбитый час назад, вертолет федеральной полиции… На чью совесть мы отнесем все эти жертвы, Брюс? Скажите откровенно, вы будете спокойно ждать Страшного Суда?

Бакт промолчал.

— Русские могут обвинить нас в саботаже Хартии, — резюмировал президент. — Боюсь, что наши оправдания не покажутся им убедительными.

— Я понимаю, что всех бы устроило, чтобы станция замолчала в ближайшие часы. Мы ищем решение. Все дороги и воздушные коридоры на Сан-Франциско перекрыты, и жертв больше не будет. Я за это ручаюсь. Нам необходимо время.

— Времени у нас нет, Брюс. Я жду официального запроса русских. Глупо думать, что их разведка работает хуже нашего ЦРУ. И не сбрасывайте со счетов газетчиков, они еще попортят нам кровь.

Провинциальный городок не видел такого столпотворения со дня своего основания. Смешанные поли-цейско-армейские патрули перекрывали дороги на запад.

На шоссе выехал открытый легковой автомобиль. В автомобиле сидела молодая пара. На заднем сиденье весело возились близнецы в одинаковых красных комбинезончиках, пытаясь в одиночку завладеть игрушечным телевизором, показывающим трехминутный мультфильм про утенка Дональда.

Навстречу машине шагнул регулировщик в черном кожаном костюме и белом шлеме. Регулировщик поднял руку в белой краге, останавливая машину.

— Дорога перекрыта, — сказал он. — Вам придется вернуться назад.

— А в чем дело? — поинтересовался водитель. Близнецы прекратили ссору и с интересом уставились на полицейского.

Тот пожал плечами.

— Говорят, что впереди большая авария, — неохотно сказал он. — Нам приказано никого не пропускать к холмам.

Голубая автомашина развернулась. Малыши с заднего сиденья принялись махать полицейскому руками.

— Мы потеряем полдня, — обеспокоено сказала водителю жена.

Тот усмехнулся.

— Я же здесь родился, — заговорщицки подмигнул он жене. — В пяти милях отсюда есть проселочная дорога. Копы не догадаются ее перекрыть. По этой дороге уже десять лет даже собаки не бегают.

— Обстрел базы оказался безрезультатным. Станция подрывает ракеты в воздухе. Обесточить ЭЛСПРО мы не сумеем по той простой причине, что база снабжена собственной энергетической установкой. Это было предусмотрено проектом. — От утренней растерянности генерала Бакта не осталось следа. Он снова был молодцеват и подтянут. — На заседании начальников объединенных штабов было принято единственно возможное в данной ситуации решение — пробиваться к станции небольшой группой хорошо обученных ком-мандос.

Саймон устало смотрел на генерала.

— Район перекрыт силами частей особого назначения и федеральной полиции. Команда подобрана и уже приступила к изучению объекта. Жертв больше не будет.

— Хотелось бы поверить вам, генерал, — вздохнул Саймон. — Запрос русских поступил час назад. Я был с ними откровенен.

— Зачем? — генерал Бакт был обескуражен. — Надеюсь, что это не повредит. Вы сообщили русским, что мы полностью контролируем ситуацию?

— Более того, — сказал президент. — Мне уже доложили, что коммандос — наша единственная надежда. Я предложил русским включить в группу проникновения их людей.

— Вы не доверяете нашим парням?

— Я хочу, чтобы русские доверяли нам. Возникли непредвиденные осложнения на востоке. По сообщению нашего посла правительство Уль-Рааба в Исламии доживает последние дни. Если в Исламии к власти придет группировка аятоллы Сараддина, выступающая за превращение страны в теократическое государство, процесс разоружения может затянуться на неопределенно долгое время. Я не могу ждать.

— Хотите войти в историю? — усмехнулся Бакт. Саймон улыбнулся ответно.

— Может быть, генерал. Но в данном случае — увы! — причина более прозаична. У меня определенные обязательства перед деловым миром Америки.

СЕВЕРО-ЗАПАД ЮЖНОЙ АЗИИ,

18 ИЮЛЯ 2009 ГОДА, 10.30

— Вот фарисей! — Холоран сплюнул. — Бьюсь об заклад, эта сволочь искренне верит в то, что она говорит!

Он выключил приемник.

— Его песенка спета! Аятолла с него сдерет шкуру на седло для своего жеребца!

Посол грузно плюхнулся в кресло, взял в руки микрофон.

— Как там с архивами, Мартин?

— Все нормально, — доложили по селектору, — бросаем в огонь последнюю пачку. Горит наша дипломатия!

— Хорошо горит? — ухмыльнулся Холоран. — А что видно у соседей?

Рядом с американским посольством находилось советское. Здания прилегали друг к другу, образуя угольник, в котором располагался разделенный стеной парк.

— То же, что и у нас, — сообщил Мартин. — Столб дыма выше статуи Свободы. Думаю, что им есть о чем заботиться. Исламские всадники любят серп и молот так же, как звездно-полосатый флаг!

— Заканчивайте, Мартин! — приказал посол. — Я загляну к Лебедеву. Мы теперь на равных, а? Кстати, ты видел Джея?

Джей был его сыном. Жена Холорана уже с месяц находилась в Штатах, и посол жалел, что не отправил с ней сына. В смутное время это было бы самым правильным решением. Исламская революция началась неожиданно, и страна оказалась под знаменем Пророка в течение нескольких дней. Разумеется, во всех посольствах знали о готовящемся путче аятоллы, но командный состав правительственной армии убежденно заявлял, что силы аятоллы незначительны и готовящийся переворот обречен.