«Ничья»
Великаны идут по земле, великаны!
Великаны идут, потому что летать
не умеют
мякгой поступью на иглы из душ
наступая,
по колено в крови — продираясь
сквозь мысли.
А один с вавилонскою башней в руке
это парни!
Великанши идут по земле, пеликанам
навстречу
разгребая руками поля из созревшего слова
злака
их хватают когтями пикирующие с неба
птицы
и уносят по гнездам чтоб грудью кормили
птенцов их — их лица.
Люди парами в очередь строятся для
иммиграции
и колесами катятся в зево бегущего
ТрОяна.
Из него вылетают кабинки без хлопка
в небо,
скроенное
из углов листового железа, втыкаясь
в железо
заклепками.
Окая
в замурованном трюме, бьясь об бока
книг,
комметами каменными,
глядя на свет из щелИ,
поют мучаясь — жизни копии.
Копии смерти — юнги на мачте невесной оси
клекают, пучась
в общем то,
разгоняя вселенную нощь пего-толстыми
и тугими
косами.
Около
этой страшно-манящей картины возле
камина
бьется тело, живое, оперрированное моим
почерком,
жмнется тело, потому что оно будет кочета,
а после смерти его будет у Бога
нИчье…
«Одежда для Творецких»
Плавные движения — на подиуме
Девушка модельная-ходульная!
Облика под ретушью не видно,
блузка,
до пупка со вшитой в него бусинкой: плод
— рифма;
брючки без подкладки из
легкого шифона — строчки,
собранны на бедрах-согласных ударениях
в комочки,
воздушно повтряются ловко изгибаясь
в коленках при выбрасывании стоп
пятками вовнутрь, походкою еврейской
Модель-стихотворение, размера европейского
по русски не склоненное в спинке, а на выточках
грудки-незабудки женщины французской,
жадной до кутюра Рембо и Верлена, зрители
женщины америки, щедро раздающие
всем аплодисменты-гамбургеры, в лентах
мэтры, составляющие титры, охотники
в шапочках тирольских и гетрах, буцами
катающие по полу-паркету
китайского узора и восточной вязи
бело-черный мяч искусства. А вот
новый хит сезона:
томно выплывает из-за ширменного бруствера
русское!
…Облика под ретушью не видно,
видно — дущу,
блузка
до пупка со вшитой в него бусинкой — об нее
бьется колокольчик, богневый
звуки издавая в рифму, рваную на нервы,
с эхом из пещеры если в ней начнется
таинство шаманское по призыву Веры
в армию Любви. «Надежда» — мускулы
стальные, но чтобы незаметно
у юнца-модели. Наши ходят парами
по подиум-деревне от «Авина Де Витти»
до Дома.
«Колбасьев, сэр»!
Улыбке Эклоги посвящается
Нацеди целомудрия в целофан и
фантазии зафырчат как из фетра, а
травы ус с тропы тронет тростью «Йессс»
стюарт-с-тюбик в костюмарле из холста,
станет стеблем он, ты — сись-невеста
над пыльцой. Цой царапнет цыгаркой по це
лконоидной без дна тарелке. А ткемали на вилЬ
ке — кетчуп к кровавой открытке на ушах. На
кровати поставь русский мат ей, она: «Шах», на
на концерт твой билет, на балет, на
генитальный, полный «па» в «пити-па»
в парадиз-какафонии Шнитке!
Вы (это «вы», мэм, к тебе не касается)
вы придете ко мне, куклы «Наиди», на
нитках, кричащие «па-па»,
вы во Шнитке ни «бе» ни «пипитками»
Вы взлетите из форточки в небо
на «Ту-7» из пюпютро-альбома,
вы услышите в облике гРомма
Маяковского, в молниях — Пушкина
между нами — сидит между вами он
с парашютом, в косухе и шлеме — он панк!
Панк «Онегин Е…»
(тут звучит еще ария: «Это мой банк
Лавреантимир Берия»),
повторяю, Татьяна Онегина
Я — «Колбасьев», а «Йессс» — это, леди, пля,
он же — «стюарт», что Анну Каренину
кинул в г-люк самолета под
пролетА. паровоз В.И.Ленина!
Ммы вас, пардон, уже «Тя», тя
я в андегра-арт по «сись» тер!
И поэтому в форме Бернулли (йесс!) ты
вы подите к профессору, бе-е-е-е: «Э…».
End Shtein, это шутка была,
улыбнись. ЫБЫСЬ?
«Так, Иван, Соломон и Абдула станут космонавтами»
Наталье Воронцовой-Юрьевой посвящается
Гляди:
Иван трясется мимо на авто
а Соломон проходит мимо на ногах
а Абдула стреляет (мимо) сигарет
возникла дружба у мужчин на век
последний штрих к братанью в «Ватерлоо».
Гляди:
мы утром встанем счастия полны
погладим груди утомленных жен
Иван как будто заведет народ в авто
а Соломон как будто выведет народ
а Абдула как будто мимо, но стрельнет
собака принесет им пачку сигарет
с наклейкой «Друг», я выгляну в окно:
гараж на месте, цифровой замок
а деньги в тумбе у цирка «Шапито»
и отражение как будто бы мое в трюмо,
в трико
а в сейфе женщина которую так прет
а на стене висит Его портрет
а на руке (на правой) тикает «Полет»
часы — все медленнее производство
бомб
а за окном пылает алая заря
американцы покоряют Марс.
Бомонд, не зря!
Возьмемся за руки, поэтами, друзья!
Нам это нужно чтобы подтолкнуть авто
нам это нужно чтобы подтолкнуть народ
нам это нужно чтобы подтолкнуть ей в рот
американский бутерброд!
Однако, чем же подтолкнуть ей в рот, когда
мы взялитсь за руки, друзья?
О милые друзья, придется как всегда
поскольку Женщина — ракета «Марс-Земля»
а наша роль — в ракету вбить запал
и взявшись за руки, в трехместной, улететь
и плетью жаждать ударов по спине
от женщины, по имени «Вот Так»!