Итак, включая в лингвистический анализ текста элементы фоносемантики, нужно делать это дозированно и осторожно, не преувеличивать собственное значение звуковых единиц, а "рационализировать" это значение, т.е. осмысливать его в контексте, в соотношении с другими текстовыми элементами.

И, наконец, для интересующихся данной проблемой приводим список избранной литературы по фоносемантике:

1. Шкловский Б.В. О поэзии и заумном языке // Поэтика. - Пг., 1919;

2. Панов М.В. О восприятии звуков // Развитие фонетики современного русского языка. - М., 1966;

3. Штерн А. Объективное изучение субъективных оценок звуков речи // Вопросы порождения речи и обучения языку. - М., 1967;

4. Журавлев А.П. Фонетическое значение. - Л., 1974;

5. Воронин С.В. Основы фоносемантики. - Л., 1982.

Из работ последних 10 лет:

1. Винарская Е.Н. Выразительные средства текста. - М., 1989;

2. Проблемы фоносемантики: Тез. докл. - М., 1989;

3. Винарская Е.Н. Звучность текста как выразительное средство поэтической речи // Сб. науч. тр. Ин-та им. М. Тореза. - М., 1990. - Вып. 352;

4. Михалев А.Б. Теория фоносемантического поля. - Краснодар, 1995.

Архаическая фонетика.

Фонетические старославянизмы (начальные ра- и ла-, неполногласие, щ и жд на месте русских ч и ж, отсутствие III лабиализации, начальные ю и е, соответствующие русским у и о) и равноценные им архаизмы общеславянского происхождения (акутовые начальные ра-, ла-, сохранение впоследствии устраненных языком результатов древних палатализаций) в классической русской поэзии служат приметой высокого стиля. Они производят еще и дополнительный эффект, попадая в нетипичные для них контексты. Напр., талантливый художник и оригинальный поэт П.А. Радимов писал стихи гекзаметрами (если можно так выразиться, в "гесиодовском" духе). В одном из его стихотворений - "Навечерье праздника" - есть такая строка: После недельной работы все ратаи сильно устали. Слово ратаи (пахари), конечно, вызывает в памяти большинства читателей былинный образ Микулы Селяниновича, подчеркивая величественность патриархального быта. Высокопарность не свойственна поэзии Радимова, которая отличается скорее наивным натурализмом, поэтому такие архаические детали у него оказываются действительно весомыми. Это слово отсылает нас ко временам древней Руси, а гекзаметр - к ахейской архаике. Поэт подчеркивает глубинное родство мира своих героев с благородной (утопической) стариной. Обратим внимание на одну деталь. Слово ратаи - самое яркое в данном тексте - не является старославянским, оно - общеславянское. Подлинный старославянизм здесь работа, но он давно ассимилирован русским языком и не осознается как заимствование. Это слово как бы "удостоверяет", подчеркивает законность, органичность ратаев.

Остановимся подробнее на феномене "свое как чужое", который тоже обладает стилистическим смыслом. Если нормой литературного языка становится старославянизм, то в роли архаизма оказывается исконно русский вариант:

Я - Гойя!

Глазницы воронок мне выклевал ворог, слетая на поле нагое.

Я - Горе.

Я - Голос

войны, городов головни на снегу сорок первого года.

Я - Голод.

А.А. Вознесенский. Гойя

Ворог - исконно русское слово на фоне этимологически старославянского врага. Оно производит эффект устаревшего элемента, который обычно связывается со старославянизмами. Эффект усиливается за счет того, что это русское слово с полногласием употребляется на фоне многочисленных типичных русизмов с полногласием: воронок, городов головни, голос, голод, но при максимальном внешнем сходстве отличается от них функционально: они создают впечатление привычности, а ворог - напротив, непривычен.

Произношение аббревиатур.

Стилистический интерес представляют и аббревиатуры - с точки зрения их произношения. Поскольку аббревиатуры и другие укороченные формы предназначены скорее для письменной, нежели для устной речи, то введение их, например, в поэтический текст может быть весьма выразительно. Они воспринимаются как "инородные тела". Это сильный "раздражитель". Мы хоть на мгновение. Но запинаемся и решаем: как это нужно было бы произнести?

Нынче всех повело:

ноль становится НЛО (...)

Треугольная шляпа во время оно

носила НЛОлеона,

скрестившего руки знаком икс,

принимавшего форму

Св. Елены, Ванд. колонны,

Европы, коньяка и идеи-фикс.

НЛОжницы

отличные наложницы.

А.А. Вознесенский. Изумрудный юмор

Мы знаем, как произносится НЛО, но всё остальное заставляет нас задумываться. Тем самым создается эмоциональное состояние, адекватное содержанию. Текст передает ошеломление людей от новой реальности вторжения в наш земной быт космических феноменов (впрочем, уфологический бум вскрывает подозрительное сходство этого "космоса" с земным миром), и сам вид текста слегка ошеломляет своей необычностью.

Возьмем другое стихотворение Вознесенского - "Пир" - своеобразную вариацию на тему "Робина-Бобина":

Я глотаю утром водку,

следом тассовскую сводку,

две тарелки, две газеты,

две магнитные кассеты,

и коллегу по работе,

и два яблока в компоте,

опыленных в ДДТ,

и т.д.

Озвучивание аббревиатур (т.е. произнесение вслух того, что ориентировано на визуальное восприятие) - это знак их свободного вхождения в устную речь. Оно подчеркивается прилагательным тассовская, в котором аббревиация почти неощутима. Активное включение в речь аббревиатур говорит о том, что люди привыкли мыслить "сокращенно", примитивизированно. Однако это не лаконичность - напротив, персонаж стихотворения болтлив, склонен к засорению своей речи плеоназмами (напр., коллега по работе). Мелочная речевая "экономия" компенсируется словесными излишествами.

Фонетические тропы.

Теперь мы обратимся к различным фонетическим украшениям, связанным с расположением фонем (букв) в тексте. Мы уже говорили об анаграммах. В узком смысле слова это перестановка фонем (букв) в слове или сочетании слов, в результате чего создается новое слово или словосочетание. К анаграмме нередко прибегают писатели, создавая для себя псевдонимы - напр., Харитон Макентин - Антиох Кантемир.

Цветаевская строка

Лютая юдоль - дольняя любовь,

т.е. тяжкая участь - земная любовь,

построена по принципу анаграммы.

Очень выразительными и глубокими по смыслу бывают анаграммы, которые отличаются друг от друга минимально - напр.:

На творителей и вторителей

Мир разделен весь.

Н.И. Глазков. Поэтоград

Абсолютная противоположность новаторов и эпигонов, т.е. творителей и вторителей, подчеркивается почти полным совпадением слов, которыми они обозначаются. Это глубокая мысль: оригинальность и тривиальность похожи друг на друга почти до неразличимости. Легко принять одно за другое, но разница между ними все же есть.

Мы отмечали и другое употребление термина "анаграмма", когда фрагменты слова, ключевого для текста или текстового фрагмента, распределяются по нему и дополнительно скрепляют его. В следующем четверостишии Н.М. Рубцова из стихотворения "Левитану"

Звон заоКОЛьный и ОКОЛьный

у окон, оКОЛО КОЛонн,

я слышу звон и КОЛОКОЛьный,

и КОЛОКОЛьчиковый звон

таким ключевым словом стал колокол, звон которого словно разлит в тексте. Вряд ли это можно назвать звукописью: комплекс фонем /кол/ не ассоциируется у нас со звоном. Текст построен не на звуковом натурализме, а на воспроизведении принципа колокольного звона - на перепевах и "переливах".

Для сравнения можно взять гениальное стихотворение Э. По The Bells (Звоны). Звукописная сила достигает здесь гипнотического уровня. Это стихотворение абсолютно непереводимо на русский язык, что и было подтверждено несколькими неудачными попытками. Одну из них сделал В.Я. Брюсов, который затем написал на тот же мотив еще более неудачное "заумное" стихотворение, начинавшееся так: