Всем стало неловко. Анечка извинилась и сказала, что ей надо на минутку выйти. Она чувствовала, что ей нужно успокоиться. В сумке лежали успокоительные таблетки, которые она взяла, когда была в гостях у тети. Она быстро проглотила таблетку на кухне и запила ее оставшимся в бутылке шампанским. Затем вернулась в комнату к гостям. На губах Анюты играла довольная улыбка. Вечер прошел весело.

Пятнадцатилетняя девушка с высокомерным выражением лица решительно вошла в кабинет.

– Я вообще не понимаю, зачем мама меня к вам притащила.

– Ты не хотела идти? – с сочувствием произнесла я.

– Не хотела. Чем собственно вы можете мне помочь?

– А тебе надо помочь?

– В принципе надо. Выпишите мне лекарство, чтобы я могла успокоиться. А то валерьянка мне уже не помогает.

– Из-за чего же ты волнуешься?

– Из-за многого. Понимаете, мне надо успокоиться, чтобы ни о чем не думать.

– О чем же ты не хочешь думать?

– Да вообще ни о чем не хочу думать. Когда я думаю, я волнуюсь. А волноваться вредно.

– А что тебя успокаивает, кроме валерьянки?

– Знаете, я взяла успокоительные таблетки у своей тети. Они на меня действуют замечательно, но их только по рецепту продают. Вы можете такие же мне выписать?

– Давай сначала поговорим.

– Ну, давайте, только недолго.

– Расскажи, кем ты хочешь быть?

– Руководителем.

– А кем ты хочешь руководить?

– Большим предприятием, где много народа. Кого захочу – уволю. Кому хочу – премию. Чтобы уважали. Как моего папу.

– У тебя есть друзья, подруги?

– Близкая только одна.

– Опиши мне, какая она?

– Она? Дура и сволочь, но я к ней привыкла.

– А чем ты интересуешься?

– Да я всем интересуюсь… Мне только успокоиться надо. Выпишите мне, пожалуйста, хорошее успокоительное лекарство…

– Вы тоже считаете, что волноваться вредно? – спросила я Анину маму, когда она вошла в мой кабинет и села в кресло.

– Ну, а что же здесь полезного?

– Но ведь бывает приятное волнение?

– Это редко, в основном неприятное.

– Но за неприятным волнением следует размышление, анализ, осознание происходящего, наконец, принятие каких-то решений и вывод. Вы так не считаете? – развила я свою мысль.

– Ох, не знаю. Мне бы не хотелось постоянно волноваться из-за пустяков. Вот моя сестра лечится у невропатолога. Так она выпьет таблетку, а потом только ходит и улыбается! Ей все безразлично.

– Это у нее ваша дочь взяла успокоительные таблетки?

– У нее. А что делать? Девочка постоянно нервничает! Нельзя же пить бесконечно эту валерьянку. Да и не помогает она! А кофе гробит сердце!

– А из-за чего нервничает ваша дочь?

– Да из-за всего. Она очень чувствительная и впечатлительная с детства.

– А чем интересуется ваша дочь?

– Да когда ей чем-то интересоваться, когда она вся на нервах?

– А вы сами чем интересуетесь?

– Да чем же мне интересоваться, когда у меня муж, хозяйство, дочь-школьница? Думаете, мне легко?

– Но вы ходите в кино, в театр, читаете?

– Да причем здесь это? У нас очень хорошая семья. Вы мне помогите дочку успокоить… Вы разве не считаете, что ей вредно столько волноваться?

– Поверьте, Маргарита Васильевна, – сказала я. – ВОЛНОВАТЬСЯ НЕ ВРЕДНО!!! Намного вреднее постоянно завидовать. Вы замечали, что Аня очень завистливая?

– Да с чего вы это взяли? Она у нас с отцом единственная дочка, все ей, кому она может завидовать?

– Вы все же подумайте над этим вопросом. И мой вам совет, попробуйте заинтересовать дочку каким-то содержательным занятием. Проанализируйте, что ей нравится? Чему бы она захотела научиться? И еще. Попробуйте не успокаивать, а поднимать ее настроение. Сходите с ней в театр. Попереживайте, поволнуйтесь за персонажей на сцене, посочувствуйте кому– то из них. Потом обязательно обсудите с дочкой содержание спектакля.

Анечка с мамой торжественно собирались в театр. Они долго думали, в чем пойти, и оповестили об этом мероприятии, казалось, всех знакомых.

Конечно, они ходили в театры и раньше. Но в последнее время бывали редко.

Маргариту Васильевну захватила атмосфера театра, спектакль ей понравился, и она ощутила уже подзабытый подъем настроения, который испытывала прежде. Аня вышла из театра, задумавшись.

– Ну, как, тебе понравилось? – спросила мать девочку.

– Ничего, – ответила та. – А правда, мама, что артистам сейчас мало платят?

Мать удивилась.

– Не знаю, смотря каким артистам.

– А директору театра?

– Тоже не знаю. Смотря, какой театр, какой директор.

– Зря, мама, мы с тобой шампанского в антракте не выпили, – мечтательно протянула дочь.

После уроков девчонки остались поболтать около школы.

– Отойдемте подальше, – сказала Оля, – покурить хочется. Ты будешь? – она повернулась к Анечке.

– Конечно, – небрежно ответила та, хотя, вообще-то, не курила.

Девочки закурили.

– Давно куришь? – спросила Оля.

– Уже давно, а что?

– Да затягиваться не умеешь.

И Оля начала объяснять Анечке, как правильно курить.

Но дружбы с Олей у Анечки не получилось. Они с Олей курили вместе после занятий в школе, а потом Оля уходила со своей подружкой Машей, которая прозвала Олю «Паровоз» и сама не курила. Подруги они были неразлучные. А Анечка опять «не вписалась»! Она ненавидела Машу, злилась на Олю. Аня попыталась перетянуть Олю на свою сторону: приносила в школу дорогие сигареты, уводила Олю от Маши якобы для того, чтобы вместе покурить и обсудить важную проблему, но все было напрасно. Девочки увлекались фотографией, ходили в кружок бальных танцев, а Ане все это было не к чему.

Аня пришла домой в отвратительном настроении. Она приняла «тетину» таблетку, но не почувствовала успокоения. Машинально Аня налила себе рюмку коньяка, выпила и почувствовала приятное тепло. Она выпила вторую рюмку и пошла спать. Через сладкую дрему Аня видела себя рядом с красивым мальчиком, вокруг завистливые лица девочек и Оля с перекошенным от зависти лицом, умоляющая о прощении. Аня довольно улыбнулась и заснула.

Маргарита Васильевна буквально ворвалась в мой кабинет.

– Я обнаружила в буфете пустую бутылку из– под коньяка, – сказала она. – Муж не пил, я тоже. Гостей не было. Аня все отрицает, но я, знаете ли, боюсь. А вдруг? Ваш совет сходить с Аней в театр ничего нам не дал. Ну, сходили. Это, конечно, несерьезно. Здесь нужны какие-то решительные меры. Невропатолог прописал ей «успокаивающее», но Аня говорит, что оно не действует.

– А как с Аниными интересами? – спросила я. – Удалось хоть чем-то ее заинтересовать?

– Ничего она не хочет. То мрачная, то веселая не разберешь. А теперь еще этот коньяк.

Как вы думаете, неужели это она выпила?

Мы сидели с Аней в моем кабинете.

– Анечка, что сейчас тебя больше всего огорчает?

– Меня никто не ценит. Все сами по себе. Все говорят мне гадости. Все что-то из себя строят. А я нервничаю.

– Аня, у вас в классе кто-нибудь занимается конным спортом, ездит верхом?

– Нет, а что?

– А тебе нравятся лошади?

– В каком смысле?

– Тебе нравятся эти животные?

– Смотря какие.

– А ты хотела бы научиться ездить верхом?

– Зачем?

– А затем, что в твоем классе никто этого не умеет, и ты сможешь их удивить.

Аня задумалась.

– Ну, это же, наверное, трудно…, – сказала она.

– Если бы было легко, никто бы не ценил.

– Не знаю. Не могу представить себя на лошади.

– А, по-моему, ты бы смотрелась на лошади очень здорово! Мне кажется, что у тебя получится, хотя это и не легко. И фигура у тебя подходящая!

Аня заволновалась.

– Вы правда так считаете? А откуда вы знаете?