Послышался гул двигателя, Вася оглянулся — такси ему судьба подбросила с зеленым глазком. Остановил машину, сел на переднее сиденье, дипломатку положил на колени, вздохнул с облегчением — хорошо жить на белом свете!

— Ну, куда тебе? — спросил шофер.

— Почему «тебе»?! — взъерепенился Вася с ходу. — По какому праву? Не видишь, меня уже седина чокнула? — И Вася сдернул шапку.

— Хм! — произнес таксист, парень лет тридцати, простой по виду, вроде не грубиян.

— «Куда-а, тебе-е», — передразнил Вася презрительно. — В КГБ мне!

— Как, серьезно?

— Серьезней некуда. Твое дело вези, куда пассажир приказывает! — отбрил его Вася без мыла.

Шофер пожал плечами, врубил передачу, газу дал, переключил, посмотрел в сторону за стекло, опять погмыкал раз, другой, выматерился в нос и все-таки не утерпел, снова с вопросом:

— А чего ты там не видел?

Опять на «ты», ну что с людьми делать, чем их воспитывать, лапти вы мордовские, валенки вы сибирские, пеньки некорчеваные, когда вы уже приучитесь к порядочному обращению? Сколько уже лет прошло, шестьдесят лет Советской власти и вот тебе, пожалуйста — ты да ты и никак не вы, хоть тресни, и притом на всех видах транспорта, хоть в автобус Вася влезет, хоть в такси сядет, а вот Мельника почему-то всегда на «вы», попробуй ему тыкнуть. Попробовать, конечно, можно, не убьет, но себя же и опарафинишь, проявишь свою неотесанность.

— «Чего не видел», — передразнил опять Вася. — Тебе сколько лет?

— Ну, двадцать семь.

— И до сих пор не знаешь, зачем в КГБ?

— Ну, постучать на своего начальника, — предположил шофер. — Телегу сдать.

— Голова! Совет Министров! — заликовал Вася. — Решать дела государственной безопасности, понял?

— А за звездочки у вас платят?

Бойкий парень попался, грамотный. Но все-таки Васе обидно, на подвиг идет, а уважения нет, что делать? Вася развернул дипломатку ручкой к водителю, щелкнул одним замком, щелкнул другим замком, да жестом этаким с подковыркой, показательным жестом, значительным, как будто сейчас автомат достанет или противотанковую гранату и одним махом снесет пол-Каратаса, — вот такая велась подготовка. Наконец Вася открыл дипломатку и скомандовал четко:

— Глянь сюда!

Шофер глянул — и машина вильнула в сторону, твердая рука водителя дрогнула.

— Следи за дорогой, — посоветовал Вася. — Уйми мандраж. Видел? Сто тысяч, как одна копейка. Раз в месяц привожу в органы. А ты со мной говоришь, как с корешом каким-нибудь, без должного уважения.

Шофер опять уставился в сторону за стекло, будто таким манером он приводил нервы в порядок, прогонял стресс. Он опять покосился на чемодан, похлопал глазами — верить, не верить? Но куда денешься, воочию.

— Честно скажи, — попросил его Вася, — ты про меня слышал? _ Нет, извините, конечно, — шофер в темпе начал исправляться.

— А я все время на такси езжу, понял? О чем это говорит? Твои товарищи умеют держать язык за зубами, что я и тебе советую, понял, водила? Вот я к тебе сел, как обыкновенный рядовой пассажир, не проверил твои права, фамилию не спросил, но твой номер по рации уже передан на пульт.

— Куда-куда? — водитель высоко поднял плечи — да он-то при чем? Что он такого сделал, за что на него нападает этот товарищ? — Вы на меня это самое… чего на меня бочку катите?

— Во-от, так и дыши. Уважай пассажира. И не только, когда тебе кучу денег под нос суют, но даже и когда кукиш преподнесут. — Вася закрыл дипломат, он мог сейчас говорить какие угодно глупости — сто тысяч делали его умным.

— Приехали, — сказал водитель.

— Как, уже, где? — Вася закрутил головой.

— Вон, — кивнул водитель на противоположную сторону. — Вы же сказали, не в первый раз.

— Не учи ученого, — огрызнулся Вася. — Конспирация. — Достал десятку и сказал, что сдачи ему не надо. — Это тебе таблетка на язык, молчать будешь, проживешь долго. Знаешь закон зоны? — вот так, ни звука. И гони с места в карьер, а если завтра в таксопарке узнают, что ночью ты кого-то вез в КГБ сто тысяч сдавать, то послезавтра в твою машину под номером 37–25 сядет уже другой водитель, понял? А где ты будешь потом работать, поверь, я даже не могу представить. Уж чего не могу, того не могу. Извини. Бывай. Покеда.

Вася вышел, постоял немного, подождал, такси рванулось, красные огоньки исчезли, и Вася пошел на другую сторону улицы к высокому дому. Там было два подъезда довольно торжественных, один освещенный, другой нет. Вася решил, что серьезная организация выпяливаться не станет, и пошел к темному подъезду. Вытер ноги о нижнюю ступеньку, взялся за ручку, дернул — не тут-то было. Поискал по сторонам кнопки звонка, не нашел, тоже понятно, у них кругом все тайно, зачем названивать, дело засвечивать, у них пароль: «продается славянский шкаф» — и все такое прочее. Вася не сомневался, что едва он вышел из машины, как уже попал в поле зрения ихнего экрана, сейчас сидят голубчики в штатском и смотрят на него изучающе, на его походку, на цвет глаз и особые приметы. Вася дернул за ручку сильнее — никакого сдвига, да в чем дело, неужели и тут? До чего дожили, пля, докатились — и тут спят! Вася огляделся — пока они спят, его тут запросто могут грабануть на ступеньках, темно, как у негра за пазухой, сейчас сзади его монтировкой по затылку и все, кранты. Вася сунул дипломатку между ног, прижал с боков коленями и обеими руками бешено заколотил в дверь. Послышался чей-то голос, Вася весь внимание.

— Чего колотишь, чего молотишь?! — недовольно спросил его кто-то сверху, почти с небес. Вася лоб задрал и увидел на втором этаже справа открытую форточку и в ней чью-то всклокоченную голову, причем целиком, будто она отрезана и выставлена на стене покоренного города.

— Чего тебе надо, ну?

Опять «тебе», ох горе мне с вами.

— Ну хрен гну, — ответил Вася, — Мне КГБ надо.

— Вывески читать умеешь? Другой подъезд!

Вася быстрым шагом прошел в освещенный подъезд, дернул дверь — открыто, и все светло и чисто, и даже дорожка красная, сразу поднялся дежурный возле столика с телефоном и взял перед Васей под козырек.

— Мне директора, — сказал Вася и пошарил глазами, куда бы сесть подальше от входа.

— Какого вам директора?

Ну, наконеец-то, вот где культура, только на «вы», у Васи аж слеза навернулась.

— Генерального директора, — слабым от растроганности голосом уточнил Вася.

— Если вы имеете в виду комитет, то у нас начальник, а не директор.

— Давайте начальника, только прошу самого главного, будьте так любезны. — Только сейчас Вася заметил, что по обеим сторонам двери огромные окна, стекла от пола до потолка, свет изнутри и с улицы оч-чень хорошо видна голова Васи в прорезь прицела. Сейчас где-то там неслышно булькнет выстрел, и он свалится здесь на чистый мрамор, на красивую дорожку, и алая струйка горячей крови испортит весь марафет. Как в песне поется «И боец молодой вдруг поник головой…» Вася, где стоял, там и сел, прямо на пол плюхнулся, а дежурный так и кинулся к нему с возгласом, как сестра милосердия:

— Вам плохо, товарищ?

Вася предостерегающе поднял руку — спокойно. Расставил сапоги, на них уже снег стаял, потекло на мрамор, положил на пол дипломат и раскрыл его, показывая деньги.

— Давай шуруй, парень, — по-свойски сказал Вася. Теперь в нем наступил перелом, отныне он всех будет называть как Мельник. — Видишь, сумма? Еще кое-где наберется побольше. Раз в десять. Есть угроза интересам государственной безопасности. Отвечаю за свои слова.

— Успокойтесь, товарищ, здесь вам ничего не грозит, — видя Васину лихорадку, уговаривал его дежурный. — Сядьте вот сюда на стул, никто вас здесь не тронет.

— Нет! — категорически восстал Вася. — Давай мне самого главного. Ты их не знаешь, понял? У них на прицеле и я, и ты сейчас — щёлк и все, дырку и не увидишь, маленькая дырка. А человека как не бывало, понял?

Появился дежурный постарше и еще более вежливый, он любезно пригласил Васю в отдельный кабинет для беседы…