Развлекаться… Речел подумала, что готова удовлетворить желания мужа. Она хорошо представляла, что и как происходит в подобных случаях, и не боялась. Не боялась, что, возможно, сама не получит удовольствие и разочаруется. Хуже казалось другое: если мужчина, который, несомненно, не может не желать женщину, проявит к ней безразличие.

В коридоре послышались шаги. Речел показалось, что кто-то грубо выругался и произнес ее имя. Когда раздался стук в дверь, она бросилась к гардеробу, выдвинула нижний ящик и достала пистолет. Не успела Речел испугаться, как дверь распахнулась и на пороге появилась высокая мужская фигура. Речел двумя руками подняла пистолет и прицелилась в мужчину. Тот концом трости сдвинул шляпу на затылок, не спеша вошел в прихожую и ногой закрыл дверь.

– Вы очень испугались, миссис Эшфорд, увидев своего мужа, – проговорил Генри, медленно ворочая языком. – Вы даже забыли взвести курок…

Речел вздохнула и опустила пистолет.

– Вот и умница! – продолжал Генри. – Вы выиграете гораздо больше, если я останусь жив.

– Никто из нас ничего не выиграет, если так будет продолжаться!

– Живой фонтан мудрости! Уверен, что мой брат выразил желание, чтобы брызги этого фонтана коснулись моего разума…

Речел убрала пистолет на место и встала спиной к Генри, не зная, что сказать. Он вошел в гостиную.

– Как? Ни одного ласкового слова? Кажется, это называется «презрительное молчание». Кто вас этому научил? Ваша мать?

Речел услышала приближающиеся шаги, почувствовала запах виски. Она обернулась. Генри прошел мимо и сел на диван. Когда он уставился на Речел, ей показалось, что взгляд его скорее трезвый, чем пьяный. Только сейчас она поняла, что судорожно сжимает пальцами край халата, и отпустила шелк, ставший мягким и влажным.

– Ты меня боишься, Речел? – неожиданно серьезным и трезвым голосом спросил Генри.

– Нет.

Она лгала. Здесь не было больного мальчика или любезного графа. Она осталась с Генри наедине и еле скрывала волнение.

– Значит, дело пойдет на лад. Страх в брачной постели – это так называемый «третий лишний».

Речел поежилась, ее руки вновь потянулись к полам халата.

– Речел, – терпеливо произнес Генри. – Согласно документам, тебе двадцать четыре. Ты должна представлять, какие у мужа могут быть желания.

– Да.

– О, она умеет говорить «да»! Это обнадеживает.

Речел собралась с духом и произнесла заготовленную фразу:

– Я знаю чего ждет от меня муж. Долг жены требует исполнять его желания. Я исполню свой долг без колебаний – это входит в условия договора. Но разве супружеский долг ограничивается постелью?

– А разве нет? Большинство женщин считают именно так.

– Я к ним не отношусь. Да мало ли обязанностей у жены? Я буду рожать вам детей, готовить, создавать в доме уют…

– Боже, какое совершенство! – Генри покачал головой. – Я на небесах в компании со святыми.

– Не смейтесь надо мной, – сдержанно проговорила Речел.

– Как ты сказала?

– Я сказала, не смейтесь надо мной! – крикнула она. – Вы не имеете права! Я вам ничего не сделала.

– Вы купили меня, мэм.

Рука Речел пошарила на поверхности стола и нащупала ножку медного подсвечника. Речел схватила его и замахнулась:

– Не смейте так со мной разговаривать! Генри успел увернуться от подсвечника, который ударился о стену и упал за диван:

– Лучше бросайте в меня словами… Речел. Но только не тяжелыми предметами. Я серьезно.

Речел ахнула и закрыла ладонью рот, заметив на стене свежую выбоину.

– Простите меня, – прошептала она. – Я не знаю, как это вышло…

– Очень просто. Это наша первая семейная ссора. Такие вещи неизбежны.

Речел удивилась тому, как быстро меняется настроение ее мужа. Она не смогла бы сказать, что сейчас преобладает – умиротворенность или гнев. Она посмотрела ему в глаза. Взгляд Генри прожигал ее насквозь. Речел показалось, что она стоит перед ним совершенно обнаженная. Захотелось уйти в свою комнату, и она уже коснулась ручки двери.

– Речел?

Она обернулась.

– Так как наш договор, который я поленился прочесть, дает мне много привилегий, я хочу знать, чего вы ждете от меня.

– Чего я жду?

– Вот именно. Лучше скажите сразу. Я сюрпризов не люблю.

Речел надеялась, что Генри не заметил, как она потянулась к ручке двери.

– Вы не должны бить меня. Если у нас появятся дети, вы будете им хорошим отцом. Вы не должны пользоваться услугами про… падших женщин.

– Как мило вы их называете!

В слове «их» прозвучало столько ненависти, что у нее защемило в груди. Она повернулась к двери.

– Речел… поди сюда.

– Я собираюсь ложиться спать.

– Разве «послушание» не входит в брачную клятву?

Она молчала и не двигалась с места.

– Зачем я буду тратить деньги на проституток, если жена обязана выполнять мои желания?

– Женатые мужчины часто ходят к проституткам.

– Это не для меня, – резко возразил Генри. – Жизнь предлагает много вариантов. Но если человек выбирает смерть – это нельзя назвать выбором.

– Спасибо! Если это все, что вы собирались сказать, то я…

– Я хочу этого, Речел. – Вы, наверное, устали… – Прямо сейчас.

У Речел пересохло во рту. Генри жестом подозвал ее.

– Прямо здесь, – велел он.

– Ляжем в постель…

– Нет.

– Потушить лампу?

– Не трогай ее.

Глаза мужчины лихорадочно блестели. Речел подошла и остановились там, где он указал. Генри не пошевелился, не пытался встать с дивана или протянуть к женщине руку. Он смотрел на Речел с холодным вожделением, в котором она угадывала месть.

– Распусти волосы.

Речел выполнила просьбу, и ее волосы упали на спину. Генри не сводил с нее глаз. Единственная лампа тускло освещала половину его лица, придавая всему облику Генри нечто мрачное и таинственное. От взгляда прищуренных глаз, тем не менее, не ускользало ничего.

Речел ощутила, как у нее все сжалось внутри, как от страха предстоящего унижения по спине пробежала мелкая дрожь. Ее тяжелые волосы рассыпались по плечам, оттягивая голову назад. – Сними халат, – негромко произнес Генри.

Мягкий шелк скользнул по ее плечам и бедрам и упал на пол. Речел поежилась, тут же почувствовала, как ее бросило в жар.

– Сорочку, Речел.

Сердце ее сжалось, в горле пересохло. Она опустила глаза и увидела, что сквозь тонкую ткань просвечивают ее маленькие груди с твердыми и острыми сосками.

– Сними ее.

Ноги Речел подкашивались, и только гордость еще заставляла ее держаться прямо. Она убрала со щеки сбившуюся прядь и посмотрела Генри в глаза:

– Я не шлюха. Не жди, что я так буду себя вести.

– Что ты знаешь о том, как ведут себя шлюхи? И как – жены?

Стоя перед мужем полуобнаженной и чувствуя на себе его холодный взгляд, Речел засомневалась в том, есть ли разница между женой и шлюхой?

– Тебе помочь, Речел? – Генри приподнял край ее сорочки и слегка смял пальцами ткань. – Или ты решила подразнить меня?

– Нет.

Он опустил руку.

– Тогда снимай ее. Я хочу увидеть свою долю в нашей сделке.

Когда Речел нагнулась, ее волосы упали вперед, тяжелой завесой закрывая лицо и грудь. Ничего не ощущая и слыша только дыхание Генри, она медленно потянула сорочку вверх, сняла ее через голову и опустила руки. Теперь Речел стояла перед мужем совершенно обнаженной, широко раскрыв глаза. Взгляд ее остановился на его брюках, в которых началось заметное шевеление.

– Речел, твои волосы загораживают мне всю картину. Убери их.

Речел подняла с пола ленту. Собирая локоны и связывая их на затылке, она почувствовала, как приподнялась ее грудь и втянулся живот. Никогда еще Речел не была так уверена в том, что тело ее желанно, а движения – соблазнительны. Эту уверенность придавал страстный взгляд мужчины… ее мужа.

Она посмотрела на Генри: ткань его черных брюк предательски натянулась, выдавая сильнейшее возбуждение. Он вдруг показался Речел еще более беззащитным, чем она сама. Он сможет отомстить ей только в том случае, если она позволит.