На четвертый день восьмого месяца он вышел в западную часть главного зала, чтобы встретить собравшихся там монахинь. Едва я взглянула на его лицо, как сердце мое пришло в трепет при мысли о том, что это, быть может, наша последняя встреча. Он просто вышел к нам, а затем, не сказав ни слова, вернулся в свои покои.

Проповеди на 5-й, 6-й и 7-й день восьмого месяца

Несмотря на то что мастер был очень слаб, говорил он спокойно, уделяя много внимания подробностям, чтобы все совершенно точно поняли суть дзэн Нерожденного. Каждое его слово было предельно искренне.

Седьмой день восьмого месяца

Закончив проповедь, он ушел в свою комнату и отдыхал там в одиночестве. Он никого не принимал.

Лето в этом году выдалось очень жарким, жара не спала даже к девятому месяцу, и поэтому, как только стало чуть-чуть прохладнее, я начала надеяться, что он будет поправляться. Но на третий день девятого месяца меня известили о том, что он скончался. Я готовилась к худшему, но теперь, когда это уже произошло, я не могла сдержать слез.

Я поспешила в Рюмондзи и спросила настоятеля Сэкимона, можно ли мне в последний раз проститься с мастером.[35] «Конечно», ответил он, и меня провели в ту комнату, где находилось тело. Я думала, что, увидев его, я преисполнюсь скорби, но, к моему удивлению, мое сознание было абсолютно свободно от подобных эмоций. Слезы мои остановились. Когда я внимательно посмотрела на его доброе и исполненное сострадания лицо, мне показалась, что он еще жив и просто спит[36]

За несколько месяцев до своей смерти Банкэй перестал принимать пищу и отвергал все предлагавшиеся ему лекарства, но с удовольствием проводил время в беседах со своими учениками. В день своей смерти он передал им свои последние наставления и, увидев, что некоторые из них погрустнели, сказал: «Как это вы хотите увидеть меня, глядя на меня из мира рождений-и-смертей?» Кто-то спросил его, не собирается ли он сочинить предсмертное стихотворение, традиционное для школы дзэн, на что он ответил: «Я прожил семьдесят два года. Сорок пять из них я распространял учение. То, что в течение этого времени я говорил вам и всем прочим людям, все это и есть мое предсмертное стихотворение. И сейчас, перед тем как я умру, я не стану сочинять еще одно только потому, что так поступают все остальные». Сказав это, он отошел. Согласно одному источнику, он умер сидя, согласно другому — лежа на правом боку, как Будда.[37]

На следующий день тело было кремировано, и, согласно указаниям Банкэя, прах был разделен на две части; одна часть была помещена в погребальную ступу в храме Рюмондзи, а другая перенесена в храм Нёходзи и также помещена в ступу, возведенную там еще в предыдущем году под руководством самого Банкэя.

Ко времени смерти Банкэя его личными учениками были более четырехсот монахов и двести семьдесят монахинь. Кроме них, его учениками считались также более пяти тысяч мирян и мирянок, принявших от него обеты и получавших его наставления. В число учеников Банкэя входили люди со всей страны, среди них были даймё и прочие люди высокого положения и происхождения, равно как и множество учеников из крестьян. В 1740 году, через сорок семь лет после смерти Банкэя, император Сакурамати пожаловал ему посмертный титул Дайхо Сёгэн («Истинное Око Великой Дхармы») Кокуси («Наставник Страны»).

В третьем году Гэнроку (1690), во время великого зимнего затвора в Рюмондзи, проводившегося под руководством основателя этого храма дзэнского мастера Бутти Косай Банкэя, в списке присутствующих числились 1683 монаха,[38] представлявших различные школы буддизма: Сото-дзэн и Риндзай-дзэн, Сингон, Тэндай, Дзёдо, Дзёдо синею и Нитирэн.[39] Мастера и послушники, а также монахи разных рангов собрались во множестве у трона Дхармы.[40] Мастера Банкэя, почтенного учителя и повелителя всех людей и небожителей во вселенной, можно было принять за самого Будду.

Когда мастер пришел и воссел на трон Дхармы, он сказал, обращаясь к собравшимся перед ним монахам и мирянам, такие слова:

— Будучи еще довольно молодым человеком, я постиг Нерожденное [сознание будды] и распознал его отношение к мысли. «Мыслью» мы называем то, что уже отдалилось на несколько шагов от живой реальности Нерожденного. О монахи, если бы вы просто жили в Нерожденном, мне нечего было бы рассказать вам о нем, а вы бы и не пришли сюда слушать меня. Однако в своей нерожденности и чудесной всеосвещаюшей силе, присущей сознанию будды, оно с готовностью отражает все проходящие перед ним вещи и превращается в них; так сознание будды обращается в мысль. Сейчас я расскажу присутствующим здесь мирянам все об этом сознании будды и хочу, чтобы и монахи тоже прислушались. Ни один из вас не является непросветленным. Прямо сейчас все вы сидите передо мной как Будды. При рождении каждый из вас получил от своей матери сознание будды. Это унаследованное вами сознание будды вне всяких сомнений является нерожденным и наделено чудесной всеосвещающей мудростью.[41] В Нерожденном абсолютно все противоречия разрешены. Я могу привести этому доказательство. Все вы внимательно слушаете то, что я говорю вам, но если бы сейчас каркнула ворона, чирикнул воробей или раздался любой другой звук, вам вовсе не было бы сложно понять, что это ворона, воробей или что-либо еще, даже если у вас и в мыслях не было намерения услышать эти звуки, а все потому, что вы услышали бы их посредством проявления Нерожденного. Если кто-либо убедится, что эта нерожденная, всеосвещающая мудрость и есть, в сущности, сознание будды, и он будет просто жить как он есть в сознании будды, то прямо в тот же момент он станет живым Татхагатой,[42] и пребудет им в течение неисчислимых будущих кальп.[43] Утвердившись в этом [сознании будды], он пребудет в сознании всех будд, поэтому школу, к которой я принадлежу, называют также школой «сознания будды».[44]

Все вы сидите здесь и слушаете меня, но если зачирикает воробей, вы не спутаете его с вороной, вы не примете звон колокола за барабанный бой или мужской голос за женский, или голос ребенка за голос взрослого человека. Вы слышите и безошибочно различаете все эти звуки действенным проявлением чудесной всеосвещающей мудрости. Это и есть доказательство тому, что сознание будды является нерожденным и наделено чудесной всеосвещающей силой.

Никто из вас не смог бы сказать, что он услышал эти звуки оттого, что заранее приготовился услышать их. А если бы кто-то и сказал так, то это не было правдой. Все вы очень внимательно слушаете меня, вы полностью сосредоточились на этом, и в вашем сознании нет ни единой мысли о том, чтобы услышать какой-то шум или звуки, которые могут раздаться вокруг вас. Однако когда эти звуки действительно раздаются, вы способны слышать и различать их без какого-либо предварительного намерения сделать это. Это происходит потому, что вы слышите посредством проявления нерожденного сознания будды.

Если какие-либо люди убедятся в том, что сознание будды является нерожденным и наделено чудесной всеосвещающей мудростью, и будут просто, как они есть, жить в нем, то с этого момента и впредь они суть живые Будды и Татхагаты. «Будда» — это всего лишь имя, появляющееся впоследствии. Это только лишь [внешняя] оболочка и [пустая] шелуха. Когда вы говорите «Будда», вы уже отдалены на несколько шагов от места пребывания Нерожденного. Человек Нерожденного — это тот, кто обретается в источнике всех Будд. Все восходит к Нерожденному и начинается в нем. Нет никаких других начал, кроме него. Итак, быть Нерожденным — значит пребывать в источнике всех Будд.