Подчинив в 1737–1738 годах племена афганцев, Надир-шах объявил войну державе «Великих Моголов» — Индии под тем предлогом, что она предоставила убежище беглецам — афганским повстанцам. В марте 1739 года Надир разбил Великого Могола Мохаммад-шаха в битве при Карнале и захватил его столицу Дели. Персидский шах устроил настоящую резню, длившуюся шесть часов. Было убито около 20 000 жителей. Бесчинства продолжались до тех пор, пока Мухаммад-шах не уговорил Надира прекратить кровавую бойню. А уже в последующие дни было объявлено о конфискации ценностей и имущества.

Денег и драгоценностей собрали тогда на огромную сумму — около 700 мллионов рупий.

12 мая Надир-шах торжественно возложил на голову Мухаммад-шаха индийскую корону, за что, как уверяют персидские хронисты, Великий Могол просил Надира принять во владение часть своей страны западнее Инда. После 57 дней пребывания в Дели Надир-шах отправился в обратный путь, увозя сокровища Моголов, среди которых был и знаменитый алмаз «Кох-и-Нур» («Гора света»), и роскошный, усыпанный драгоценностями «Павлиний трон». Он уводил с собой тысячи искусных ремесленников, оружейников, ткачей, строителей, ювелиров.

В 1740 году Надир-шах предпринял походы в узбекские ханства — Бухарское и Хивинское. Абул-Файз, хан бухарский, признал себя вассалом Надир-шаха. Хива — древний Хорезм — после упорного сопротивления также вынуждена была подчиниться. Надир освободил из неволи в Хиве 30 000 персидских рабов-пленников, а находившимся там русским рабам-пленникам позволил вернуться на родину.

В 1741–1743 годах Надир предпринял трудную экспедицию с целью покорения ханств и «вольных обществ» нагорного Дагестана, но потерпел полную неудачу, ибо сопротивление дагестанцев вылилось в настоящую народную войну.

Новая война с Турцией в 1743–1746 годах хотя и принесла Надир-шаху некоторые успехи, но не привела к прочным завоеваниям, так как в это время в Персии и в покоренных им странах происходили восстания, для подавления которых приходилось использовать часть войска. По Керданскому мирному договору 1746 года границы между Персией и Турцией остались прежними. Надир-шах дважды, в 1737 и 1741 годах, посылал войска для завоевания Омана и юго-восточной Аравии, но больших успехов эти походы не дали.

После 1740 года завоевательная политика Надира становилась все более неудачной. Она требовала огромных расходов и не приносила значительной военной добычи и новых территориальных приобретений.

По некоторым данным, Надир-шах думал о завоевании всего побережья Каспийского моря. Попытка с 1743 года строительства персидского военного флота на Каспийском море под руководством английского авантюриста Эльтона и поход шаха в Дагестан вызвали у России беспокойство и концентрацию русских военных сил в Кизляре, близ персидской границы. Но до войны дело не дошло.

Своей столицей Надир-шах сделал Мешхед. Он пытался проводить централистскую политику, но она в условиях жестокой хозяйственной разрухи в стране и ослабления связей между отдельными областями была явной утопией. Если прежняя деятельность Надира до 1736 года — изгнание иноземных завоевателей и объединение Персии — встречала поддержку народа, то в дальнейшем политика завоеваний и непрерывные войны легли тяжелым бременем на и без того разоренную страну. Военная добыча не вкладывалась в развитие производительных сил государства, и при Надире не произошло того подъема экономики страны, который имел место при шахе Аббасе I.

Индийские сокровища частью были израсходованы на военные нужды, частью лежали мертвым грузом в сокровищнице шаха в крепости Келат.

Стремясь увеличить для укрепления центральной власти фонд государственных земель, Надир конфисковал большую часть закупных земель и урезал земельные фонды некоторых кызылбашских племен. Эти меры должны были ослабить влияние шиитского духовенства и кызылбашских эмиров, преданных низложенной династии; но вместе с тем озлобили эти влиятельные группы класса феодалов.

План соединения шиитов с суннитами имел для Надир-шаха, лично равнодушного к богословским спорам и совсем не фанатика (он покровительствовал армянскому духовенству), политическое значение. Надир видел, что преследование суннитов при шахе Хосейне привело к восстаниям в Дагестане, Курдистане, Афганистане. Надир хотел привлечь на свою сторону суннитскую знать из курдов, афганцев, узбеков, а также нанести удар влиянию враждебного ему шиитского духовенства. Поэтому, по плану Надира, прежние шииты-имамиты должны были наряду с четырьмя суннитскими «правоверными» мазхабами, толками или богословскими школами превратиться в пятый «правоверный» мазхаб джафаридов. Но скрытая оппозиция этому компромиссу со стороны как шиитских, так и суннитских фанатиков не была преодолена, и провозглашенная Надиром уния шиитов и суннитов существовала только на бумаге.

Официальное исповедание мазхаба джафаридов не было признано «правоверными» ни в Турции, ни в узбекских ханствах.

После индийского похода Надир указом (в марте 1739 года) освободил население персидских областей от уплаты налогов на три года. Но позже эта льгота, которая полностью и не была проведена в жизнь, была отменена самим Надиром, который в 1743 году велел взыскать подати и за льготные годы.

С 1744 года были увеличены размеры податей. Взыскание податей с обедневших райятов сопровождалось пытками, истязаниями и ограблением. По словам историка XVIII века Мохаммеда Казима, неплательщиков податей лишали глаз и языка, а в некоторых областях «у всякого, кто не доставлял установленной суммы, жену и детей его продавали».

Нельзя сказать, что правительство Надир-шаха совсем не думало о восстановлении производительных сил страны. В некоторых, главным образом восточных, областях Персии проводились строительные работы, восстанавливались оросительные системы, вновь заселялись опустевшие города и местности путем принудительного переселения горожан, крестьян и кочевников. Но строительство проводилось бессистемно и непоследовательно, притом в порядке принудительных работ, без оплаты, руками райятов. Все это, а также насильственные переселения еще больше разоряли последних.

Политика Надир-шаха вызывала недовольство не только крестьян и горожан, но и части феодалов, особенно военной кызылбашской и духовной знати. При общем недовольстве и ослаблении экономических и других связей между частями империи, ее единство Надир мог поддерживать только при помощи жестокого террористического режима — массовыми казнями.

Налоговая политика Надира была непосредственной причиной ряда восстаний горожан, крестьян и кочевников как в завоеванных странах, так и в самой Персии. Между 1743 и 1746 годами волна восстаний крестьян и кочевников прокатилась по Хорасану, Керману, области бахтиаров и Луристану. Все они были подавлены войсками Надира.

Не утихали и придворные распри. После индийского похода Надир стал болезненно подозрителен и крайне жесток. Массовые казни следовали одна за другой. Кто-то объяснял это колдовством индийских кудесников, но скорее всего сказывались годы постоянной борьбы, ставшей для шаха, прозванного Завоевателем Мира, основным делом жизни. Именно при нем к Персии отошли земли не только Индии, но и Средней Азии и Закавказья. В 1746 году началось восстание в Систане (в котором участвовали и местные феодалы), вызванное невозможностью выплатить огромный налог в 500 000 туманов, оно распространилось и на Белуджистан.

Посланный на его подавление родственник Надира Али Кулихан вдруг перешел на сторону мятежников. Надир сам отправился в поход. Он разбил свой лагерь под Хабушаном (Восточная Персия) и тут узнал об очередном заговоре. Однако предотвратить его не удалось: в июне 1747 года Надир был зарезан в своем шатре. После смерти Надира обширное государство распалось на отдельные владения, а мощная армия — на шайки, умевшие только грабить.