Одной из обязанностей Бет было описывать работы, сделанные не в мастерской. Некоторые из работников были неграмотными, поэтому без Бет им было не обойтись. Они сначала злились на нее за это (соплячка!), но куда им было деваться? Хотя тайная война шла долго. Они всегда старались на чем-нибудь подловить Бет.

– Три дня работы на лесопилке Нортона, – докладывал Стив Хьюиш. – Сорок футов досок из вяза. Пять фунтов гвоздей по десять пенсов фунт. И еще три по восемь пенсов.

– Не так быстро, – просила Бет. – Я не успеваю записать.

– А мне некогда тут с тобой прохлаждаться. Ты шибко грамотная, вот и пиши быстрее.

– Мы же здесь просто все старые дураки, вот мы кто, – заявил Тимоти Роллз. – Мы больше ничего не умеем, только работаем.

– Лучше всего вы работаете своими языками, – заметила Бет.

– Эй, Бет, – крикнул Сэм Ловаж. – Ты должна попросить Кита, чтобы он показал тебе скамью, которую он делает для церкви, – прямо ахнешь! Он вырезал Адама и Еву, и даже яблоко. Прямо как настоящее! Представляешь?

– Ну и что? Что я, яблок не видела? – ответила им Бет. – Я не собираюсь бегать за Китом Меддоксом и объяснять ему, какой он замечательный. У меня нет свободного времени заниматься подобными глупостями.

– Так, так. Кит, ты слышал, что она говорит? – сказал Сэм.

– Слышал, – ответил Кит, продолжая работать. Кит был самым молодым столяром в мастерской.

Мать бросилась под поезд. Кит воспитывался в приюте, но сейчас жил со своей бабушкой-вдовой в Коллоу-Форд. Темноволосый и смуглый восемнадцатилетний парень – симпатичный, походивший на цыгана. Видимо, ему нравилось выделяться, и он всегда одевался ярко. Даже на работе носил ярко-красный бархатный жилет.

Иногда он был веселым – разыгрывал других работников, рассказывал им истории, услышанные в солдатских бараках, но временами просто молчал и занимался своей работой. В таком настроении к нему лучше было не лезть – запросто мог дать любому отпор. Его темные глаза сверкали презрением, и он сжимал кулаки, готовый начать драку. Работал он хорошо, и дед Тьюк выделял его среди остальных.

– Кит – очень хороший работник, – всегда говорил старик. – Он может многого достичь, если только не будет лениться.

– Он – бешеный, – заметила Кейт. – И его старой бабке с ним очень тяжело.

– Откуда ты знаешь?

– Все, кто живет в Хантлипе, говорят одно и то же. Он слишком свободно обращается с девушками и очень любит прикладываться к маленькому коричневому кувшину!

– Все болтовня, я не желаю даже слышать это, – сказал старик.

Кит и Бет постоянно ругались. Ее ссоры с Китом были совсем иными, чем пустая перебранка с остальными работниками. Они ругались более сильно и жестко.

Как-то, когда она, как обычно, пришла, чтобы набрать стружек для растопки, Бет увидела, что Кит разжег костер и стоит с граблями, глядя, как горит гора стружек.

– Ты что тут делаешь? – в ярости спросила его Бет.

– Убираюсь, чтобы все было чисто и аккуратно. Он оперся на ручку граблей и улыбнулся Бет. Ему нравилось, что она разозлилась.

– Я, наверно, смогу заниматься обжигом угля, если у меня не пойдут здесь дела, как ты считаешь?

– У тебя уже есть работа, и по-моему тебе лучше заниматься ею и не тратить зря время, и не злить меня!

– А тебе лучше сидеть дома, а не лазить здесь и ничего не вынюхивать.

– Щепки здесь мои, и не прикасайся к ним. Запомни это на будущее.

– Тебе следует подрасти, а потом уже отдавать мне приказания!

На их крик вышел дед Тьюк.

– Кто здесь разжег костер? Это ты Меддокс? Ты что, не соображаешь? Щепки всегда идут для растопки огня в кухне.

Кит покраснел, а потом рассмеялся. Он сунул грабли в руки Бет и пошел прочь.

– Мне кажется, что ты сама пристаешь к парню, – заметил дед. – Ты ведешь себя, как все девчонки – не можешь держаться подальше от симпатичного парня.

– Симпатичный! – воскликнула Бет. – Да я лучше стану любоваться на Тимоти Роллза.

Но дед Тьюк не верил ей. Он сделал вид, что старательно ищет что-то на небе, потом сказал:

– Мне кажется, что где-то кукует кукушка!

Каждый раз, когда старик собирался куда-нибудь по делам, Бет старалась быть поблизости, чтобы поехать вместе с ним. Она протирала двуколку, поправляла подушки, приносила сбрую и запрягала пони. Но старик, хотя и знал, как ей хочется поехать с ним, никогда не приглашал Бет. Но та была такой же упрямой, как ее дед. И как-то она переоделась и пришла в тот момент, когда дед садился в двуколку.

– Куда это ты так разрядилась? – спросил он Бет.

– Я поеду с вами.

– Ха! Вот так так! Хорошо, тогда сбегай и пригласи Кита Меддокса. Скажи ему, что я еду смотреть лес на сруб в Лодберроу-Фарм.

– Зачем брать с собой Кита? Он только все испортит.

– Делай так, как я сказал!

Бет пошла за Китом, тесавшим колышки во дворе.

– Нормально, – сказал он. – Я лучше поеду с ним, чем тесать эти чертовы колышки.

Стояла уже половина июня и день был жаркий. Они ехали вдоль проселочных дорог. Поднятая пыль побелила их одежду, повозку, пони и живую изгородь по обеим сторонам дороги. Пони в этот день не собирался торопиться. Он просто продвигался вперед с удобной ему скоростью и резко выдувал из ноздрей воздух – ему было жарко, его одолевали мухи и пыль.

На всех фермах в том году рано скосили сено, и свежий запах сопровождал их всю дорогу. С некоторых полей уже увозили подсохшее сено. В других местах мужчины и женщины переворачивали валки. Сено казалось желтым на фоне свежей зеленой травы. Передники, надетые на женщин, белели яркими пятнами на фоне зелени, а платочки на головах были красного или синего цвета.

Бет сидела сзади и все время вертела головой вправо и влево. Ей нравилось наблюдать за тем, что происходило в полях. Кит сидел рядом, срывая кору с веточки орешника.

В тот день у него было хорошее настроение, и ему хотелось поболтать. Он бросил кусочки коры ей на колени, чтобы привлечь к себе внимание. Кит что-то напевал, потом начал громко чихать.

– Будь здоров, дорогой, – сказал он сам себе. – Это все от пыли. Я сам себе напоминаю мельника, да к тому же еще и честного мельника.

Бет молчала, она собирала кусочки коры с коленей и выбрасывала их на дорогу.

– Хорошо светит сегодня солнце, правда? – сказал Кит.

Бет продолжала молчать, и спустя некоторое время дед сказал Киту, не поворачивая головы.

– Парень, мне кажется, что ты разговариваешь сам с собой. Если Бет выпала из телеги, почему ты не сказал мне об этом?

– Нет, нам не повезло. Она здесь, но, похоже, проглотила свой язык, – ответил ему Кит.

– Это она тебя стесняется, потому что дома болтает не переставая.

Когда они приехали в Лодберроу, хозяин, мужчина с красным лицом, по имени Чарли Блинкер, вышел к ним навстречу и повел их на холм. Им пришлось пройти по пастбищу и обойти поля, полные спелых колосьев. На пастбище животные медленно, как во сне, переходили с места на место или стояли в тени у ручья, под ивами. В поле ни единого ветерка, самый пик жары. Волоски на колосьях резко торчали среди серебристо-зеленой массы, и ячмень кланялся солнцу. Бет сорвала ветку из, живой изгороди, чтобы отгонять мух. Они роем вились у нее над головой. Другой рукой она подхватила юбки, чтобы не ломать колосья.

Наверху круглого холма стояли большие дубы. Они росли далеко друг от друга, широко раскинув ветви. Под ними царил зеленоватый полумрак. Блинкер привел их в тень, к подножию холма.

– Вот ваши деревья, мистер Тьюк. Я жду вашего предложения.

– Вы мне не говорили, что лес растет на холме, – заметил старик. Он подошел к дереву и стукнул по стволу носком башмака. Потом вытащил нож и начал резать кору.

– Кажется, здесь все нормально, если судить по этому дереву. Но лес, растущий на холме, не целиком идет в дело. Много неровных, изогнутых стволов. Ну ладно, я могу заплатить пятьдесят фунтов за эти деревья.