За первым выстрелом последовал второй, третий, машина палила, как пулемёт, тряслась, дрожала, будто живая, но не двигалась с места.

четвёртый… Во дворе закудахтали перепуганные куры и в ужасе полетели через забор. А машина палила, как пулемёт, тряслась, дрожала, будто живая, но не двигалась с места.

На такую пальбу сбежались все соседи, потом вообще все жители переулка. Целая толпа народа стояла на мостовой напротив наших ворот в ожидании чего-то сверхъестественного.

— Дарья! — крикнул Михалыч. — Скажи им, чтобы мостовую освободили, а то как рванёт машина, всех подавлю.

— Разойдись, ребята! — сурово приказала старуха. — Сейчас доктор поедет, как бы греха не вышло.

Любопытные подались поближе к заборам, но не расходились.

Стрельба продолжалась, машина не двигалась. Наконец Михалыч что-то повернул, и всё затихло.

— Аккумулятор шалит! — сказал он, слезая с седла. — Нужно пойти посмотреть, в чём там дело.

Михалыч пошёл в кабинет разобраться с помощью руководства, в чём причина столь странного явления. Я побежал за ним. Ворота закрыли, зрители стали понемногу расходиться.

Михалыч долго, сосредоточенно что-то читал, потом закрыл книгу.

— Всё ясно! — сказал он. — Слишком много бензину дал. Нужно сначала поменьше давать.

Снова все вышли во двор. Снова открыли ворота. Но на этот раз машина только как-то странно пыхтела, изредка негромко постреливая, и наконец совсем замерла. Сколько Михалыч ни бился, мотор молчал как мёртвый.

— Наверное, всё сломалось, — уныло сказала мама. — Я уж. заранее это знала.

— Оставь, пожалуйста, свои предсказания! — раздражённо ответил Михалыч. — Это на кофейной гуще предсказывать можно, а здесь техника — не гаданье.

— Я и вижу, что техника, — махнула мама рукой, уходя в курятник. — Где теперь кур собирать? — ворчала она. — Всех своей стрельбой разогнал.

Сколько Михалыч ни бился, мотоциклет завести так и не удалось. Пришлось тащить его обратно в дом.

— Да, брат, плохи наши дела, — грустно говорил Михалыч, снимая с себя спортивный наряд и облачаясь в обычное платье. — Придется, видно, «куму» в город Мценск писать, пусть пришлёт кого-нибудь, кто понимает в машинах. Без мастера тут не обойтись.

Михалыч тут же сел за стол и написал в Мценск одному знакомому, которого в шутку называл кумом и который имел мотоциклет, чтобы тот прислал механика наладить машину.

Механик явился через несколько дней. Это был молодой парнишка, звали его Миша. Снова выкатили машину во двор. Миша проверил зажигание, подачу бензина, сел в седло и нажал на что-то ногой. Мотоциклет начал палить, но Миша не испугался. Не слезая с седла, он упёрся ногами в землю и сдвинул машину с места. А дальше она сама пошла. Быстрее, быстрее — и вот уже понеслась вниз по улице, завернула на Соборную и скрылась из глаз.

— Вот что значит специалист! — сказал Михалыч. — Хоть и мал, да удал.

Снова послышалась откуда-то издалека трескотня мотора, и мотоцикл, вынырнув из-за церкви Николы, лихо подкатил к нашему дому.

— Почему же у меня никак не двигался? — спросил Михалыч.

— А вы ему помогали ногой с места сдвинуться?

— Нет, не помогал. Я думал, он сам возьмёт.

— Обязательно надо помочь, — ответил Миша. — Садитесь, попробуйте.

— Да я не в таком костюме, — сказал Михалыч. — Ну да ладно, попробую.

Он сел в седло прямо как был, в шляпе, пиджаке, в брюках навыпуск. Теперь он походил на весёлого старого шутника, который забрался на карусель и хочет прокатиться верхом на лошадке.

Но зато машина завелась сразу.

— Ногами, ногами помогайте! — закричал Миша, подталкивая сзади мотоциклет.

И вот Михалыч, на удивление всему переулку, выкатил из ворот и, подпрыгивая на неровной мостовой, не спеша поехал вдоль по улице.

Мама выскочила за ворота, кричала вслед:

— Не торопись, ради бога, не торопись!

Целая толпа мальчишек с криком и свистом понеслась догонять машину.

Сделав небольшой круг по городу, Михалыч благополучно подъехал к дому.

Вечером за ужином я робко его спросил:

— А когда же меня на багажнике покатаете?

— Подожди, — отвечал Михалыч, — вот овладею как следует этим конём, чтобы в руках играл, тогда мы с тобой махнём вёрст за двадцать в деревню с ночёвкой.

Итак, техника вождения машины была освоена. Михалыч торжествовал.

МЕЧТЫ И ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТЬ

Мои мечты покататься на мотоциклете пока что не осуществлялись.

Как только механик уехал обратно в Мценск, машина начала капризничать. Она никак не заводилась, сколько Михалыч ни крутил какие-то винты и ни прочищал какие-то трубочки и канальцы.

Но вот однажды в хороший летний вечер Михалыч решил в сотый раз попробовать «объездить своего строптивого коня».

И вдруг, ко всеобщему удивлению, машина сразу же завелась. Она покорно выехала из ворот, вывозя на себе грузного седока.

Михалыч укатил. Прошёл час, другой. Погода начала портиться, пошёл дождь. Мама не на шутку забеспокоилась.

— Да где же он? Может, упал, разбился? Может, дорогой машина взорвалась? Ведь все слышали, как она страшно стреляет.

Настала ночь, тёмная, ненастная. Михалыча всё не было. Ни мама, ни я, конечно, не спали. Было ясно, что с Михалычем что-то случилось. Но что и где, как это узнать? Ведь мы даже не знали, куда он решил поехать.

Мама ходила по комнате из угла в угол, прислушиваясь к вою ветра и шуму дождя.

И вдруг мы услышали скрип колёс. К дому кто-то подъехал, кажется, на телеге.

Растворилась входная дверь. В переднюю вошёл Михалыч. Весь его новый спортивный костюм был мокр до нитки, а франтоватое кепи напоминало шляпку старого, разбрюзгшего гриба. С усов у него стекали капли дождя.

— Жив? Ну слава богу! — облегчённо вздохнула мама. — Где же ты до сих пор был?

— Дай сперва переоденусь, всё расскажу потом. Михалыч оделся во всё сухое. Подали ужин. В комнате было тепло, светло. Все сразу повеселели.

— Вот история-то вышла, — бодро сказал Михалыч. — Выехал я за город; машина работает идеально. Несусь по шоссе, только ветер посвистывает. Так незаметно откатил вёрст за пятнадцать. Ну, думаю, пора и домой. Остановился. Закатил мотоциклет на обочину, покурил, отдохнул и хочу обратно ехать. Включаю газ, что за ерунда — не включается. Туда-сюда — машина как мёртвая. А тут, вижу, тучи заходят, начал дождь накрапывать. Бился, бился, всё попусту. А как на грех, ни одной подводы на шоссе не видно. Пришлось пешком идти в ближайшую деревню и нанимать подводу. Еле втащили этого чёрта на телегу. Ужасно тяжёлый. Так и вернулся на лошадке домой.

— А мотоциклет-то где? — спросила мама.

— Да во дворе под навесом стоит.

— Его бы вытереть нужно, а то весь заржавеет.

— Ничего с ним, дураком, не случится! — сурово ответил Михалыч. — Не хочет ездить — и чистить его незачем.

— Так, так! — грустно вздохнула мама.

С каждым днём Михалыч всё более и более враждебно поглядывал на своего металлического коня.

Из кабинета его перевели в переднюю и поставили в сторонке в тёмный угол. Но и тут он казался Михалычу не у места.

— Всю переднюю загородил! — частенько ворчал он, раздеваясь. Превратили квартиру в каретный сарай. Скоро совсем жить негде будет.

На такую воркотню мама обычно ничего не отвечала, только негодующе пожимала плечами. Этот жест ясно говорил без всяких слов: «Сам же завёл, и сам же на кого-то злится. Потеха, право!»

Приходя с работы, Михалыч обычно делал вид»; что и забыл «об этой дурацкой машине».

Но иногда у него вдруг будто рождалась какая-то надежда: «А что, как заведётся да и поедет?»

И вот как-то раз Михалыч вновь после долгого перерыва решил попытать счастья.

Машина покапризничала, но всё-таки завелась.

— Только, ради бога, далеко не уезжай! — просила его мама. — Ну, сделай круга два по городу и возвращайся.

В этот день Михалыч был в отличном настроении.