Несколько секунд весь этот клубок ворочался на земле, слышались только возгласы: "Наручники!.. Кусаться, сука! Да куда ты, держи его!.." Наконец все успокоилось, и довольные милиционеры подняли на ноги свою добычу.

— Доложи в управление, что мы взяли его с поличным. Пусть пришлют минеров, — приказал старший по званию, капитан.

— А что он сделал? — спросил кто-то из неожиданно быстро собравшейся толпы.

— А то же, что и прежде, — ухмыльнулся один из милиционеров. — Бомбу подложил, гаденыш!

Вот этого ему говорить не стоило.

— У, сука!

— Сволочь!

— Пришибить его прямо тут!

— Нечего с ним чикаться!

— Нам, нам его отдайте! — послышались возбужденные выкрики из толпы. Сразу несколько рук протянулись к Сунину через спины охраны.

Беглецу показалось, что среди них он увидел длинное лицо Кирилла, но тут кто-то из окружающих дернул его за волосы. Сергей болезненно вскрикнул, и это словно подстегнуло толпу, за секунды превратившуюся в один большой комок ярости. Взревев, людская масса сжалась, оттирая в сторону милиционеров. Несколько рук уже терзали лицо убийцы, тот закричал во все горло, жутко и отчаянно. Еще полминуты, и все было бы кончено, но капитан успел выхватить пистолет, с трудом вытянул вверх руку и выпустил в воздух всю обойму.

Грохот выстрелов заставил замереть обезумевшее людское стадо. Отчаянно работая локтями, капитан прорвался к арестованному и заслонил его своим телом:

— Отставить!!! — закричал он. — Нам он нужен живым!

Его подчиненные, оправившись от яростного напора толпы, взяли в кольцо террориста и, выведя его из окружения, доставили в отделение милиции. Выглядел тот ужасно. За секунды людского безумия Сунину успели оторвать одно ухо, вырвать половину волос, порвать ноздри, разбить губы.

— Срочно эвакуировать с перрона людей, закрыть станцию! Вызывай следственную группу! Сообщи минерам!

Отдав приказания, капитан обернулся к задержанному. Над ним уже колдовал дежурный медик, но взгляд террориста еще блуждал где-то внутри пережитого им ужаса. Оценив его состояние, капитан приказал подчиненному:

— Вадим, давай диктофон и возьми бумагу. — Затем он наклонился к Сунину. — Кто дал тебе бомбу? Адреса, имена! Ну, говори!

Когда через пять минут члены следственной группы толпой ввалились в отделение милиции, довольный капитан сразу протянул им лист бумаги.

— Здесь почти все, имена, адреса.

Воронов сразу, с первого взгляда оценил действия милиционера.

— Молодец, капитан! Так, глядишь, и майора получишь.

В это время метрах в ста от станции метро несуразно длинный парень с угрюмым, озабоченным лицом яростно стучал по кнопкам таксофона.

— Алло, а Валерий дома? Нет! Жаль. А когда придет? Что передать? Ничего. Алло, Инна дома? На занятиях, а когда придет? Извините.

Положив трубку, Кирилл с минуту еще стоял в телефонной будке.

"Как назло, никого нет дома. А он ведь всех сдаст, всех до одного! Я же видел это по лицу. Жалко, что я не смог подобраться ближе…"

Его раздумья прервал недовольный возглас пожилой женщины, долго ждущей своей очереди.

— Вы еще звонить будете или нет?

— Нет, — пробормотал Кирилл и зашагал к ближайшему вокзалу.

"Бежать, и быстрее!" — думал он.

В это время внизу, на пустом перроне, Еремин, стоя за колонной, отделяющей его от урны с бомбой, размышлял о том, куда девался его грипп. Голова уже не болела, да и тело звенело, как натянутая струна. Размышления его прервало появление на перроне двух человек в штатском. Еремин решительно шагнул им навстречу, но тот, что постарше, с ходу показал милиционеру свои корочки и спросил:

— Где бомба?

— Там, за колонной.

Склонившись над урной, оба минера недолго рассматривали находку Еремина, затем седой осторожно, одним пальцем раскрыл пакет и заглянул вовнутрь.

— Она, родимая. Так я ее себе и представлял. Пластиковая канистра, батарея. Ничего нет нового в этом мире.

— Может, вызвать робота?

— Долго, отсюда не виден таймер. Сержант, ты нашел эту дрянь?

— Да.

— А теперь, дорогой, уходи отсюда как можно дальше.

Они поднялись наверх минут через двадцать. Спутник седого нес пакет с бомбой.

— Ну что? — спросил Воронов.

— Можно открывать станцию. Оставалось пять минут.

Четверых членов организации взяли в течение часа, ускользнул только Кирилл.

— Типичная подпольная организация боевиков, со строгой дисциплиной и конспирацией. Называют себя Революционный фронт рабочего класса, Эр-фэ-эр-ка, — докладывал Воронов в тот же вечер Волошину. — Деление на пятерки, только один знает вышестоящего руководителя. Трое из них рассказали все, а вот этот молчит. Именно он поддерживал связь с руководителями, приносил химикаты для изготовления взрывчатки, детали к бомбам, листовки.

Он протянул фотографию красивого парня с длинными волосами.

Даже на снимке было видно явное упрямство на продолговатом, породистом лице.

— Какую они проповедуют идеологию?

— Типично левацкую, ближе к троцкизму. Создание революционной ситуации в стране, подготовка всеобщего восстания, диктатура пролетариата… Старая фразеология.

— То есть ничего материального они из этого извлечь не могли?

— Нет, все бедны как церковные крысы. Может, применить к этому спецмеры?

Вершинин еще раз взглянул на снимок упрямца и отрицательно покачал головой.

— Нет, не поможет. Идейные, они хуже всего. Любой наемник расколется, а этого просто так не возьмешь.

На минуту он задумался, потом сказал:

— Узнай-ка про него все: семья, девушка, привязанности. От этого потом и пляши.

Спустя четыре часа Валерия Сурикова привели на очередной допрос. Сев на стул, студент закинул ногу за ногу, сцепил руки на коленях и, откинув голову назад, застыл в ожидании вопросов. Воронов пристально рассматривал парня. Длинные темно-русые волосы удивительно шли к его одухотворенному лицу. Большие темные глаза, высокий лоб, впалые щеки, при всем этом свитер грубой вязки с растянутым воротом и потертые джинсы.

"А он действительно похож на какого-нибудь революционера времен девятьсот пятого года. Просто левый эсер, как там его, Иван Каляев, что ли? Вон как голову вскидывает, как необъезженный жеребец. Философское отделение МГУ, студент-отличник, но в последнее время основательно запустил учебу… — припомнил Воронов строки характеристики. — Еще бы! Тут не до учебы, с такими делами".

— Ну что же, Валерий, — начал он. — Прошлый раз мы говорили с тобой о моральном праве убивать людей во имя некой великой и светлой цели.

— Да, — негромко, но с явным вызовом в голосе подтвердил студент. — Это неизбежно, жертвы окупятся счастьем будущих поколений.

— Ну как же, философия "леса и щепок". Только понимаешь, Валерий мы ведь вынуждены защищать этих людей, нынешних. И они, эти самые люди, чуть не растерзали вашего подручного. Ну ты видел его на очной ставке.

Валерий снисходительно усмехнулся. Он не верил, что с Сергеем все это сделала толпа, и ждал, когда же и к нему применят пытки. О них он думал без страха, наоборот, с подкатывающим к горлу восторгом от своей будущей победы.

"Ничего они не добьются. Эти люди никогда не поймут избранных, тех, что вершат настоящую историю".

Воронин по глазам понял, что подследственный мыслями уже где-то в другом мире.

— Ну что ж. Я знаю, что тебя так просто не проймешь, — сказал следователь, поднимаясь с места. — Пошли, студент.

По длинным тюремным коридорам они поднялись наверх, в комнату, заставленную мониторами. Валерия усадили на стул.

— Говорить ты не хочешь, так что давай с тобой посмотрим кино, ужастик, или, как это там называется, триллер?

После этого он кивнул головой одному из операторов:

— Начинайте.

На большом мониторе появилось изображение обычной камеры, примерно такой же, в какой содержали и самого Валерия. Изображение было не совсем четкое, черно-белое, в помещении явно не хватало света. Посредине комнаты стоял большой стол, на нем что-то очень знакомое Валерию. Когда вошедший человек начал возиться со всем этим, студент понял, что это их бомба, та самая, последняя. Человек на экране показал в телекамеру включенный таймер с цифрами шестьдесят, и аккуратно уложил бомбу во все тот же пакет с рекламой «Мальборо». После этого он вышел, а минуты через две в камеру начали вводить и рассаживать по стульям людей. С ужасом Валерий понял, что это его родные: мать, отец, младший брат, сестренка. Последней в камеру ввели Ирину, девушку Сурикова. Дверь закрылась, и все пять человек остались наедине с бомбой. Словно не веря своим глазам, Валерий оглянулся на следователя.