Она вздохнула и попыталась проглотить кусок яичницы, который положила в рот. Это оказалось нелегко, так как в горле у нее стоял комок.

Стейси украдкой взглянула на Дерека. Он тоже ел без особого аппетита, но глаза его были прикованы к тарелке.

— Я знаю, тебе будет трудно это принять, — сказала Стейси, стараясь, чтобы ее слова звучали рассудительно и здраво. — Но у меня такое чувство, будто кто-то из моих родителей или они оба используют мое искусство для передачи мне сообщений.

Она откинулась назад, сама ошеломленная тем, что только что сказала. Она никогда не формулировала эту мысль, не собиралась произносить этих слов. Неужели и ее речь теперь тоже направляется?

— Ты фактически говоришь, что считаешь себя одержимой, рехнувшейся, сказал Дерек и посмотрел на нее — впервые с тех пор, как они сели за стол.

— У тебя это звучит совершенно по-другому, — запротестовала Стейси, ощутив прилив воинственности.

Дерек криво усмехнулся.

— Конечно, по-другому. — Он покачал головой. — Просто я не могу поверить в эту оккультную чепуху.

Он встал, отнес свою тарелку к раковине, счистил остатки пищи в мусоропереработчик. Звук мотора отсек все возражения, какие могла бы привести Стейси. Так даже лучше, решила она. Что она может сказать такого, в чем был бы смысл — для нее самой или для него?

В воцарившемся молчании вдруг заговорила Иди, удивив и Дерека, и Стейси.

— У нас в библиотеке много книг, документирующих такие явления, как то, что описывает Стейси, — сказала она. — Вы ведь слышали об Эдгаре Кейсе: у него получился не рисунок — целый медицинский курс, и Кейси лечил таким способом больных людей. Причем успешно.

Дерек с досадой посмотрел на мать.

— Вернись к действительности, мама. И потом, я никогда не записал бы тебя в последователи оккультизма.

— Никакой это не оккультизм, — возразила Иди. — Помнишь:

— Туше, — саркастически поклонился Дерек. — А теперь объясни мне, зачем родителям Стейси нужно направлять ей с того света послания, ставящие ее в такое положение, которое вполне может стоить ей жизни?

— Этого я не могу объяснить, — призналась Иди. Она улыбнулась ему улыбкой, очень похожей на его собственную. — Это твоя работа, Дерек. Могу только сказать тебе, что Хантеры заставили нас всех поклясться, что будем молчать о Миллманах после их отъезда. Хантеры использовали все бывшие в их власти средства, чтобы купить наше молчание. Но никто из нас так и не узнал, куда уехали Миллманы и почему им придается такое значение. Найди ответы на эти вопросы, и тогда, возможно, родители Стейси успокоятся на том свете.

Стейси видела, что Дерек поражен словами матери. Стейси сама почувствовала сомнение, услышав свою теорию из уст другого человека.

— Ну, я пошел, — сказал Дерек, отходя от раковины, на которую опирался. — Ты знаешь, что от тебя требуется, мама. Никто сюда не входит, и никто отсюда не выходит. — С последними словами он наградил Стейси прямым, многозначительным взглядом.

Он был уже у двери, когда Стейси окликнула его:

— Дерек, та коробка, о которой я тебе говорила, — на чердаке в гостинице.

— Да, помню.

— Ты можешь привезти ее мне? Я бы в ней покопалась, это все же лучше, чем сидеть без дела, раз уж мне нельзя сегодня выходить. И потом, возможно, всплывут еще какие-нибудь полезные факты.

Дерек постоял в нерешительности, но потом согласился и, выходя из дома, кивнул.

Стейси и Иди закончили завтрак в уютном молчании, занятые каждая своими мыслями. И одновременно встали, чтобы убрать со стола. Иди предложила Стейси осмотреть дом Дерека, если ей интересно.

— Еще как интересно, — призналась Стейси. — Я уже и так заинтригована талантом Дерека, проявившимся в обустройстве дома. Дерек прекрасно использует эклектику.

— У него это от отца, от Пита. Питу всегда гораздо лучше удавалось создавать в доме уют, чем делать карьеру. Зато Дереку одинаково хорошо дается и то, и другое.

— Любопытно, — проговорила Стейси.

Иди, казалось, совсем не смутило это замечание.

— Знаете, я подозреваю, что человек берет от окружения и примера не меньше, чем от генов, — сказала она. И добавила: — Дерек обожал отца. Стейси поняла, что Иди имела в виду Пита Чанселора, а не Боба Хантера.

Кухня была уютной и в то же время современной, с рациональным использованием пространства. Гостиная выглядела чуточку старомодной, с уместным сочетанием старого и нового в обстановке и элементах декора. У всех комнат была одна общая, важная особенность — высокие окна в дубовых переплетах, пропускающие много света.

Но самое большое впечатление на Стейси произвело свободное пространство на втором этаже.

— Дерек мог бы устроить здесь мастерскую и сдавать за большие деньги! Голос Стейси звучал восторженно.

Иди засмеялась.

— У нас в Хантерз-Бэй нет ни одного художника с большими деньгами. Она бросила многозначительный взгляд на Стейси. — Разве что вы думаете здесь остаться?

Стейси почувствовала, как ее лицо начинает предательски краснеть.

— Пока что у меня нет таких больших денег, — пробормотала она. Но будут. Декабрьская выставка обеспечит ей хороший доход — если критикам ее работы понравятся, а меценаты их купят. Стейси окинула взглядом неотделанное пространство и спросила себя — смогла бы она устроить свою жизнь здесь, вдали от суеты большого города?

Одно дело — писать сельскую природу, и совсем другое — жить на этой природе постоянно. Возможно, Стейси справилась бы с этим в летние месяцы, когда будет каждый день писать на пленэре. А как быть зимой, когда придется работать безвыходно в мастерской и когда ей некуда будет пойти после рабочего дня?

Словно прочитав ее мысли. Иди сказала:

— Знаете, мы здесь всего в двух часах езды от Городов, и в этой части штата существуют все виды развлечений. Театр Гатри, Художественный центр Уолера, всевозможные казино в духе Лас-Вегаса, чудесные рестораны… — Она осеклась, увидев выражение лица Стейси. — Получилось похоже на каталог торговой палаты, да? — спросила Иди сконфуженно.

— Совсем чуть-чуть, — ответила Стейси и улыбнулась. Совершенно неожиданно она поняла, что Иди ей нравится, что они могли бы в конце концов даже подружиться. — Может, вы покажете мне Города, пока я здесь, предложила Стейси, — если Дерек освободит меня из-под домашнего ареста? А пока, — сказала она, протягивая Иди руку, — не поможете ли мне распаковать вещи?

Почти целый час Дерек пытался допросить Пэм. По ее просьбе приносил ей аспирин, воду со льдом, кофе и, наконец, сигареты, и после каждой такой задержки она все больше уходила в себя. Она просто не желала сотрудничать. Возможно, так посоветовал ей ее адвокат, который не мог присутствовать на допросе.

— Я тебя не понимаю, Пэм. Тебе некуда деться. Бита буквально облеплена твоими отпечатками, на ней найдена кровь и волосы Стейси, а следы на пыльном полу совпадают только с твоими и ее туфлями. — Он стукнул по столу кулаком. — И это лишь для начала.

Она глубоко затянулась сигаретой, и он уловил мимолетное выражение самодовольства у нее на лице.

— Тебе что-то нужно, — догадался он. — Что именно?

— Я отдаю тебе Хантеров, а ты снимаешь с меня все обвинения.

— А при чем тут Хантеры?

— За ними много чего…

— Это они приказали тебе взять Стейси в заложницы?

— Не совсем.

— Так вот, Пэм, тебе пора определиться. Я не пойду ни на какие сделки. У меня нет на это полномочий, даже если бы я и захотел.

Дерек взглянул на помощника шерифа Джексона, который тихо сидел на стуле, прислоненном к стене комнаты для допросов. Он сам настоял на присутствии Джека, но до сих пор тот ни во что не вмешивался.