– И вы теперь расскажете мне, что вас так взволновало. Вчера вечером вы были в очень хорошем настроении, веселый, хоть куда. А сейчас у вас такой вид, будто вы явились с похорон вашей матери.

– Моей матери, дон Майкл? Я не понимаю вас, моя мать…

– Это было лишь сравнение, образ, понимаете?

– Скажите мне, что вас так напугало.

Люс подошел к столу и достал еще один ключ. Этим небольшим ключиком он отпер резную деревянную дверцу, которую невозможно было заметить на тумбе его стола, настолько хорошо она была замаскирована. Это был сейф. Оттуда он извлек конверт и подал его Майклу. Руки Люса дрожали.

– Телеграмма? Уж не из Лондона ли?

Кэррен посмотрел на пуэрториканца. Майкла охватило волнение, которое он постарался скрыть.

Майкл держал перед собой небольшой листок бумаги и ничего не понимал – слова, стоящие на нем, ничего ему не говорили.

– Это что, шифр? – недоуменно спросил он у Люса.

– Ах, мать моя, совсем забыл!

Люс подбежал к еще одному ящику и тут же вернулся к креслу, где восседал Майкл, сунув ему еще одну бумажку.

– Вот расшифровка.

Текст был как всегда короткий – всего несколько слов.

ПЕРЕВЕДИТЕ ЛОНДОН НЕМЕДЛЕННО ЭКВИВАЛЕНТ ТРИСТА ТЫСЯЧ ФУНТОВ СТЕРЛИНГОВ тчк ПОДПИСАНО НОРМАН МЕНДОЗА

– Я не могу выполнить это распоряжение, – прошептал Люс. – Все резервы исчерпаны. Я ведь их отдал вам. Что мне сейчас делать, дон Майкл?

Майкл торжествовал, душа его пела. Сработало! И отлично сработало, именно так, как и замышлялось! Он как мог скрывал свое восхищение, свою, готовую вырваться наружу, неистовую радость. Голос его, как обычно, был ровен, отстраненно-холодноватый тон, с которым он обычно разговаривал с Люсом, удавался ему и сейчас. Правда, теперь он добавил в него чуть-чуть доверительных ноток.

– Прежде всего, принесите чего-нибудь выпить для себя и для меня. И хватит вести себя так, будто мир низвергается в геену огненную. Никуда он не низвергается.

– Но…

– Но беспокоится не о чем. Вы – в полной безопасности.

– Как я могу быть в безопасности? Как в безопасности может быть банк? То, что я сделал, я ведь говорил вам, это почти противозаконно, я говорил вам, что…

– Успокойтесь, Люс. Поймите, вы не могли решить этот вопрос по-другому – вы же здесь на месте обязаны были принимать решение, вам пришлось это делать, а не им – они вон где – за тысячи миль отсюда. Какие здесь могут быть советы и консультации?

Майкл подумал было, не сказать ли ему больше, но не стал делать этого – не время, пока не время. Он еще успеет, стоит лишь подождать несколько дней, от силы неделю.

Люс последовал его призыву и принес два здоровенных бокала, почти доверху наполненных коньяком. Один из них он подал Майклу, другой в два глотка выхлестал сам.

– Что мне делать? – еще раз спросил Люс.

– Вы пошлете Мендоза в Лондон телеграмму. Дайте мне ручку и бумагу, я напишу вам текст.

Люс сделал, как было велено, потом внимательно смотрел, как Майкл набрасывал текст.

– Вот и все, – сказал Майкл и, отложив ручку, отдал банкиру листок.

РЕЗЕРВЫ ВРЕМЕННО ИСЧЕРПАНЫ ВАЖНОЙ ОПЕРАЦИИ ОБЕЩАЮЩЕЙ БАНКУ БОЛЬШУЮ ВЫГОДУ

Люс прочитал это вслух, медленно шевеля губами и вчитываясь в каждое слово.

– Если я решусь это отослать, то это означает конец моей работы здесь, – он уже говорил спокойнее, видимо коньяк начинал действовать.

– Возможно, но не обязательно. У Мендоза есть заботы и поважнее.

– Что вы имеете в виду? Откуда вам… Майкл поднялся.

– Сейчас это не имеет значения. Позже я вам все объясню. А вы пока зашифруйте это и отправьте.

– Дон Майкл, – умоляюще проговорил Люс, заметив, что гость собрался уходить.

– Да, не волнуйтесь вы! Вы выйдете из этой ситуации молодцом. К тому же богаче, чем раньше были. Ведь вы уже богаче на пятнадцать тысяч фунтов, не так ли?

– Да, но эти деньги, сеньор Кэррен, я вот все не перестаю об этом думать, ведь эти деньги, которые вы мне дали, они ведь из… из того займа, который я вам предоставил, разве нет? Ведь они из резервов банка, следовательно, не совсем ваши… Или не совсем мои – так ведь тоже можно сказать, – добавил он с грустью.

– Они ваши, – заверил его Майкл. – Я вам слово даю, они ваши.

Люс кивнул, обдумывая его слова и стараясь поверить в них.

– Да. Потому что, когда ваш миллион будет переведен, вы ведь…

– Именно. А теперь, достаньте эти ваши ключи у себя из кармана и выпустите меня отсюда.

Майкл шел вниз по Калле Форталеза, не чувствуя под собой ног от радости. У него уже давно, очень давно не было такого великолепного, такого восхитительного настроения. Сработало! Вся сложнейшая схема работает и работает именно так, как рассчитали Лила, Шэррик и он сам. Боже, она ведь должна была работать, стоило только Мендозе затребовать эти относительно небольшие резервы от этого периферийного филиала. Значит, его приезд сюда не был пустой тратой времени и сил – Пуэрто-Рико действительно выводит его на Кордову.

Он свернул на Калле Крус, прошел мимо большого дома и вошел в переулок. И Нурью он сможет освободить от ее заклятий. Это станет его наградой за то, что он был вынужден столько торчать на этом острове у черта на куличках. Майкл энергично постучал в двери.

– Добрый день, сеньор Кэррен, – приветствовал его Самсон.

– И тебе желаю очень хорошего дня, Самсон. Я хочу видеть донью Нурью.

– Ой, как я извиняюсь, сеньор – мисс Донья не видеть никого.

– Меня она увидеть пожелает. Скажи ей, что это срочно, что я хочу ей сказать что-то очень важное.

Самсон покачал головой.

– Я очень уверенный, я ничего не сделаю. Не могу. Мисс Донья прямо мне сказать нет. Не видеть. Никого. Особенно ирландец, это все точно, сеньор. Простите.

Майкл его просил, умолял, но тщетно – старик-негр не пропустил его. Разумеется, Майклу ничего не стоило бы преодолеть его сопротивление, но ведь в этом заведении всегда отыщется с десяток молодцов, которые по первому зову Нурьи вышвырнут его отсюда. А если ему удастся всех их отдубасить и прорваться к ней? Абсурд. Если эта женщина не желает его помощи, пропади она пропадом. Это не его забота, в конце концов.

Лондон

6 часов вечера

– Я, значит, оставляю тебя в этом «Конноте», уезжаю к ним, потом, три недели спустя, возвращаюсь сюда и вижу, что ты еще здесь.

Беатрис стянула зеленую шелковую пелерину, покрывавшую ей плечи и повесила на спинку кресла в гостиной Лилы.

– Это место, должно быть, стоило тебе целое состояние.

– Эти деньги потрачены с толком.

Лила подошла к своей золовке и они по испанскому обычаю расцеловались в обе щеки.

– Дай-ка я на тебя посмотрю, – сказала Лила, улыбаясь. – Ну и ну, должно быть, у тебя был неплохой аппетит там в Уэстлэйке? Что ты на это скажешь?

– Ужасно, что я могу сказать. Дочери Джемми, должно быть, очень занятные, но их не было – у них то, что называется «большое турне» по континенту. Бегают по музеям в сопровождении гувернанток. А там были только Джеймс, Кэролайн и я. И еще их друзья, конечно, – Беатрис подняла брови и манерно поежилась. – В том случае, если они не рассуждают о цветах, они рассуждают о лошадях, либо о том, как изводить лис. Мне все это так осточертело, что я набросилась на еду. Вот как там все было.

Беатрис тяжело опустилась в кресло и, указав на столик рядом с канапе, осведомилась:

– Чай еще не остыл?

– Остыл. Я сейчас распоряжусь, чтобы принесла свежего.

Лила подошла к камину и дернула за шнурок звонка.

– И не забудь сказать, чтобы принесли этих чудесных штучек на масле, как их? Ну, они, сдобные такие… Лепешки, вспомнила. Я их очень люблю.

– Вижу. Лучше бы ты их любила чуть меньше. Когда на ее звонок вошла горничная, Лила велела ей принести еще чаю и масляных лепешек.

– Теперь, – сказала она, когда горничная ушла выполнять заказ, – рассказывай мне, как все было.