— В каком смысле? Вы же не станете утверждать, что убийца проделал какой-то фокус со стальными ставнями и запертыми окнами?

— Нет.

— Тогда как насчет двери? Они правы, утверждая, что дверь была заперта на засов изнутри и никак не могла быть открыта снаружи?

— Конечно. В этом они абсолютно правы.

Мы выпили пива.

— Я не говорю, что это невозможно, так как вам приходилось и раньше находить объяснение подобным вещам. Но если это не какая-то техническая уловка…

— Нет, сынок. Я имел в виду то, что сказал. Дверь и окна действительно были надежно заперты изнутри. Никто не орудовал скрепкой, чтобы отпереть их. К тому же вы слышали, как архитектор заявил, что в стенах не было ни пустот, ни щелей, ни даже крысиной норы. Повторяю, убийца вошел и вышел через «окно Иуды».

Эвелин и я посмотрели друг на друга. Мы оба знали, что Г. М. не просто создает тайны — он открыл нечто новое и тщательно это обдумал. «Окно Иуды» звучало зловеще, но не вызывало конкретных ассоциаций. Можно было представить себе только темную фигуру, всматривающуюся в окно.

— Но если эти обстоятельства соответствуют действительности, — сказал я, — то такого просто не может быть! Окно либо есть, либо его нет. Если опять же вы не имеете в виду какую-то особенность в конструкции комнаты, которую не заметил архитектор…

— Нет, сынок, и это самое странное. Комната ничем не отличается от любой другой. «Окно Иуды» есть в вашей комнате, в этой комнате и в каждом зале суда в Олд-Бейли. Беда в том, что его немногие замечают.

Не без труда Г. М. встал, подошел к окну, дымя сигарой, и уставился на крыши.

— Но сейчас у нас есть работа, — продолжал он. — Кен, я хочу, чтобы вы доставили письмо Мэри Хьюм на Гроувнор-стрит. Просто получите от нее ответ «да» или «нет» и сразу возвращайтесь. Мне нужно, чтобы вы присутствовали на продолжении заседания, так как они собираются первым вызвать Рэндолфа Флеминга, а у меня к нему несколько важных вопросов насчет перьев. Если вы будете внимательно следить за показаниями, то поймете, где я собираюсь найти моих свидетелей и почему.

— У вас есть еще какие-нибудь указания?

Г. М. вынул сигару изо рта и задумался.

— Так как я не хочу, чтобы у вас были неприятности, нет. Скажите только, что вы мой помощник, и передайте мою записку мисс Хьюм. Если девочка захочет побеседовать о деле, валяйте, так как ваши знания весьма ограниченны. Если кто-нибудь еще обратится к вам по этому поводу, говорите свободно — нет никакого вреда в том, чтобы создать атмосферу тайны. Но не упоминайте «окно Иуды».

Это все, что я смог из него вытянуть. Г. М. послал за бумагой и конвертом, нацарапал записку и запечатал ее. Теперь проблема состояла не только в фактах, но и в двух словах — «окно Иуды». Спускаясь вниз, я размышлял о тысячах домов и миллионах комнат в кроличьем садке, именуемом Лондоном, каждая из которых содержит «окно Иуды», которое мог видеть только убийца.

Глава 5

НЕ ЛОГОВО ЛЮДОЕДА

Водитель такси, который высадил меня у дома 12 на Гроувнор-стрит, с интересом его разглядывал. Это было одно из узких серовато-коричневых зданий, в чьих окнах в наши дни часто висит объявление «Сдается». От улицы дом отделял маленький двор с железной оградой, узкий мощеный проход отделял его от строения слева. Я поднялся на крыльцо, ежась от ветра, продувавшего улицу насквозь. Опрятная маленькая горничная, ответившая на дверной звонок, начала закрывать дверь, прежде чем я успел открыть рот.

— Простите, сэр, но мисс Хьюм больна и никого не принимает…

— Передайте ей, что у меня сообщение от сэра Генри Мерривейла.

Горничная удалилась, не пригласив меня, но и не закрыв дверь, поэтому я шагнул внутрь. Большие напольные часы в холле скорее шелестели, чем тикали. По трепету занавесей в арке слева можно было проследить маршрут горничной.

За портьерами послышалось легкое покашливание, и в холл вышел Реджиналд Ансуэлл. Встреча лицом к лицу подтвердила более раннее впечатление. Мрачное скуластое лицо плохо гармонировало со светлыми волосами. Глубоко запавшие глаза под высоким лбом в упор смотрели на собеседника. Впрочем, Реджиналд не казался так придавленным смирением перед смертью, как на лестнице Олд-Бейли, и я подумал, что при обычных обстоятельствах он мог быть достаточно обаятельным.

— Вы от сэра Генри Мерривейла? — спросил Реджиналд.

— Да.

— Слушайте, старина, — продолжал он, понизив голос. — Мисс Хьюм… неважно себя чувствует. Я зашел навестить ее. Понимаете, я… э-э… друг семьи — особенно мисс Хьюм, — и если у вас имеется сообщение, то можете передать его мне.

— Сожалею, но сообщение предназначено мисс Хьюм.

Реджиналд Ансуэлл посмотрел на меня и внезапно засмеялся:

— Вы, адвокаты, подозрительная публика! Я обязательно передам ей сообщение. Ведь это не логово людоеда или… — Он не договорил. — Тем не менее, думаю, мне лучше повидать ее.

Позади холла послышался звук шагов, быстро спускающихся с лестницы. Мэри Хьюм не выглядела больной — скорее напряженной под маской покорности судьбе. Газетная фотография оказалась на удивление точной. У нее были широко расставленные голубые глаза, короткий нос и пухлый подбородок, — казалось, подобные черты не являлись признаком красоты, но ее они отнюдь не портили. Светлые волосы, разделенные пробором, были собраны в узел на затылке. Она носила траур, но и обручальное кольцо.

— Кажется, у вас сообщение от Г. М.? — спросила девушка.

— Да, мисс Хьюм.

Реджиналд Ансуэлл начал шарить на шляпной вешалке. Его улыбающееся лицо появилось из-под круга шляп.

— Ну, я пошел, Мэри.

— Спасибо за все.

— Не за что. Это честный обмен, — весело отозвался он. — Значит, договорились?

— Ты меня знаешь, Редж.

Во время этого загадочного маленького диалога в голосе девушки звучали кротость и смирение. Когда Реджиналд кивнул и вышел, тщательно закрыв за собой входную дверь, она проводила меня в комнату слева. Это была гостиная с телефоном на столике между двумя окнами и камином, горящим под мраморной полкой. Мэри взяла конверт и подошла ближе к огню, чтобы сломать печать. Прочитав письмо, она бросила его в огонь и наблюдала, пока оно не загорелось со всех сторон, а потом повернулась ко мне. Ее глаза сияли.

— Скажите ему «да». Да, да, да!.. Нет, пожалуйста, не уходите. Вы были в суде сегодня утром?

— Да.

— Пожалуйста, сядьте на минуту. Возьмите сигарету — они в этой коробке. — Она опустилась на низкое широкое сиденье у камина, поджав одну ногу. Отблески пламени делали ее волосы более пушистыми. — Скажите, это было… ужасно? Как он выглядел?

На сей раз она имела в виду не Г. М. Я ответил, что Ансуэлл вел себя превосходно.

— Я так и знала. Вы на его стороне? Пожалуйста, возьмите сигарету.

Я протянул ей коробку и зажег одну сигарету для нее. Она держала сигарету обеими руками — хрупкими и деликатными, — глядя на меня поверх пламени спички.

— Обвинению многое удалось доказать? Что бы вы чувствовали, если бы заседали в жюри?

— Не очень многое. Помимо вступительной речи, показания давали только два свидетеля, так как допросы были долгими. Мисс Джордан и Дайер…

— О, с ними все в порядке. Амелии, — практично заметила Мэри Хьюм, — в общем нравится Джимми и нравился бы еще больше, если бы она так не любила моего отца… Я никогда не была в Олд-Бейли. Скажите, как они обращаются со свидетелями? Кричат на них, как в кино?

— Разумеется, нет, мисс Хьюм. Выбросьте эту мысль из головы!

— Не то чтобы это имело значение. — Она посмотрела на огонь и снова повернулась ко мне. — Скажите правду, как перед Богом: с ним все будет в порядке?

— Мисс Хьюм, вы можете положиться на Г. М.

— Знаю. Понимаете, именно я обратилась к Г. М. месяц назад, когда солиситор Джимми отказался заниматься этим делом, так как считал, что Джимми лжет. Я… я ничего не утаивала намеренно, — добавила она, очевидно думая, что я ее понимаю. — Только то, о чем не знала или не догадывалась. Сначала Г. М. сказал, что не в состоянии мне помочь, — он злился и бушевал. Боюсь, я немного поплакала — тогда он рассердился еще больше, но согласился взяться за дело. Беда в том, что мои показания хотя и могут немного помочь Джимми, но не вытащат его из этой жуткой передряги. И даже теперь я понятия не имею, как Г. М. собирается это сделать. А вы?