Возникает вопрос о степени реализма «Записок». Ведь можно многое видеть, но описывать в принятых традицией клише, но тогда яркость изображения тускнеет. Традиционным может быть не только тип описания, но в соответствии с эстетическими нормами традиции выбираться и сам объект наблюдения. Тогда традиция проявляется неразрывно и в выборе объекта, и в манере его описания. Шэнь Фу — человек книжной культуры. И хотя, как он пишет, он в молодости бросил учение, Шэнь Фу учился у хороших педагогов и был начитан в конфуцианских классиках и художественной литературе, да и сама его служба требовала умения владеть кистью.

В «Записках» приводятся строки любимых поэтов — Ли Бо, Су Ши, Бо Цзюй-и; нередко автор употребляет пословицы, присловья или изречения. Даже в фривольной сценке выбора проститутки, когда его брат Сю-фын предлагает ему выбрать девушку с «цветочной ладьи» («Моргни какой-нибудь, подзови и слюбись по взаимному согласию»), Шэнь Фу, желая, возможно, смягчить впечатление, вкладывает в уста Сю-фына фразу, взятую из сочинения философа Мэн-цзы.

Вкрапление в текст «Записок» иного книжного материала происходит в основном путем перенесения заимствованных описаний и ситуаций из литературы. Вопрос этот требует специального исследования, отметим лишь некоторые эпизоды и описания, совпадающие у Шэнь Фу со «Сном в Красном тереме» Цао Сюэ-циня.

После свадьбы Шэнь Фу проводил свою сестру в дом ее мужа, а когда вернулся, застал Юнь за книгой: «Низко опустив голову, она читала, и дух ее витал где-то в чужом краю. Подле нее серебром светилась высокая свеча». В руках у Юнь была пьеса, которую она нашла в чулане,— «Западный флигель, где Цун Ин-ин ожидала луну». Героиня «Сна в Красном тереме», прелестная девушка Линь Дай-юй, также тайком читает пьесу под названием «Западный флигель».

Описание внешнего облика Юнь совпадает с описанием Тань-чунь — одной из «трех барышень» «Сна в Красном тереме»: «Ее фигура с поникшими плечами и длинной шеей была не лишена изящества, она выглядела худой, но не костлявой, у нее были изогнутые брови и красивые живые глаза, только передние зубы у Юнь несколько выдавались, что вроде бы не считалось знаком счастливой судьбы». Тань-чунь была «с поникшими плечами и тонкой талией, высокой и стройной, и овальным, как утиное яйцо, лицом. У нее были будто нарисованные изогнутые брови и красивые живые глаза, рисунок ее одежд был тонок и красочен, тот, кто видел ее, отбрасывал всякую мысль о пошлом». Цао Сюэ-цинь пересыпает свой текст присловьями и поговорками, так же сделаны и многие бытовые сценки у Шэнь Фу, к примеру эпизод пирушки с певичками в Кантоне.

Рассмотрим каждую главу «Записок» подробнее. В первой части книги — «Счастье брачных покоев» — повествуется о самом ярком периоде жизни автора — любви к Юнь. Две основные ноты звучат на страницах «Записок» с самого начала — счастья и рока, нависшего над счастьем. Он припоминает черты лица жены и замечает, что «передние зубы у Юнь несколько выдавались, что вроде бы не считалось знаком счастливой судьбы», ему мнится, что за то счастье, которое выпало ему в жизни, его ждут многие невзгоды и печали. Даже болезнь его и жены — «зловещий знак, он предвещал, что нам не дожить вместе до седых волос». Слова: «не дожить вместе до седых волос» — звучат постоянным рефреном во многих эпизодах этой главы. В День голодных духов Юнь загадывает: «Появится луна — суждено нам дожить до седых волос». И так не один раз. Эти слова вносят тревогу в рассказ о счастье. Интересно, что функционально выражение: «Дожить вместе до седых волос» — представляет собой заговор, который шепчут женщины, помогающие невесте надевать свадебный наряд. У Шэнь Фу эта фраза выполняет роль художественного приема.

В этой главе «Записок» много диалогов, забавных сценок, но все внимание автора сосредоточено на Юнь. Шэнь Фу восторгается ею — какая она славная, какая работящая и примерная, как остроумна и как заботлива. Каждый фрагмент этой части эмоционально освещен и сюжетно завершен. Шэнь Фу делится с читателями воспоминаниями, которые прочно врезались в душу; с горечью говорит об отце, сохраняя при этом на протяжении всей книги почтительность по отношению к нему; немного слов о матери, совсем мало о братьях и сестрах, здесь главный персонаж повествования — Юнь.

Шэнь Фу начал свои «Записки» человеком уже зрелым, достигшим такого момента осознания жизненного опыта, когда все становится уже однообразным его повторением. Видимо, поэтому самые яркие эпизоды его жизни приходятся на начало книги, а когда повествование о прошлом смыкается с настоящим, книга кончается — писать, оказывается, уже не о чем.

Сама жизнь в его воспоминании предстает как цепь редких по силе, удивительно ярких моментов, и все дни, что прошли, словно разноцветные бусины на нитке, и нет среди них пустых, ничтожных, одинаковых. Как в прекрасном четверостишии Б. Пастернака:

Жизнь складывается из обыденного, простого, это и есть суть ее.

Первая часть книги и являющаяся ее продолжением третья часть (они рассказывают о жизненном пути Шэнь Фу и его жены) не имеют прямого соответствия с традиционными жанрами бессюжетной прозы гувэнь или «деловыми записями» бицзи. В традиционной словесности писатель мог рассказывать о себе, используя жанр «собственного предисловия» (цзы сюй) или в форме «собственного жизнеописания» (цзы чжуань). В «собственном предисловии», которым обычно автор открывал собрание своих сочинений, он сообщал какие-то сведения о себе. «Собственное жизнеописание» — это особая форма рассказа о себе, традиция его была начата Тао Юань-мином в его «Жизнеописании господина под сенью пяти ив». Произведения этого жанра невелики по объему, чаще всего в «собственном жизнеописании» объясняется литературный псевдоним писателя. Хотя характер материала, который поместил Шэнь Фу в первую и третью часть, перекликается с традиционными жанрами автобиографии, он не мог быть вмещен ни в одну из упомянутых жанровых форм. Видимо, поэтому Шэнь Фу отказался от принятых жанровых форм и пошел по пути создания нового для китайской литературы жанра автобиографии.

Вторая глава книги названа «Приятное безделье». Праздное времяпрепровождение не подразумевает желания предаться удовольствиям жизни, само слово сянь значит еще и «отстраниться от службы», т. е. бросить служебную карьеру и заняться любимым делом. В то же время это слово предполагает и определенный душевный настрой, спокойную свободу и отсутствие честолюбивых стремлений.

Когда Шэнь Фу рассказывает о Сяошуанлоу, он фактически говорит об осуществлении в повседневной жизни традиционного идеала «праздности»: «В Сяошуанлоу мы строго блюли четыре запрета: не говорить о получении государственных должностей и продвижении по службе, не толковать о служебных делах и сплетнях, не обсуждать сочинения, поданные иа императорские экзамены, не играть в карты или кости... Мои друзья ценили в поведении непосредственность и простосердечие, скрытое очарование и изящество, несдержанность и порывистость без чванства, спокойствие и молчаливость».

Вторая глава книги — описание любимых занятий художника, именно непрофессиональных занятий — поэтому о живописи сказано вскользь. Это книга по декоративному камерному садоводству; в ней разбросаны интересные сведения о выращивании карликовых деревьев в горшках, сведения по декоративному садоводству и искусству составления букетов; рассказано, как и из чего можно составить цветочные композиции. Здесь же приведены интересные соображения художника о разбивке парков, им объяснены специальные термины декоративного садоводства, которые восходят к законам пространства китайской пейзажной живописи. Некоторые наставления Шэнь Фу отражают его эстетические принципы: «Выбери ветку на дереве, но прежде чем срезать, поверни ее и осмотри, снова водвори на место и опять осмотри, дабы мысленно представить себе, как она будет выглядеть в вазе. Обрежь наиболее пышно цветущие побеги, а те, что высохли или имеют вид старых и причудливых, оставь — они-то и красивы».