— Там обрывы, высокие утёсы. Я уверен, что можно найти позицию в пределах двухсот шагов.

— Возможно, — мрачно сказал Шарп.

— Так или иначе мы должны его прикончить, — отодвинулся от стола Хоган. — Он — предатель, Ричард. Он, вероятно, не так опасен, как о себе воображает, но если доберётся до Парижа, тогда, несомненно, разведка выжмет его мозги досуха и получит доступ к секретным сведениям. А если ему удастся вернуться в Лондон, этот скользкий тип сумеет убедить дураков в Министерстве, что он радел только об их интересах. Рассмотрев все варианты, Ричард, можно сделать вывод: Кристоферу лучше умереть.

— А Кейт?

— Мы не собираемся стрелять в нее, — сердито заметил Хоган.

— Раньше, в марте, сэр, вы приказали, чтобы я спас её. Этот приказ всё ещё действителен? — упрямо настаивал Шарп.

Хоган задумчиво поднял взгляд к закопчённому потолку, утыканному крюками — прямо-таки кошмар висельника.

— За то короткое время, что я вас знаю, Ричард, я заметил, что вас так и тянет облачиться в сверкающую броню и найти даму, нуждающуюся в спасении. Король Артур — упокой, Господь, его душу! — полюбил бы вас. Вы вступали бы в поединок с каждым злым рыцарем в лесу. На самом ли деле важно спасти Кейт Сэвидж? Нет. Главное — наказать мистера Кристофера, и, боюсь, нам придётся рискнуть мисс Кейт.

Шарп ещё раз бросил взгляд на нарисованную схему.

— Как мы доберёмся до Понте Ново?

— Пешком, Ричард, пешком. Мы пересечём горы, лошади не пройдут по тем тропам. Иначе придётся потратить вдвое больше времени, ведя иэтих тварей в поводу, волнуясь, чем бы их накормить, заботясь об их копытах, и мечтая, чтоб они сдохли. Я взял бы несколько мулов, но где за один вечер можно сыскать мулов? На мулах или на своих-двоих — в любом случае, мы можем взять с собой всего лишь несколько человек. Отберите самых лучших, самых толковых, и мы выступаем на рассвете.

— Что делать с остальными?

Хоган уже подумал об этом.

— Майор Поттер мог бы поручить им охранять военнопленных, — предложил он.

— Я не хочу, чтобы их вернули в Шорнклифф. — сказал Шарп.

Он опасался, что второй батальон будет наводить справки о потерявшихся стрелках. Пропавший без вести лейтенант Шарп никого не волновал, а вот об отсутствии нескольких превосходных стрелков, определённо, будут сожалеть.

— Мой дорогой Ричард, если вы думаете, что сэр Артур допустит, чтобы его лишили нескольких хороших стрелков, то вы и вполовину не знаете, каков он на самом деле! Он пройдёт огни и воды, но добьётся, чтобы вы остались здесь. И мы с вами поскачем, как черти, чтобы добраться до Понто Ново раньше всех.

Шарп поморщился:

— Французы опережают нас на день.

— О, нет! Они, дураки, пошли к Амаранте, не зная, что португальцы его отбили. Сейчас, я думаю, лягушатники это поняли, но сомневаюсь, что до рассвета они двинутся на север. Если мы поспешим, мы нанесём им удар. — Хоган нахмурился, глядя на импровизированную карту. — Правда, кроме поисков мистера Кристофера, есть одна серьёзная проблема. Я смогу найти дорогу к Понте Ново из Браги. Но если французы уже на этой дороге? Нам придётся идти через холмы, а это, Ричард, дикая местность, где очень легко заблудиться. Нам нужен проводник, и мы должны найти его быстро.

Шарп усмехнулся:

— Если вы не возражаете против путешествия с португальским офицером, который воображает себя поэтом и философом, то я знаю подходящего человека.

— Я ирландец, и нет ничего, что мы любили бы больше философии и поэзии.

— Он ещё и адвокат.

— Если он доведёт нас до Понте Ново, Господь простит ему этот грех, — развёл руками Хоган.

В соседнем классе женщинам было весело, но пришло время закончить вечеринку. Дюжине лучших стрелков Шарпа предстояло починить ботинки и запастись патронами. Пришло время мстить.

Глава 10

Кейт сидела в углу кареты и плакала. Карета никуда не ехала. Это вообще трудно было назвать каретой: она и наполовину не была так удобна, как изящный кабриолет, на котором они приехали с виллы и оставили в Опорто, и совсем не так крепка и вместительна, как та, на которой в марте её мать переправилась через реку на юг. Кейт теперь жалела, что не отправилась вместе с матерью, а, находясь в плену любовного романа, свято верила, что впереди её ждёт только солнечное небо, ясные горизонты и бесконечная радость.

Вместо всего этого она сидела в двухколёсном наёмном экипаже с протекающим кожаным верхом, поломанными спицами в колёсах и полудохлым мерином в упряжке; и сама повозка никуда не ехала, потому что отступающая французская армия застряла на дороге к Амаранте. Дождь свирепо стучал по крыше, срывающиеся сверху капли падали на колени Кейт, но её это мало заботило. Она плакала, сжавшись в уголке.

Дверца экипажа приоткрылась, внутрь заглянул Кристофер.

— Будет немного взрывов, но нет никакой надобности волноваться. — сказал он.

Он помолчал, понял, что его слова не произвели утешающего эффекта, и прикрыл дверцу. Потом снова открыл её и пояснил:

— Они взрывают пушки. Будет много шума.

Кейт это совершенно не трогало. Она мучила себя вопросами, что будет с ней дальше, и перспективы впереди рисовались настолько пугающие, что она залилась слезами с ещё большей силой, в то время, как взорвалась первая пушка с забитым наглухо дулом.

На следующее утро после падения Опорто маршал Сульт был разбужен ужасной новостью: португальская армия отвоевала Амаранте. Единственный мост, по которому можно было переправить орудия, фургоны и телеги в Испанию, к французским укреплениям, оказался в руках противника. Пара горячих голов предложилиа прорываться, но разведка сообщила, что португальцев в Амаранте много, что мост заминирован и на холме возле шоссе стоит артиллерийская батарея. Несомненно, потребовался бы как минимум день кровавого ожесточённого штурма, чтобы пересечь Тамегу в этом месте; к тому же, очень вероятно, что португальцы, отступая, уничтожили бы мост. Одного дня для штурма у Сульта не было, потому что Артур Уэлсли успел бы подойти из Опорто. Оставалось одно: бросить весь колёсный транспорт — фургоны, пушки, телеги с боеприпасами, кареты, полевые кузницы. Двадцать тысяч солдат, пять тысяч гражданских, которые шли с армией, четыре тысячи лошадей и почти столько же мулов должны постараться изо всех сил, чтобы пересечь горы.

Но Сульт не собирался оставлять отличные французские пушки, чтобы потом враг повернул их против него. Каждое орудие зарядили четырьмя фунтами пороха, плотно забили по два ядра и поставили дуло к дулу. Стрелки отчаянно пытались не дать дождю затушить пальники. Потом по команде они подожгли запалы, огонь побежал вниз, к пороховому заряду; орудия выстрелили друг в друга — и отпрыгнули назад, изрыгая дым и огонь, с лопнувшими стволами. Некоторые артиллеристы, уничтожая свои пушки, плакали, другие с проклятьями рвали ножами и штыками мешки с порохом, чтобы он испортился под дождём.

Пехоте приказали выбросить из ранцев всё, кроме пищи и боеприпасов. Офицеры устроили досмотр и заставили своих людей выбросить всё награбленное за время боёв. Столовые приборы, подсвечники, блюда — всё это должно было остаться на обочине, когда армия начнёт путь в горы. Лошадей, волов и мулов, которые тащили орудия и фургоны, пришлось застрелить, чтобы не отдавать врагу. Умирающие животные кричали и бились в конвульсиях. Раненых, которые не могли идти, оставили в фургонах, раздав им мушкеты, чтобы они, по крайней мере, могли попытаться защититься от португальцев, потому что, несомненно, они очень скоро найдут их и попытаются свести счёты с беспомощными людьми. Сульт приказал поставить у дороге армейскую казну — одиннадцать больших бочонков серебра. Проходя мимо, солдаты брали по горсти. Женщины, подоткнув юбки, тоже брали деньги и старались не отстать от своих мужчин. Драгуны, гусары и егеря вели своих лошадей. Тысячи мужчин и женщин поднимались в бесплодные холмы, оставляя позади фургоны, груженные бутылками вина и порто, украденными из церквей золотыми распятиями и фамильными портретами, снятыми со стен особняков Северной Португалии. Французы были уверены, что уже завоевали Португалию, они просто ждали подкреплений, чтобы двинуться на Лиссабон, и никто не понял, почему столь внезапно всё рухнуло, почему Король Николас обманул их ожидания, и они теперь отступали под проливным дождём.