Проснувшись, поднявшись, мы знаем,

Что нова каждый день любовь.

Солнце ново каждое утро, подобно пальцу Гутэя, подобно Нэмбуцу, подобно сонатам Баха для скрипки соло.

Мумон высказался здесь очень категорично, предостерегая нас против излишней увлеченности вопросами о том, что такое Реальность, что такое палец. Ему можно возразить, что едва ли найдется много тех, кто решит, что подлинный смысл жизни содержится в кончике пальца. Но в то же время сколько миллионов буддистов и христиан полагают, что подлинный смысл жизни умещается между обложками книги! Христос тоже предостерегает нас: «Исследуйте Писания, ибо вы думаете чрез них иметь жизнь вечную; а они свидетельствуют о Мне» (Ин. 5, 39). Но Христос также говорит нам: «Придите ко Мне…» Этот «Я» и есть палец Гутэя, в привязанности к которому Мумон усматривает опасность. «Если встретишь Будду на дороге, убей его!»

Смысл слова «это» из комментария Мумона критик Иноуэ видит в том, что дзэн есть палец. Если ему верить, второе предложение означает, что наше непонимание нанижет трех героев и нас вместе с ними на один вертел, превратив нас в единую массу заблуждений.

Некоторые авторы считают, что комментарий и стихотворение Мумона есть его критика в адрес Гутэя. Эти авторы ссылаются на то, что мальчик подражал Гутэю точно так же, как Гутэй — дзэнскому мастеру Тэнрю. Кроме того, они говорят, что отсечение пальца было неуместным и садистским поступком, который не понравился Мумону, и тот противопоставил его легкому действию всесильного Горного Духа, который, согласно китайским легендам, прикосновением руки раздвигал горы, позволяя водам Желтой Реки течь между ними.

Такая интерпретация объясняется тщедушием комментаторов, которые не могут проглотить факт нанесения мальчику телесных увечий. Но почему бы не рассматривать этот эпизод как практическую иллюстрацию слов Христа: «Если правый глаз твой соблазняет тебя, вырви его и брось прочь от себя» (Мф. 5, 29). Можно возразить, что есть большая разница между отсечением собственного пальца и пальца другого человека. Это верно, и Гутэй должен был иметь великую уверенность в себе — фактически намного большую, чем все хирурги, которые с готовностью четвертуют людей в надежде, что это им поможет.

Тем не менее когда Мумон говорит, что Гутэй разыграл Тэнрю, это может означать, что первый злоупотреблял дзэном одного пальца последнего. Ясно, что сравнение с Горным Духом не в пользу Гутэя.

Возникает вопрос: Гутэй показывает палец всем посетителям при любых условиях; не противоречит ли он тем самым дзэнской практике и христианскому принципу «для всех я сделался всем» (1 Кор. 9, 22), а также конфуцианскому афоризму «благородный муж не похож на обычных людей»?

Очень важно понять, что любое действие может быть правильным при любых обстоятельствах, откуда следует, что одно и то же действие может быть правильно при разных обстоятельствах. Смысл слова «может» в данном случае в том, как человек действует. Это не значит, что каждый раз действовать следует по-иному; суть не в этом. Если одно и то же действие выполняется одним и тем же образом, в этом нет ничего плохого. Все зависит от того, каким образом выполняется действие? Не подражаем ли мы Гутэю? Именно против этого нас предостерегает Мумон — против неразборчивого подражания, против любого подражания.

Вакуан (Хуоан), 1108–1179, был учеником Гококу, который был учеником Энго, который был учеником Госо. Умирая, Вакуан написал стихотворение:

Еще одно действующее лицо — варвар, который в данном случае означает не Калибана,[70] а Даруму, который умер шесть веков назад, но его изображения и изваяния до сих пор популярны на Востоке. На них Дарума обычно изображается с бородой, символизирующей мужество.

Некоторые комментаторы понимают вопрос так: «Почему безбородый чужеземец не имеет бороды?» Трудно ответить на этот вопрос без помощи науки; он достоин мастера дзэн, но существует его более естественная интерпретация: «Почему бородатый чужеземец не имеет бороды?» Индийцы и персы были волосатыми людьми в отличие от жителей (Южного) Китая, жидкая борода у которых подчас состояла всего лишь из нескольких длинных волосков черного цвета.

Проблема, которую ставит Вакуан, не является философской или религиозной в обычном смысле слова. Христос был человеком, но он также был Богом. Мария была девственницей, но она также была матерью. Бог сотворил мир из пустоты. Бог — создатель зла, но не несет ответственности за него. Христос умер за человечество, но тем не менее он далеко не мертв. Все это очень напоминает безбородого Бородатого Варвара. Но великое различие между дзэн и христианством в том, что дзэн не просит нас верить в парадокс. Он требует, чтобы мы сами стали всемогущим слабым Назарянином. Мы сами должны сотворить вселенную из пустоты, произвести непорочное зачатие, быть совершенно несовершенным, одновременно иметь бороду и не иметь ее. То, что говорит Донн, больше напоминает дзэн, чем христианство:

И еще одно слово дзэн:

Это не следует истолковывать как указание на физическую и духовную жизнь. Подобно Богу, мы должны быть бесконечно конечными, родиться, жить и умереть — и одновременно быть вневременными.

Как-то я жил некоторое время в небольшом дзэнском храме. Каждый день я поднимался в половине пятого утра и убирал в храме, тогда как все монахи спали до семи или восьми. Я проклинал их, когда подметал двор, и презирал их, когда мыл пол. Я надеялся, что роси встанет раньше, чем они, и увидит, что они спят, а я героически тружусь в темноте, но роси спал наравне с монахами. Мне казалось, что монахам наплевать на свои обязанности и на процветание дзэн. Я только то и делал, что думал о них, завидуя одновременно их лени и своему труду. Некоторое время спустя я все же рассказал об этом роси. Он спросил у меня: