— А-а-а, Мельник, я знаю, он приезжал недавно. — Она помнила толстого приветливого человека со шрамом, он подарил ей пачку импортной жвачки, сплошной отпад.

— Печатай на себя приказ и командировочное удостоверение, получай деньги и поезжай за билетами. Возьми на себя и на мою родственницу, вот ее паспорт и триста рублей.

Соня раскрыла паспорт и сразу улыбнулась, зарделась.

— А я ее знаю, Роман Захарович, — сказала нежно, смущенно.

— Знаешь? — спросил он вроде не строго, но холодно, и улыбка Сони погасла. — Что ты о ней знаешь?

— Я знаю ковбойский анекдот, Роман Захарович, паф-паф и с копыт. Он слишком много знал.

— Ну тем лучше, — сказал он. — Я на тебя надеюсь, узнай все до мелочей, информация должна быть полная.

Глава семнадцатая ДОГОНИМ И ПЕРЕГОНИМ

Стояла жара, палило, ни ветерка, но Вася, как штык, ровно в шестнадцать двадцать был на подходе к дому своего шефа. Шел он распаренный, расстегнутый, с закатанными рукавами, но возле ворот Шибаева раскатал рукава мокрой, прилипшей на спине рубашки, нацепил на ходу галстук, причем резинка сзади долго не застегивалась и со стороны было впечатление, будто Вася ловит блох на загорбке.

Шеф его встретил красный и злой — никого нет до сих пор. Усадил его на кухне, сиди и жди, как только появятся, действуй по обстановке. А тут зазвонил телефон и, как Вася понял, звонил Голубь и просил Романа Захаровича выйти на улицу.

— Ты «Москвича» Голубевского видел?

— Да какой-то стоит на той стороне. Цвет морковки.

— Это они сидят, не хотят идти в дом. Минут через десять выходи и туда, со всеми поздоровайся, представься. Любой ценой мы должны Лупатина засветить.

Вася думал, все будет просто, пришел, они за столом едят, пьют, пивка холодненького Вася бы с удовольствием принял. Однако сорвалось, обстановка изменилась, и надо действовать на свой страх и риск. Шеф ушел, совет держать не с кем, как в глубоком тылу врага. Вася, крадучись, подошел к воротам и в щелку увидел, что «Москвич» морковного цвета как стоял, так и стоит, а в нем головы. Думают. Решают. Посчитав медленно до ста, Вася выпрямился, — а Зинаида так и зырит через окно из кухни — Вася приосанился, не спеша вышел через калитку и вразвалочку пошел к машине. О чем надо с ними говорить, он пока не знал, но уверен был, не оплошает. Подойдет вплотную, возьмется крепко за дверцу, представится, как надо (после выхода из зоны Вася целый год вслед за именем и фамилией называл машинально статью и срок). А место ему в машине найдется. Шел, шел, оставалось шагов тридцать, а машина вдруг тронулась- и, стрельнув не сильно газком, стала набирать скорость. Понимая, что не догнать, Вася с ходу выбрал маневр — махнул рукой, дескать, не хотите брать и не надо, и повернул обратно. Остановился, достал сигареты, слегка покосился, — машина тоже остановилась, и Вася понял — они не хотят сворачивать на Советскую, там людно, лучше поговорить здесь без свидетелей. Но как же так? Вася для них нужный человек, должностное лицо. Он быстро пошел к машине и даже на трусцу перешел, не догоню, так согреюсь. А машина опять тронулась. До поворота оставалось всего ничего, Вася догнать не успел, однако скорость не потерял, а наоборот, набрал. «Москвич» свернул на Советскую вправо, сейчас уйдет, Вася выбежал на перекресток и закричал блажным ором:

— Задержите машину! Эй, люди, машину угнали!

Где же справедливость, пля, Вася бежит за машиной, Вася показывает шефу свои старания на последней скорости, он за ними, а они от него, ну не сволочи ли? Видят, человек рвется, догнать хочет, что-то спросить, может быть, предупредить, братцы, вы запасное колесо потеряли. Нет, они по-наглому уходят, отплевываясь черным выхлопом, карбюратор хотя бы отрегулировали на холостой ход — лопухи, глистогоны.

— Уго-он! — Вася размахивал руками, кричал, вопил на всю Советскую и сразу привлек внимание. Но «Москвич» уходил себе дальше. Вася выскочил на проезжую часть, оглянулся — на него летел голубой ЗИЛ-130, и Вася всем телом, руками и ногами изобразил перед самосвалом букву X, причем подвижную, она подпрыгивала, не теряя своих очертаний, вправо, влево, опять вправо, стараясь занять всю ширину асфальта. Самосвал притормозил, Вася вскочил на подножку, ошалело крикнул молодому казаху с усиками, с голыми плечами в потной майке:

— Угнали машину, вон красный «Москвич» фитилит, видишь, их трое, а я один, помоги, будь другом!

Шофер поддал газу, Вася, оставаясь на подножке, размахивал свободной рукой и кричал:

— Угон, грабе-еж, держи-и-и!

Трудно сказать, заметил на «Москвиче» погоню или нет, во всяком случае, тормозить они не собирались.

— У тебя кузов поднимается? — прокричал Вася. — Подними кузов для понта, пусть все видят! Догоним и перегоним! — Васе хотелось что-то сделать сокрушительное, улицу перегородить, в небо взлететь и оттуда коршуном ринуться, он был оскорблен, возмущен и даже забыл, что надо выполнять задание Романа Захаровича, он свое желание выполнял.

— Поднимай кузов, говорю!

— Там у меня два барана из совхоза «Енбек»!

— Бригадиры, что ли, бугры?

— Нет, бараны, говорю тебе.

«Москвич» прошел перекресток на зеленый, загорелся желтый и, пока самосвал подкатил, загорелся красный, шофер тормознул, Вася заорал:

— " Давай тревогу! Сигналы подавай, один длинный, два коротких, дуй, давай!

Эх, свалить бы этих баранов на угонщиков. Ка-акой был бы блеск! Впереди через квартал начинался самый людный пролет улицы Советской, там гастроном «Юбилейный», вот бы где засветить их с треском, громом и позором.

— Почем бараны, плачу не глядя, подними кузов! — кричал Вася, бешено сверкая глазами, заражая своей горячкой и парня водителя, тем тоже овладел азарт погони. Вот «Москвич» уже близко, уже поравнялись, сейчас обгонят и перекроют дорогу, но тут парень увидел за рулем офицера и изменился в лице.

— Ты чего, мужик, там милиция!

— Переодетые, пля! — мигом нашелся Вася. — Вооружены и особо опасны, понял? Монтировка где?

Шофер коротко кивнул на ноги, Вася быстренько поднял железо — взял на изготовку. Толпа на тротуаре с той и с другой стороны уже обратила внимание и на гудки, и на погоню. Едет «Москвич», а за ним громыхает голубой самосвал, и кричит с подножки кудрявый человек, весь в панике.

— Прижимай, прижимай к бровке! — командовал Вася, ярясь, дергаясь и поигрывая монтировкой перед своей челюстью, как зубной щеткой. «Москвич» сбавил ход и прижался к обочине.

— Заходи спереди, отрезай пути к бегству!

Шофер обогнал легковушку, завизжали тормоза, как в кино, и перед самым бампером «Москвича» самосвал перекрыл дорогу.

— Вылетаем! — прокричал Вася, полыхая огнем возмездия. Они вывалились с обеих сторон из кабины ЗИЛа и ринулись к «Москвичу». Жителям Каратаса в этот миг предстала картина впечатляющая. Огромный голубой самосвал стоял поперек дороги и целил прямо на вход в специализированный павильон «Мороженое вино», где торговали братья-близнецы из Азербайджана. В бок ему уперся морковного цвета «Мо-сквич-412», в нем спереди сидели два офицера милиции с погонами майора и капитана, сзади сидел третий, представительный человек в штатском, а по обеим сторонам «Москвича» стояли ко всему готовые два смелых рабочих человека, один русский в голубой рубашке с зеленым галстуком и с монтировкой в руке, другой казах в мазутной майке и с гаечным ключом такого диаметра, что вполне сгодится открутить голову трудному подростку.

Из павильона дружно вылезли посетители, намереваясь грудью защитить место своего досуга.

Тут самое время сказать про павильон «Мороженое вино», другого удобного момента долго ждать. Белое стройное здание с высокими окнами строилось под кафе-мороженое, над фасадом монументалисты хорошо поработали, изобразили белого медведя, пингвина, северное сияние и поверху кружевным кокошником сделали буквы из мрамора «Мороженое». Павильон этот, и не один, а сразу два, поставили с восточной стороны стадиона «Горняк», а с западной стороны по такому же проекту выстроили еще две закусочных, и такие же ажурные буквы шли дугой поверху — «Пирожковая», — все для народа, все для отдыха трудящихся, хоть с одной стороны стадиона подходи, хоть с другой. Но торговля и пирожками, и мороженым шла в этих павильонах совсем недолго, точки оказались убыточными, и вскоре открыли здесь специализированный магазин «Вино», заказали вывески, художественные, в тон и под мрамор, чтобы не нарушать архитектурного ансамбля. И поскольку надписи «Мороженое» и «Пирожковая» остались дугой, то под этой дугой внизу поместили слово «вино», — не ломать же произведение искусства. За эту надпись монументалисты из художественного объединения «Онер» получили, одни говорили, восемь, другие говорили, двенадцать тысяч, шутка сказать. Знатоки утверждали, что на строительство стадиона «Горняк» ухлопано миллион рублей, зато наш стадион — гордость Каратаса, он первый в мире, второй в Сибири, и в самое ближайшее время он должен с лихвой окупиться за счет высокой посещаемости. Но почему-то не окупается, на футбол не ходят, смотрят по телевизору киевское «Динамо», поэтому переделали павильоны на другой пищевой продукт, чтобы покрыть средства. Умные люди внесли, куда надо, предложение на радость всем любителям спорта, вот и пооткрывали. Теперь точки работали от зари до зари, а по субботам и воскресеньям вкруговую стали выставлять еще и точки с пивом, так что покрытие миллиона пошло шибче, но все еще требовалось изыскать скрытые резервы. Одни говорили, что надо продлить время торговли, другие — повысить цены, третьи — давать в нагрузку билеты в театр Станиславского. На ответственном совещании сектор здравоохранения исполкома посоветовал тут же, на стадионе, поскольку некоторые спортзалы, а также бассейн не используются, создать большой многокоечный медвытрезвитель на полном хозрасчете. Однако люди бывалые это предложение раскритиковали, как оторванное от жизни — кто же пойдет в торговые точки, грозящие близкими неприятностями? Народ нас не поймет и спрячет свои денежки, так что давайте вместо вытрезвителя откроем по всему кругу еще шесть-восемь пивных под вывеской «Шашлычная», и не беда, что мяса нет, важно, чтобы хватило вина и пива, чтобы граждане западного района шли в «Мороженое вино», граждане восточного шли в «Пирожковое вино» и встречались на комбинате здоровья и бодрости. Так появились в один день четыре павильона со всех сторон стадиона на равном отдалении, как в Ленинграде кони на Аничковом мосту. Но если на мосту человек сдерживал и покорял стихию, то здесь, в павильонах, он ее, наоборот, распускал и гулял от пуза. Сюда ходили люди разных объединенных наций и время от времени вели спор о языке, как правильно понимать — пирожковое вино или порошковое? Сходились на том, что «пирожковая» все-таки не верно, с акцентом, правильно «порошковое», гляньте на свет любую бутылку, особенно «Талас», «Жемис» или «Ашхабадское крепкое», осадок виден проетым глазом. Ничего удивительного, на молзаводе тоже порошок растворяют, или взять растворимый кофе. В будущем появится сухой паек, алкоголь в порошке, вода есть повсюду, налил, развел и — ваше здоровье. Если детей мы поим порошковым молоком, то почему взрослых мы не можем поить порошковым вином?..