– Ну, Маргарита, кто-то, может, и жил бы лучше, а вот кого-то и газовая камера ждала бы…

Фамилия этой ее сослуживицы была Гринберг…

Как могли у таких дедов, у таких отцов, как наши, вырасти такие дети, такие внуки? Загадка века. То ли потому, что они берегли нас от того, через что прошли сами, то ли потому, что им некогда было воспитывать нас, они были слишком заняты строительством новой, светлой жизни и надеялись, что мы сами все поймем и оценим… Они не могли и в страшном сне себе представить, что мы вырастем в «человеков неудовлетворенных желудочно», в кадавров профессора Выбегалло, которых так замечательно – видимо, с натуры своего родственника Егора Гайдара – описали наши классики-фантасты Стругацкие.

Помните сказку у Льва Толстого, где родители маленького мальчика решили посадить старого деда есть за печку, чтобы не слышать, как он хлюпает, а потом заметили, как их сынок мастерит из дерева лоханочку, чтобы кормить за печкой их самих, когда они состарятся?

Лоханочка для нас тоже уже готовится. Руками наших лишенных того, что было с рождения дано всем нам с вами в детстве, детей.

Настанет день, когда они подойдут к нам и скажут: «Позор вам! Как могли вы своими руками изгадить и уничтожить то, о чем. другие народы в мире могли только мечтать, то, за что люди гибли столетиями? И вы думаете, что мы теперь за это усадим вас за красный стол?»

Страшной будет наша старость. Когда мы переслушаем, наконец, записи старых песен коммунистического времени и поймем, что мы не понимали этих людей потому, что наши мозги заплыли жиром тупости и жадности, и мы не умели мечтать и любить, как они. И что мы недостойны быть даже подметками разваливающихся ботинок наших ограбленных и высмеянных дедов – строителей нового мира, совершивших огромной ценой невиданный в истории человечества Прорыв к Счастью.

…Донал постучал в дверь моего номера: пора было ехать на встречу с моим будущим напарником. К Великой Китайской стене! Ох уж эти ирландцы! Они бы еще в Мавзолее Мао встречу назначили.

До стены мы добирались почти час, на оборудованном кондиционером такси. Шофер-китаец на пальцах объяснил нам, что будет ждать нас там 2 часа – и разлегся поспать на заднем сиденьи.

Прорваться к Китайской стене с внутренней стороны сегодня, пожалуй, не легче, чем когда-то было врагу проваться через нее с севера: такое ощущение, что ты оказалась в толпе наших отечественных цыган. Донал не пошел к подъемнику, вместо этого мы начали подъем вручную … тьфу! Ри Ран совсем забил мне голову своими лингвистическими конструкциями!… – пешком, конечно же! И всю дорогу наверх тебя чуть ли не хватают за полы одежды торговцы кепочками Мао и шелковыми халатами. Совсем как наши цыгане на базаре: «Позолоти ручку, дорогой!»

Когда мы, героически отбиваясь от носителей рыночных отношений, наконец-то добрались до середины горы, а саму стену еще и в помине не было видно, Донал вдруг кого-то заприметил. И рванул меня за руку.

На горе, за маленьким каменным столиком для пикника, в стороне от лестницы, ведущей на Великую Китайскую стену, чуть сгорбившись, сидел спиной к нам (в окружении фазанов в кустах) высокий человек в бейсбольной кепочке и оливковом флисовом свитере, со стаканом чая и термосом в руках, читавший журнал для рыбаков на английском. Выглядело это настолько нелепо и комично, что так и вспомнился советский анекдот: «Звонок в дверь: «Здесь посылают в космос? « «Здесь посылают к черту! А ваш шпион Иванов живет этажом выше!» .

К нему и повел меня Донал.

– Знакомьтесь! Дженни, это твой супруг на предстоящие несколько лет.

Донал, видимо, думал, что это очень забавно. Я решила тоже пошутить на данную тему, чтобы разрядить обстановку и уже было открыла рот, когда человек этот обернулся и вскинул на меня свои голубые глаза. У него были густые чуть сросшиеся на переносице соболиные брови.

… Это был удар покрепче предложения руки и сердца, сделанного Ри Раном. Передо мной собственной персоной сидел Ойшин Рафферти.

****

У них что, такой кадровый голод?

Больше никого нельзя было найти во всех 32 графствах ?!

Все остальные коллективно вышли на пенсию?

Но я довольно быстро взяла себя в руки. Что мне теперь делать – повернуться и красиво уйти? Словно в детской дразнилке «убери свои игрушки и не писай в мой горшок»? А как же Венесуэла? Нет уж, дудки, это он пусть уходит, если ему так неприятно! А мне задание ясно, я могу и одна на Кюрасао поехать.

Ойшин чуть не поперхнулся своим чаем при виде меня, и мне доставило злорадное удовольствие как следует похлопать его по спине, которая вся напряглась при первом же моем прикосновении. "Ну куда я ни пойду, везде этот мужчина!"- вспомнился мне злорадный шепот Лиды Басиной. Вспомнился – и мне помимо воли стало смешно!

Я быстро взглянула на Донала. Было совершенно очевидно, что он не в курсе нашего знакомства, а в таких случаях, естественно, и не надо выдавать лишнюю информацию. Ясно было, что кроме Дермота и неизвестного мне связного между ним и Ойшином никто не был в курсе нашего небольшого давнего приключения в ходе мирного процесса. Да и они знали ой далеко не все…

– Женя, – сказала я, протягивая ему руку лодочкой,- Но если Вам проще выговорить Юджиния, пусть будет Юджиния. Или даже Дженни. Если так легче.

Он потихоньку начал приходить в себя, но все еще нервничал.

– Нет, почему же, мне не трудно… Женя,- с сильным северным акцентом произнес он.- Это неуважение к человеку – перевирать его имя. Ойшин,- и он протянул мне руку, не глядя мне в глаза.

– Спасибо, это очень мило с Вашей стороны!- сказала я ему с чуть заметной издевкой. «Женя, не паясничай»! – одернул меня внутренний голос.

– Все готово к отъезду, – сказал Донал, не заметивший ни моей издевки, ни Ойшинова смущения – Вы вылетаете завтра, через Париж. В Париже пересядете на рейс до Лиссабона. Оттуда доедете до Кашкаиша (я дам Дженни путеводитель по Португалии, почитаете по дороге). В Кашкаише проживете 3 дня. Дженни подготовит Ойшина, расскажет ему об этом острове… как его там?

– Кюрасао. За три дня к такому не подготовишься!- услышала я собственный голос. Ну, что у меня за язык такой?!

– Конечно, в идеале надо было бы дать вам пожить под одной крышей пару месяцев. Чтобы вы друг к другу привыкли, сработались. Может, даже понравились бы друг другу…

– Донал!- негодующе воскликнули я и Ойшин хором.

– Простите, ребята, я не имел в виду ничего такого… Я просто хотел сказать, что к сожалению, нас поджимает время. Из Венесуэлы приходят тревожные вести, и…

Да, я слышала – точнее, читала о тревожных новостях, имеющих отношение к Кюрасао. Не так давно Эва Голингер побывала на Кюрасао и писала потом, что во время недавних военных учений в Карибском море прямо у берегов Венесуэлы расположились 8 американских военных кораблей, на борту одного только из который – авианосца «Джордж Вашингтон» – было 85 боевых самолетов и 6500 солдат. А всего в этих учениях приняло участие более 10 000 американских военных – плюс еще 40 000 размещено в Латинской Америке. Корабли эти провели у венесуэльского берега 2, 5 месяца. Что голландские власти в большей степени, чем антильские поддерживают американцев в этом регионе. Кто бы и сомневался! Это же европейский шакал Табаки номер два – после Британии. Он жить не может спокойно, не подтявкивая из-за спины Шер Хана.

Кюрасао находится меньше чем в 40 милях от венесуэльского берега, и в хорошую погоду из некоторых мест на острове Венесуэлу даже видно. Нефтеперерабатывающий завод – одно из немногих промышленных предприятий на Кюрасао,- принадлежащий государству, отдан до 2019 года в аренду венесуэльской нефтяной компании. На нем производится большая часть нефти, потребляемой Центральной Америкой и странами Карибского бассейна. Рефинерия, которую я так хорошо запомнила со времени моего пребывания на Кюрасао, имеет огромное экономическое и стратегическое значение.

«Вашингтон пытается убедить власти Кюрасао расторгнуть контракт и продать рефинерию американской компании. «Все основные компании в сфере инфраструктуры- вода, газ, электричество, телефон – на Кюрасао находятся в американских руках. А теперь подавай им и нефтеочистительный завод… С Кюрасао можно начать ракетный обстрел, запросто.” …