Все это несколько покоробило Сизова. Впервые он почувствовал себя пешкой в игре спецслужб. Но выбирать правила игры не приходилось. Они не изменились со времен Цезаря Борджия и Талейрана. Несмотря ни на что, Сизову пришлось быть любезным с этими людьми, сидеть с ними за одним столом, отдать им ключевые посты в новом правительстве. Так Демин стал третьим лицом в стране после Сизова и Соломина.

ЭПИЗОД 14

— Сазонтьев звонит, — сказал секретарь с погонами капитана, появляясь в дверях кабинета. Заседание Большого Совета, такое название постепенно прилипло к этому органу военного руководства страны, только началось. Пятнадцать человек сидели за овальным столом, из них в штатском были только двое, министр иностранных дел Володин и главный идеолог Фокин, все остальные носили погоны. Первым вопросом в повестке дня стояла война с Японией.

— Вовремя, — заметил Сизов, переключая селектор на громкую связь. — Как дела, Саня?

— Хреново! Как писал Бонапарт Жозефине из Италии: "Приходится много расстреливать…"

— А поподробнее?

— Сегодня расстреляли троих. Бывшего командующего флотом, главного интенданта флота и начальника одной из баз.

— Результат есть?

— Да, мы вернули почти половину проданного ими топлива, это хорошо встряхнуло ворюг-бизнесменов. Но для полноценной десантной операции его все равно не хватает.

— Что ты предлагаешь?

— Вариант номер два. Для него есть почти все.

— Чего не хватает?

— Погоды.

— Ну что ж, будем ждать у моря погоды. Сколько еще?

— Недели две.

— Хорошо, но к десанту все-таки готовься.

— Непременно.

— От нас что нужно?

— Прежде всего заткнуть хайло этой суке.

— Осиповой?

— Да. Солдатские матери прорываются сквозь все кордоны и пытаются увести своих сыновей.

Сизов поморщился. Осипова, один из лидеров некогда существовавшего блока "Женщины России", развернула отчаянную, истеричную агитацию против войны с Японией.

— Война — это кровь и жизни наших сыновей! Пускай Япония подавится этими островами, человеческая жизнь дороже каких-то кусков камня, окруженных соленой водой. Если на Кунашир и Итуруп кинут в десант наших детей и внуков, море слез будет пролито уже русскими женщинами… — кричала она на ежедневных митингах.

— Можешь считать, что это уже сделали, — сказал Сизов. — Все телеканалы с сегодняшнего дня принадлежат государству. Ни одна передача не выйдет в эфир без нашего разрешения.

— Слава богу!

Они обсудили еще несколько вопросов, затем Сизов щелкнул тумблер на пульте селектора.

— Все-таки вы склоняетесь ко второму варианту? — тихо сказал Угаров, не глядя ни на кого из присутствующих.

— Да, генерал. Иного выхода нет, все идет к тому.

Угаров покачал головой:

— Минусов от этого я вижу больше чем плюсов.

— Я тоже, — заверил его Сизов. — Но есть один большой плюс. Россия покажет зубы. От этого уже отвыкли. Пусть привыкают. А вы против?

Угаров чуть помедлил. За ним был опыт и сила: Афганистан, Чечня, Северная Осетия, Дагестан, громадный авторитет в войсках. В свое время он, не задумываясь, бомбил кишлаки, если возникало подозрение, что там есть хоть один душман. Но это было двадцать лет назад.

— Да, я не буду отдавать такой приказ.

— Хорошо, мы вас не держим, — сухо сказал Сизов, пристально глядя на профиль генерала. — Можете уходить хоть сейчас, дела сдадите Бутенко.

Генерал-полковник медленно поднялся, по-армейски заученно, коротким кивком попрощался с присутствующими и пошел к двери. Угаров на ходу словно старел, опускались плечи, походка становилась все тяжелей. С трудом отворив дверь, герой Афгана и Чечни, опустив голову, шаркающей походкой побрел мимо изумленного секретаря. Угаров понимал, что сейчас он сам себя вычеркивает из мировой истории, но поделать с собой ничего не мог.

Япония высадила свои войска на островах Кунашир и Итуруп спустя две недели после переворота. Именно столько времени понадобилось Кэтрин Джонс и ее ведомству для распределения ролей в новом мировом спектакле. Пробным оселком для испытания сил России должны были стать Курильские острова, до сорок пятого года принадлежавшие Японии и присоединенные к России по личной прихоти Сталина. Госсекретарю США не пришлось долго уговаривать премьер-министра Хироти Идзуми. В последние годы дела в Стране восходящего солнца шли не совсем удачно, сильно пошатнулась экономика, теснимая молодыми соседями по Тихоокеанскому региону. Впервые за последние пять-десять лет появилась такая проблема, как безработица. На биржу труда все больше начало приходить дипломированных специалистов-электронщиков, программистов, менеджеров разорившихся мелких фирм. Рухнули и два мировых автоконцерна с довоенной историей — «Хонда» и «Микадо», едва не похоронив при этом йену. Именно тогда один из последних, невостребованных камикадзе времен второй мировой войны, Хироти Идзуми, восьмидесятилетний миллиардер, кандидат на пост премьер-министра от правящей партии, провозгласил новый курс страны: "Япония прежде всего".

Первым пунктом в этой программе стояло возвращение северных территорий. С началом военного конфликта в стране ожил былой самурайский дух. Страну восходящего солнца охватил массовый психоз, все от мала до велика словно сошли с ума. Воинственные речи звучали по радио и телевидению, дряхлые старики взывали к возрождению духа адмирала Того, генералов Танаки и Тодзио, по улицам городов с белыми повязками камикадзе на головах маршировали стройные колонны сторонников Идзуми. Было разгромленно посольство России, уже оставленное персоналом. Самыми популярными людьми в стране стали военные.

Для наведения порядка из Москвы на Дальний Восток был направлен Сазонтьев. Уже два месяца он отчаянными усилиями пытался вернуть флоту и армии боеспособность. Первым делом он ввел во всем обширном районе до Иркутска военное положение. Теперь все: транспорт, связь, заводы — подчинялось только ему, все работало на войну, и почти все эшелоны шли на восток.

Флот каждый день проводил стрельбы, репетиции высадки десанта, во Владивосток стягивались все более или менее боеспособные части. Но трудно исправить за два месяца то, что уничтожалось годами. Не хватало авианесущих крейсеров, эсминцев, кораблей слежения, бездарно или преступно проданных в свое время за гроши. Лишь несколько дизельных подводных лодок сумели выйти в море, у остальных оказался исчерпан ресурс аккумуляторных батарей. Оказались разграбленными даже неприкосновенные, на случай войны, запасы топлива и продовольствия. Запылали склады и нефтебазы. Это не были диверсии японской агентуры. Так воры в погонах пытались замести следы. Но Сазонтьев быстро положил этой практике конец. Он лично расстрелял начальника сгоревшей нефтебазы и начальника тыла округа. Стоя над телами расстрелянных с пистолетом в руке, Сибиряк сказал фразу, быстро облетевшую всю Россию:

— Если кто еще допустит у себя что-то подобное, пусть лучше сам пустит себе пулю в лоб.

Идзуми знал, что он выиграет. За его спиной стояла Америка. Ударная группа Тихоокеанского флота во главе с авианосцем "Адмирал Честер Нимиц" курсировала в нейтральных водах, претендуя на роль третейского судьи. Пока дело ограничивалось отдельными схватками. Сторожевик «Гремящий» потопил японскую субмарину, но и наши потеряли одну дизельную лодку, хотя никто не знал истинной причины невозвращения в порт К-356. Единственный авианосец страны "Адмирал Кузнецов" в сопровождении эсминцев и противолодочных кораблей сумел пройти по мелководному Северному Ледовитому океану и, отбив несколько воздушных атак, прорваться во Владивосток.

Основные бои происходили в воздухе. Почти ежедневно поднимающиеся с Сахалина самолеты бомбили острова Итуруп и Кунашир. Японцы, врывшиеся в землю с поразительной быстротой, отвечали яростным огнем с судов своего флота и всеми средствами ПВО. Их самолеты старались перехватить штурмовики уже при возвращении на базы, но здесь их встречали силы истребительной авиации Тихоокеанского флота. И над всей этой круговертью на недосягаемой высоте почти беспрерывно кружился стратегический бомбардировщик-разведчик ТУ-22Р, время от времени сбрасывая по ночам осветительные бомбы.