Володя тут же сказал:

— Бригадир. Договаривайтесь, я отойду. — Отошел в сторону.

Шитик спросил:

— Много вас здесь?

— Допустим, пятеро. Со мной. А что?

— Видишь этот рыдван?

Бригадир мельком взглянул на трейлер:

— Вижу, и что дальше? Разгружать?

— Он пустой. Нужно его разобрать на мелкие части. И оставить на свалке.

Бригадир посмотрел на Шитика, моргнул:

— В каком смысле разобрать?

— В простом. Размонтировать.

— Шутишь? Он же почти новый?

— Никаких шуток. За работу плачу штуку. Аванс — пятихатка. Остальное после выполнения. Причем сделать нужно сегодня. До ночи.

— До ночи?

— Да, чтобы мы могли проверить.

С минуту бригадир рассматривал землю. Поднял голову:

— А… как насчет инструмента?

— Инструмент есть.

— Д-да… штука… Вообще-то работа этого стоит. Минуты три подождать можете? Посоветуюсь с ребятами.

— Только быстро.

— Ясное дело. — Бригадир исчез. Когда же минут через десять вернулся, с ним уже была вся бригада. Отвел Шитика в сторону, предупредил: — Учтите, с работой справимся часа через четыре. Не раньше. Устроит?

— Устроит. Наш номер двести пятнадцать. Второй этаж. Как закончите, постучите. — Отсчитал пятьсот рублей. — Аванс. Остальное после проверки. Номера снимите и разбейте. Бортовой замажьте. Ясно?

— Ясно. А ключи?

— Ключи, инструмент, все в машине.

— Мелочь от машины можно взять? Колеса, приборы?

— Берите.

— Понял. — Бригадир пошел к своим. Остальное Шитика не интересовало.

Поднявшись в номер и бросив Клюю: «Кемарим, у нас часа четыре…» — он запер дверь и рухнул на кровать.

Разбудил Шитика осторожный стук в дверь. Проснувшись, он подтянул к глазам светящийся циферблат — половина третьего. Пересилив себя, встал. Подошел к двери, спросил тихо:

— Кто?

— Я… Бригадир… Проверять будете?

— А-а… Да-да… Сейчас. Подождите. — Растолкал Клюя: — Запрись. Я скоро.

Руки стоящего в коридоре бригадира были выпачканы мазутом. Увидев Шитика, бригадир кивнул:

— Такси внизу.

У вынесенной в предгорье промышленной свалки такси остановилось. Вместе с Шитиком бригадир подошел к краю полого спадающего вниз отвала. В лунном свете с трудом, но можно было разглядеть кузова разбитых машин, прутья металлоконструкций, горы мусора.

— Видите? — показал бригадир. — Вон он, прицеп. В самом центре.

Вглядевшись, Шитик увидел серебристый кузов без колес, судя по всему, сброшенный с откоса. Чуть поодаль виднелась кабина. Вернее, то, что от нее осталось.

— Вижу. Номера сняли?

— Сняли. Бортовой закрасили, как вы сказали. Спустимся? Тут легко, я покажу.

— Не надо. Вижу, наш. Где колеса? Взяли себе?

— Себе. Приборы тоже. Ну и кое-что еще. Не возражаете?

— Да нет. Ладно, везите назад.

Вернувшись вместе с бригадиром в гостиницу, Шитик передал ему еще пятьсот рублей.

Утром Шитик и Клюй без особых хлопот добрались до вокзала и сели в шестичасовой скорый. Как только поезд отошел от перрона, облегченно вздохнули: впервые за двое суток они могли отоспаться по-настоящему.

Два дня на Сашкиной даче пролетели незаметно. Стояла отличная погода. Каждое утро я брал этюдник и уходил к «Рыболову Сенежья». Устраивался нарочно с той стороны, где глухой забор заменяла стальная сетка, — чтобы видели отдыхающие и сторож. Видела меня и собака, не раз заинтересованно смотревшая из-за сетки в мою сторону.

Стоя перед этюдником в одних плавках, я писал примерно до полудня, не спеша работая акварелью. Когда жара становилась невыносимой, откладывал кисть и нырял в озеро. Плавал до изнеможения, заплывая чуть ли не до середины, вода была мягкой и теплой. Возвращаясь на берег, бросался на покрывало, обсыхал и снова брался за кисть.

Завтракал я плотно, но часам к трем меня все равно охватывал безумный голод. При первых же его признаках уходил на дачу и начинал готовить обед. Точнее, жарить картошку с ветчиной, а также мыть помидоры и огурцы и резать хлеб. Затем устраивался на веранде за столом и уничтожал все в считанные минуты.

Надо сказать, эту вынужденную скуку я переносил довольно легко. Конечно, я жалел, что не могу хотя бы позвонить Алене, но в то же время понимал — короткая разлука будет полезной. Во-первых, хоть чуть-чуть отрастут волосы, во-вторых, окончательно пройдут красные пятна, все еще украшавшие мою шею.

Сашка привез меня на Сенеж с пятницы на субботу. Обещал приехать через два дня, то есть в воскресенье вечером. Но в воскресенье он не появился, так что вечер у телевизора мне пришлось коротать одному.

В понедельник я встал рано. Пробежав несколько кругов вокруг дачи, принял душ, затем, растираясь после душа, взглянул по привычке в зеркало и облегченно вздохнул. Наконец-то… Сашка не обманул: кожа на моем лице снова была девственно чиста. Все до одного покраснения бесследно исчезли.

В связи с этим я позавтракал в особо повышенном настроении, а после отправился на обычное место, захватив этюдник и сумку с покрывалом и полотенцем. У озера, расстелив покрывало и установив этюдник, посмотрел на часы. Оказалось, что я пришел раньше обычного, в половине восьмого. Что ж, подумал я, больше сделаю.

Начав работу, довольно скоро заметил: в связи с понедельником на территории «Рыболова Сенежья» наблюдается оживление. Отдыхающие спешили на работу, из ворот то и дело выезжали машины.

Вскоре база опустела, осталась лишь бесстрастно сидящая на причале собака. Сторож, тщательно заперев лодки, а также двери домиков и ворота, уехал с последней машиной.

Часа два после этого я работал в полном одиночестве, пока не услышал чуть поодаль шум мотора. Оглянулся. Золотистая девятка, выкатив из-за камышей, резко затормозила около меня.

Сашка, выключив мотор, подмигнул:

— Привет. Как ты здесь?

— Нормально. — Я и в самом деле чувствовал себя нормально.

— Не скучаешь?

— Да нет. Видишь, тружусь.

— Что-то тихо. — Сашка оглянулся. — Где весь народ.

— Уехал. Понедельник же.

— Отдыхающие понятно, а персонал?

— Сторож тоже свалил с отдыхающими.

— И заведующий?

— Заведующий в отпуске.

— Вижу, ты в курсе всех дел.

— Стараюсь.

— Как вообще с той ночевкой?

— Нормально.

— А подробней?

— Спал, как суслик. Утром повыяснял отношения со сторожем. Попытался всучить десятку, он отказался. После этого собрал манатки и ушел.

— Собака не обижала?

— Да нет. Ты прав, собака здесь вполне мирная.

— Тогда собирайся. Времени в обрез, я ведь с работы. Прихватим то, что осталось на даче, и в Москву.

Сзади раздалось угрожающее рычание. Я оглянулся. По другую сторону от ограды, заливаясь лаем, прямо на меня со всей силы бросилась уже знакомая мне собака. Отброшенный назад стальной сеткой, пес снова кинулся в мою сторону. Интересно, подумал я, что это с ним? Ведь я всего-навсего хочу убрать этюдник, свой собственный этюдник. Присев на передние лапы и подняв шерсть на загривке, пес продолжал рычать. Вот снова бросился на сетку.

Я стал уговаривать:

— Дик, ты что? Это же мой этюдник! Ну? Тебя же никто не трогает. Да перестань ты. Дик! Ну?

Уговоры не действовали, Дик продолжал злобно рычать и бросаться на сеть.

Я посмотрел на Сашку:

— Что с ним?

Он пожал плечами:

— Не обращай внимания. Не хватало нам еще псом заниматься. Забрасывай все в тачку и поехали.

Сложив вещи на заднее сиденье, я сел вперед. Под непрекращающийся злобный лай захлопнул дверцу. Сашка дал задний ход, развернулся. Через три минуты он затормозил у ворот своей дачи.

— Переодевайся, не забудь захватить шмотки. И назад. Давай, я выходить не буду.

На даче я надел свою рубашку, джинсы, кроссовки. Проверил: в сумке ли бритва, зубная щетка, документы. Вернулся в машину.

— Ничего не забыл? — Сашка включил мотор. — Документы, ключи от дома?