Вынужденный отпуск привел к самым непредсказуемым последствиям. В десять раз больше прибыли получили владельцы питейных и развлекательных заведений — сократило свое вещание телевидение, а японские рабочие и служащие в саке топили свой страх перед грядущим. Кроме того, через девять месяцев в Японии был зафиксирован небывалый всплеск рождаемости.

Западная Европа легче пережила нефтяной кризис, и не только из-за российской нефти. Нефтяные скважины в Северном море работали на полную мощность. Английский филиал экстремистской мусульманской организации «Эль-Джихад» попытался устроить аварию на одной из норвежских платформ. Катер, начиненный тонной взрывчатки, был случайно обнаружен на одном из причалов Лондона. Та же самая группа успела взорвать одно нефтехранилище в черте города. Полдня пожарные боролись с огнем, а жители столицы вынуждены были вдыхать воздух пополам с гарью. Парламенту пришлось срочно отменить незыблемое английское правило: "Мой дом — моя крепость". После этого служители порядка уже не сильно церемонились с выходцами с ближнего Востока и при малейшем подозрении врывались в дома и квартиры арабов, ливийцев, алжирцев и других приверженцев ислама.

Несколько взрывов прогремело и во Франции. Пострадали два нефтепровода и бензохранилище. Правительство Лемьера было вынуждено пойти на непопулярные меры и провести операцию "Большой невод". Этот самый невод выловил десятки диверсионных групп самых разных национальностей и политической ориентации, от алжирских фундаменталистов до филиала баскской террористической организации ЭТА. Французский президент по обыкновению выразил свое, особое мнение о сложившейся в мире ситуации:

— Как всегда, что бы ни происходило в мире, хоть всемирный потоп, в выигрыше останутся американцы. Я уверен, что Маккреди специально не стал информировать нас о планах мусульманского руководства. И теперь мы вынуждены переплачивать миллиарды франков уже не арабам, а тем же янки!

Лемьер был недалек от истины. Еще полтора года назад Арисон предложил предупредить основных союзников по НАТО о предстоящих изменениях в политике нефтедобывающих стран Ближнего Востока. Маккреди надолго задумался, а потом отрицательно покачал головой:

— Может быть, позже, но никак не сейчас.

Окончательно он отказался от этой идеи после взрыва АЭС в Сокраменто. Недовольному Арисону он так объяснил свою позицию:

— Ты понимаешь, Джим, сейчас Европа живет лучше, чем Америка. И все из-за этой чертовой диверсии. Так что нефтяной кризис — это лучший повод подоить наших европейских друзей. Большие нефтедоллары хорошо реанимируют нашу промышленность.

Вообще, в последнее время у президента разладились отношения госсекретарем. Со всеми своими блестящими организаторскими способностями и изощренным умом, Арисон оказался в плену своего идеалистического воспитания. То, что хорошо было для преподавателя Принстона, никак не годилось для реального политика, живущего между ложью и полуложью.

Неплохую выгоду из конфликта извлекла и Россия. Поток нефтедолларов позволил компенсировать выросшие цены на продукты и товары массового потребления. Правда, пришлось повысить цены на бензин внутри страны, кое-где даже начались перебои с топливом, настолько рьяно бензин и солярка потекли за «бугор». Пришлось вмешиваться Соломину и закручивать гайки, урезонивая зарвавшихся нефтяных князьков. Кроме того, вынужденной мерой стало повышение на сорок процентов зарплаты всем бюджетникам. Так что валютные запасы страны пополнились не сильно. Мечта Соломина о ста миллиардах долларов в загашнике у правительства так и осталась мечтой.

ЭПИЗОД 40

В трехстах километрах от Эр-Риада, на просторах великой пустыни Руб-Эль-Хали, раскинулся небольшой палаточный лагерь: восемь мощных джипов, три больших шатра, с десяток чистокровных арабских скакунов и небольшое стадо верблюдов. В тени, под тентом, расположились клетки с небольшими пятнистыми птицами с характерно загнутыми клювами и мощными когтями убийц. Нетрудно было сделать вывод о характере данной вылазки: соколиная охота.

В большом котле булькала вода, двое наемных слуг из числа приезжих палестинцев ощипывали тушки куропаток, суетились повара, шоферы проверяли автомобили… Обычная бивуачная жизнь выехавших на охоту саудовских принцев. Странно смотрелись только два вооруженных винтовками охранника около самого большого и роскошного шатра. Один из них расхаживал перед входом, второй, настороженно оглядываясь по сторонам, сзади палатки.

Если бы сейчас в шатер заглянул начальник личной разведки короля вездесущий аль-Кадир, он непременно бы встревожился. Трое собравшихся принцев — Азиз, Дауд и Хаким, принадлежали к трем разным и непримиримым кланам. То, что они встретились в этом укромном уголке Аравии, говорило только об одном — впервые за последние пять лет самые могущественные группировки в Саудовской Аравии объединились. А объединиться они могли только против кого-то.

Вряд ли кто снаружи шатра мог подслушать разговор высокопоставленных особ. Внутри звучала восточная музыка, витиеватая и заунывная одновременно. Принцы в ожидании обеда лежали вокруг громадного блюда с фруктами и неторопливо разговаривали, иногда отдавая дань благоуханным дарам природы.

— Он зашел слишком далеко, — вздохнул принц Хаким, пятидесятилетний, тучный мужчина, отрывая от огромной кисти продолговатую виноградинку. Закинув ее в рот, он сощурился от удовольствия и, лишь переждав, пока вкус винограда утратит свою остроту, продолжил свою мысль: — За последние два месяца мы терпели только убытки. Содержание моей семьи обходится в кругленькую сумму. Если так пойдет дело, то вскоре нам придется вспомнить забытое ремесло наших предков и начать пасти овец.

Оба его собеседника соизволили улыбнуться. У Хакима было шесть жен, десять сыновей и четыре дочери. Принц Дауд, полная противоположность своего собеседника, худощавый и поджарый, подкинул на ладони душистый персик и изрек:

— Тебе хорошо, с десятью сыновьями ты управишься с любым стадом, а у меня всего два сына. Что мне остается делать?

Разговор в том же стиле поддержал принц Азиз, самый молодой среди них, но в свои сорок уже командующий национальной гвардией:

— А ты будешь нападать на его стада и отбивать скот. А потом продавать его мне.

Азиз засмеялся, довольный своей шуткой. Оба его спутника так же не замедлили улыбнуться. После очередной виноградинки Хаким продолжил прерванную мысль:

— Мухаммед не собирается отменять эмбарго, хотя все страны ОПЕК уже ропщут. Но без его согласия они боятся что-либо предпринимать. Ясно, что идея с эмбарго не удалась, но его уже не остановить.

— Он все чаще приходит в ярость, — сдвинул брови Азиз. — Порой мне кажется, что он сошел с ума. Позавчера казнили еще трех полковников из национальной гвардии по подозрению в заговоре против короля.

— Клянусь аллахом, там ничего такого не было! Просто этот иорданский выскочка нашпиговал микрофонами весь Эр-Риад. Один из этих полковников приходится двоюродным братом моей жены.

Дауд от злости невольно так сжал персик, что тот лопнул в его руках. Отбросив в сторону ароматную мякоть, принц вытер ладонь полотенцем и сказал самое главное, ради чего они здесь собрались:

— Пора убирать Мухаммеда с престола.

— Как ты себе это представляешь? Сам он не отречется.

— Да, это верно. К тому же он по-прежнему популярен среди простого народа, бедуинов и особенно среди палестинцев.

— Еще бы! Получилось так, что ради них мы ввязались в эту войну.

— Есть другие методы, — поглаживая свою небольшую бороду, сказал Хаким. — Например, кончина в семьдесят пятом короля Фейсала.

Все переглянулись. Тридцать с лишним лет назад король Саудовской Аравии Фейсал был убит одним из своих многочисленных племянников, принцем Мусоедом.

— Это было бы неплохо, — признался Дауд.

— Да, только где нам взять второго Мусоеда?

— У меня есть такой человек, — открыл карты Хаким.