Заплывший огромным синяком глаза Дениса не выражал ничего. Он, казалось, умер, отключившись и от разума и от внешней среды. Зато второй словно горел алым огнем. В нем светилось неуправляемое бешенство, жажда мести и крови. И смертный приговор…
И он прочел этот приговор в этих глазах — безжизненных, и полных ненависти. Понял, что молить о пощаде бесполезно и, сорвавшись с места, так же исчез в ночи. Еще несколько секунд до Дениса долетал его неровный топот, а затем стих и он.
И вновь на укрытой темнотой поляне повисла тишина, нарушаемая, как и прежде, лишь потрескиванием догорающего костра, исчерпавшего свои силы. Вот только теперь в этой тишине чувствовалось не напряжение, как ранее, не юношеская грусть по ушедшему детству, а тяжелая, жесткая усталость. Усталость и шок от пережитого. Это ощущали все, кроме Дениса, мысли и чувства которого были заняты другим. Он пытался свыкнуться с мыслью о своих новых возможностях. О том, что он только что убил двоих и намеревается убить еще троих подонков…
Тихо застонав поднял голову с земли Коля, и Ира Честырева тут же, забыв про страх, бросилась к нему.
— Коленька, ты цел? — вопрос этот прозвучал в тишине необыкновенно резко и неуместно, и даже сама Ира тут же умолкла, поняв это и села рядом с ним на землю, положив Колину голову себе на колени.
Таня сделала несколько шагов к Денису и попыталась выдавить хоть несколько слов из пересохшего горла.
— Денис? — голос звучал, словно из глубины колодца. Сухой и надтреснутый, такой непохожий на всегда мелодичный и живой, к которому привыкли ребята. — Дениска! Скажи хоть что-нибудь!
Он не ответил, продолжая стоять спиной к ней, держась правой рукой за раненое плечо. Таня не могла проследить направления его взгляда, но инстинктивно чувствовала, что смотрит он на лежащего возле своей разбитой гитары Антона.
— …пятьдесят четыре, пятьдесят пять… — монотонно бормотал Денис, делая мелкие, робкие шаги к нему.
На то, чтобы одолеть разделявшие их три-четыре метра у него ушло восемнадцать секунд — Таня отчетливо слышала его бормотание, отсчитывающее секунды, словно стрелка часов.
— …семьдесят четыре, семьдесят пять…
Он опустился на корточки и медленно положил руку на плечо Антона. Легонько толкнул. Сильнее. Еще сильнее, пытаясь перевернуть на спину.
Надя очнулась от ступора и сделала пару шагов к ним, но в этот момент Денис с нечеловеческим криком вскочил на ноги, ненадолго забыв об отсчете времени, и швырнул разбитую и покореженную гитару в костер. Огненный цветок взметнулся вверх, ловя на лету подброшенную ему добычу, и ярко вспыхнул, заплясав по лакированной древесине инструмента.
Надя отшатнулась от него, поймав взгляд безумных глаз, в одно мгновение осознав, что произошло.
— Он мертв?… — прошептала она чуть слышно.
— Да! — не видя ее ответил ей Денис. — Они убили его!
Три ножа дрогнули в воздухе, с легким звоном соприкоснувшись в воздухе лезвиями, словно напоминая о себе, и он обернулся к ним.
— Девяносто два… девяносто три… К черту!
Огонь спрятался в угли подобно кошке, шмыгающей под диван, услышав злость в голосе хозяина. Коля широко раскрыл глаза, в одно мгновение придя в себя и крепко схватил за руку Иру, рефлекторно пытавшуюся в этот момент вскочить на ноги. Надя и Таня сделали шаг назад, прочь от него, ужаснувшись перекошенному ненавистью лицом.
— Сто двадцать! — с улыбкой мертвеца провозгласил Денис, неопределенно махнув рукой в ту сторону, куда убежали четверо уцелевших в драке.
Все три ножа дрогнули на мгновение, а затем, словно бы выбрав направление, рванулись вперед с такой скоростью, что девушки успели заметить лишь серебристые молнии, прочертившие воздух.
В ту же секунду деревья всколыхнулись, словно от мощного урагана, а ножи, едва успевшие долететь до края поляны, вспыхнули ярким пламенем, моментально испарившим не только пластиковые рукоятки, но и стальные лезвия.
Тень спрыгнул откуда-то сверху на середину поляны, от чего, казалось, содрогнулась вся земля, а тлевшие угли костра испуганно вспыхнули тут же утихнув вновь.
— Не стоит! — произнес он, глядя Денису прямо в глаза.
Тяжело выдохнув воздух, Надя Терещенко рухнула на землю, потеряв сознание от пережитого. Успевшая подхватить ее Таня села рядом с ней.
— Почему? — удивленно спросил Денис, абсолютно не осознавая происходящего. Он понимал лишь то, что кто-то помешал ему разделаться с убийцами его друга.
— Они и так будут наказаны, еще более жестоко, чем это собирался сделать ты. Ведь ты хотел просто убить их, не так ли?
— Да.
— Я же их уничтожу! Полностью, не оставив и следа в этом мире. Таким существам не место в этой жизни — они могут лишь отравлять ее другим, а этого я не позволю. Отныне над ними будет висеть аура неудач и провалов — я прослежу за этим, уж поверь мне на слово. Они не смогут устроиться на работу, никогда не найдут себе возлюбленную, а когда все они, по очереди, кто-то раньше, а кто-то — позже, окажется стоящим на подоконнике пятнадцатого этажа, намереваясь свести счеты с жизнью, вот тогда придет время твоей мести. И за секунду до того, как столкнуть их вниз ты скажешь каждому из них, за что они пострадали. Чем загубили всю свою жизнь! Тем, что однажды напились в лесу и привязались к отдыхающей компашке, убив одного из ребят. А сейчас они, как ты и требовал, уже на пол пути в отделение милиции. Они во всем сознаются сами…
Мышцы Дениса чуть расслабились — то, что говорил этот черный незнакомец, нравилось ему.
— Значит, их посадят. Лет на десять!
— Ну, на десять — вряд ли, да и вряд ли в то заведение, о котором ты подумал. Куда бы ты поместил психов, заявляющих что какой-то турист там, в лесу, только что сжег двух их друзей и угрожал метнуть в них ножи на расстоянии несколько километров? В тюрьму? Не думаю. Мне, почему-то, приходит на ум сумасшедший дом. Суди сам, твой друг мертв, вы двое избиты, ты и вовсе ранен, и все вы дружно подтвердите, чья это работа. А тут еще два сгоревших трупа, да и вся поляна пролита бензином… — стоило отзвучать последним его словам, как поляна вспыхнула ярким пламенем сразу в нескольких местах, а в воздухе запахло бензином.
— Ловкость рук, немного телепортации и никакого мошенства! — усмехнулся Тень, взмахом руки заставляя огонь утихнуть и прижаться к земле.
Кулаки Дениса разжались, плотно сжатые скулы расслабились, а ненависть, полыхавшая во взгляде, поугасла.
— А ты кто такой? — спросил он, начиная приходить в себя. После того, как он одним лишь усилием мысли убил двух человек и собирался убить еще четверых, человек, возжигающий движением руки пламя, уже не казался чем-то удивительным и экстраординарным. А вот падение с неба…
— Я Тень. — представился тот. Таня и Ира поперхнулись вдыхаемым воздухом. Коля закрыл глаза, старательно притворяясь потерявшим сознание.
— Ну и что? — спросил Денис…
Так началось их знакомство.
Спустя неделю, когда Ира, Надя, Таня и Коля вернулись из больницы «Интеркомодитис» после лечения, тело Антона было кремировано, а четверо уцелевших любителей ввязаться в потасовку по настоянию директора «Когорты» отправились в сумасшедший дом, Денис вновь оказался на больничной койке с множественными переломами и сотрясением. Только получил он их уже не в уличной драке, а на экзамене в Когортианцы. Спустя еще две недели он уже патрулировал город на традиционном для «Когорты» «Харлее», уверяя родителей, что устроился грузчиком в один из складов «Интеркомодитис» на ненормированный рабочий день.
История эта получила широкую огласку — о ней писали чуть ли не во всех новосибирских газетах но, отнюдь в не в таком контексте, как это было на самом деле. С подачи Тени и Новоселова дело предстало в совсем ином свете — поздно вечером шестеро пьяных парней с двумя канистрами украденного где-то бензина (вероятнее всего — токсикоманы), напали в лесу на компанию отдыхающих. Трое парней, защищавших своих девушек от посягательств подонков, пытались отбиться от превосходящих сил противника и вскоре двое были нокаутированы а один убит ударом длинного острого предмета (предположительно, ножа, хотя орудие убийства найдено не было). После чего опьяненные кровью, спиртным и парами бензина молодые люди, потеряв контроль над собой, облили горючей жидкостью одного из своих и подожгли. Один из них, видимо, наиболее трезвый, попытался ему помочь, но его постигла та же участь.