Девушка опустилась на колени, ее пальцы гладили, царапали шелковую ткань. Урсула смотрела, как та медленно развязывает узел на ее черном кушаке. Руки девушки распахнули халат на поясе. Тело Урсулы выглядело по-другому – не такое худое, кожа мягче. Настала кульминационная минута. За окнами дома солнце садилось в океан. Комнату пронизывали желто-золотистые лучи. Резкий дневной свет сменился романтическим закатным свечением.

Девушка просунула голову между ляжек Галы. Урсула закрыла глаза в ожидании. Руки девушки гладили напряжение ноги Галы, язык приник к темному мыску. Урсула наклонилась и ухватилась за светлые волосы девушки. Затем она тоже опустилась на колени. Они целовали и ласкали друг друга.

Лежа на полу в закатном свете, женщины раздевали друг друга. Гала аккуратно, словно боясь их порвать, стянула с девушки трусы, поднесла их к лицу. Девушка лизнула левое ухо Урсулы. Ноги Галы чуть раздвинулись, когда, взявшись рукой за правую грудь девушки, она наклонилась и потянулась губами к соску.

Тут в кадре появилось неясное лицо мужчины за окном, наблюдавшего за сценой. Женщины не видели его. Но я видел, что он мне не понравился. Я знал, что он сейчас все испортит. Он собирался вторгнуться в мою фантазию, принадлежавшую только мне.

Женщины встали, продолжая целоваться, и, обнявшись, направились в ванную. Девушка погрузилась в воду. Урсула стала намыливать ее сияющее тело.

Я не мог поверить глазам. На экране происходило точное воплощение моих фантазий. Они обе оказались в проклятой ванне. Мне стало страшно. Я нажал на кнопку, чтобы остановить кадр, перемотал пленку назад и включил свет, желая удостовериться, что мне не почудилось. Да, все так и было, но я действительно видел все это раньше в своем воображении. Конечно, в фильме все было не совсем так, как я нафантазировал. Иначе я бы сошел с ума. Урсула и девушка занимались любовью, а затем вылезли из ванны. Наконец, они вышли в спальню и заснули, держа руки друг у друга между ног. В фильме не было ни смерти девушки, ни убийства. Но с другой стороны, этого и не должно было быть. Смерть девушки произошла в Нью-Мексико. Разве я не видел лично ее последствия?

Должно быть, пока Урсула снималась в «Гале», у нее завязался роман с этой девушкой. Все очень просто, детектив Эллиотт. Я не совсем точно решил загадку, но кое-что мне удалось обнаружить. Мысленно я хотел выключить видеомагнитофон, решив, что фильм кончился, и в этот момент получил электрический удар силой в тысячу вольт.

Мужчина, который подглядывал за женщинами, тихо проник в дом. Объектив проследовал за ним в спальню. До этого момента мужчина находился в тени, но спальня Галы была освещена свечами. Когда он вступил в мерцающий свет, я узнал его лицо.

– Нет! – закричал я. – Нет! Это невозможно!

Я нащупал пульт управления, перемотал пленку и снова увидел его. Этим мужчиной был я. В этом не было сомнения.

ОТЗВУКИ УБИЙСТВА

Кровь стучала у меня в висках. Мужчина смотрел на Галу. Она медленно пошевелилась, осознав его присутствие, поглядела на него и улыбнулась. Улыбка Урсулы была настоящим чудом. Я никогда не видел ничего подобного. Ее улыбка, когда она разбудила меня после ночевки в офисе, была свежей и милой. Но сейчас это было что-то новое. Она была рада видеть, меня, то есть этого мужчину, у себя в комнате. Она высвободилась из объятий девушки, не разбудив ее. Девушка перевернулась на спину. Ее груди шевелились. Гала положила руку на ее левый сосок и успокоила ее.

Затем Урсула подошла к мужчине. Он снял свою легкую куртку, она забрала куртку у него, понюхала и аккуратно повесила на стул. Они не произнесли ни слова. В этом фильме никто не произнес ни слова – кроме меня. Я разговаривал с самим собой, мое внимание разделилось между обнаженным телом Урсулы, освещенным свечами, и мужчиной, который был мной.

Она начала раздевать его. Чертова камера перестала следить за его лицом, и сфокусировалась на ее пальцах. Они двигались, как будто исполняя ритуал, расстегивая пуговицы и молнии, снимая с мужчины одежду. Затем просунула руку через отверстие в его боксерских трусах. Ее ладонь двигалась внутри трусов. Лица мужчины не было видно. Но он реагировал точь в точь, как я. Я корчился от удовольствия.

Теперь одежда мужчины грудой лежала на полу спальни. Сам он лежал рядом на меховом ковре. Гала наклонилась над ним, целуя его соски, – скорее как голодный ребенок, чем похотливая женщина. Лицо мужчины по-прежнему было нечетким, и это выводило меня из себя. Правда, для зрителя мужского пола, для которого предназначался фильм, это не имело ни малейшего значения. Они хотели видеть Галу, а не какого-то анонимного типа. И Гала была перед ними.

Она раскрывалась перед этим человеком так, как не раскрывалась ни перед одним другим мужчиной в фильме. Цепочка, связывающая нас, начиная от коридора в отеле и кончая этим фильмом, была непостижимой, необъяснимой никакими совпадениями. Пока Гала с жаром обрабатывала мужчину, не давая ему дотронуться до себя, девушка на кровати постанывала во сне.

Наконец, мужчина издал длинный замирающий крик. Он, не я. Со мной случилось нечто иное, то, чего не случалось со мной с детства. Я плакал.

– Понравился фильм? – Джо заглянул в дверь, когда я перематывал кассету.

– Мерзость, – ответил я глухо, избавляясь от накопившихся эмоций.

– Так что ты теперь думаешь о своей секретарше?

Возвращаясь в офис, я даже не замечал пробок на дорогах. Она заставила меня заплакать, но я не понимал как это произошло.

Когда я вошел в офис, Урсула говорила по телефону. Я не мог заставить себя долго смотреть па нее. Картины, порождаемые воображением, застилали мне зрение. Все казалось хуже, чем я предполагал. Каждый ее жест, каждый взгляд напоминали о Гале. Теперь я мог понять, какой эффект я производил на Алексис, сам того не подозревая. «La Belle Dame Sans Merci». Вероятно, Урсуле я был неинтересен. Так же, как Алексис была неинтересна мне.

Входя в свой кабинет, я едва не споткнулся о собственный чемодан. Урсула появилась в дверях.

– Его принесла Барбара. Она сказала, что если вы хотите позвонить ей, то обычно она по вечерам дома.

– Спасибо, Урсула, – я едва не сказал «Гала». Она понимала, что я чем-то возбужден. Возможно, решила, что это вызвано известиями о Барбаре.

– Я могу вам чем-нибудь помочь?

– Нет, спасибо. Но думаю, что сегодня уйду пораньше. У меня есть кое-какие дела.

– Не беспокойтесь. Вы выглядите уставшим. Я закрою офис.

Снова эта улыбка! Я должен знать, что ее вызвало. Черт! Вот оно! Улыбка! Улыбка Урсулы, испытываемое ею удовольствие – вот что заставило меня зареветь.

Конечно, это абсурд, чтобы босс провожал свою секретаршу домой. Когда Урсула только начала работать, она дала мне свой телефонный номер – но не адрес. В то время я не думал об этом. Она говорила, что живет в доме у подруги, которая уехала в Европу. Только сейчас я сообразил, что судя по номеру телефона, она жила в Беверли-Хиллз.

В эту пятницу я рано ушел с работы, примерно в полпятого, и зашел в кофейную лавку через улицу. Из предосторожности я откатил машину от офиса и припарковал ее в подземной стоянке ближайшего супермаркета. Должен признаться, что хотя я крайне интересовался этой женщиной, я не пытался исследовать ее жизнь. Я не слишком-то умелый детектив. Мне хватало того, чтобы воображать события, придумывать сцены, воссоздавать происшедшее. Постоянное присутствие Урсулы в моей жизни, ее физическая близость в течение дня, были достаточным стимулом.

Она вышла из офиса в полшестого и направилась по улице в сторону «Уилшира». Я вышел из магазина и последовал за ней по другой стороне улицы. Рабочий день кончался, на улицах было довольно много пешеходов, и увидеть меня было не так-то просто. Урсула перешла улицу и взяла такси, стоявшее у отеля «Беверли Уилшир». Плохо дело. Как мне поймать такси и последовать за ней, так, чтобы Урсула меня не заметила?