Он опустился на пол, положил голову ей на колени. Пощелкивал, шелестел в углу «регулятор эмоций», не в силах понять, какие для этого случая требуются шумы и запахи, чтобы ослабить нервное напряжение, переполнившее комнату. Сколько времени просидели так, они не знали, может, три минуты, а может, и три часа. Опомнились, когда томно зазвучал гонг и за пультом связи показалось усталое лицо профессора Громова…

Громов дожидался Бенева в большом экспедиционном луноходе. Рядом с ним сидели два робота, положив манипуляторы на титановые контейнеры, словно их надо было от кого-то охранять.

— Вы надолго летите? — спросил Бенев.

— Боюсь, что навсегда, — ответил Громов, недоброжелательно косясь на Энну. — Потому и хотел, чтобы вы меня проводили.

— Я тоже поеду. — Энна сказала это таким решительным тоном, что Громов махнул рукой.

Уже выезжая из лунного города, они увидели Руйка, стоявшего на дороге с длинным объективом, похожим на лучемет звездолетчиков.

— А меня-то забыли, — сказал он просто.

Бенев кивнул ему, чтобы скорей забирался в свободный кормовой отсек, и луноход, сорвавшись с места, помчался по пустынному шоссе, далеко впереди вонзавшемуся в темную стену гор.

— Значит, такое дело. — Громов откинулся на сиденье, поднял голову, посмотрел на светлое колечко в звездном небе. — Шанс такой: как можно скорей попытаться стащить «черную дыру» с устойчивой орбиты. Расчеты показывают, что можно приблизиться к ней на некоторое безопасное расстояние. Она, естественно, потянет корабль к себе, а он все время будет лететь впереди, как бы стремясь уйти. Есть надежда, что ее скорость на орбите при этом может возрасти и она начнет удаляться. Понятно?

— Нет, — сказал Бенев. — Почему такой сложный вопрос решаете вы один?

— Этим заняты сейчас все. Но нужно торопиться, пока «черное тело» еще мало. И нужно изучать его вблизи. Если кто-то должен лететь первым, то только я.

— А потом?

— Когда «потом»?

— Если удастся увести «черное тело»?

— Куда? В солнечной системе его оставлять нельзя.

До Бенева вдруг дошло, что это не просто эксперимент со своим началом и концом, а трудная, опасная и очень долгая работа, может быть, рассчитанная на многие годы.

— А если его подтащить к Солнцу, кинуть в огонь?

— Мы не знаем, что станет с Солнцем.

— Но это же ужас что такое! — вырвалось у него.

— Именно так, — сказал Громов. — Потом, наверное, его поведут автоматические корабли. Но доверить машинам первую попытку я не могу. К тому же, повторяю, надо спешить: «черный демон» будет непрерывно расти…

Впереди показались серебристые строения ракетодрома, над которыми, словно лунный пик, возвышался космический корабль.

— Когда его успели подготовить? — спросил Бенев.

— Корабль предназначался для дальней экспедиции. Я настоял, чтобы его отдали мне.

— Вы полетите один?

— Риск слишком велик.

— Я полечу с вами, — неожиданно для самого себя сказал Бенев.

Громов ласково засмеялся.

— Спасибо, голубчик, но это только мое дело.

— Это теперь дело всех.

— К тому же вы ничем мне не поможете.

— Вы будете не один. Разве это не помощь?

— Спасибо. У вас теперь есть кому помогать. — Он доброжелательно взглянул на Энну.

— Я полечу с вами, — повторил Бенев.

— И я тоже, — вдруг сказала Энна, побледнев от волнения.

— Не исключено, что мы не сумеем вернуться.

— Я это понял.

— Ну и пусть, — упрямо сказала Энна.

В другое время это простоватое замечание, достойное непоследовательности древних женщин, могло бы рассмешить, но теперь и Бенев и Громов, одновременно посмотрев на нее, поняли, что она ничуть не шутит, что ее решение не порыв, а вполне сознательный, уже обдуманный шаг.

— А если будут дети? — спросил Громов. — Как им расти на грани гибели?

— Всякий дальний перелет на грани гибели.

— Я не знаю, что нас ждет.

— Узнаем…

Луноход подошел вплотную к трапу, окруженному роботами, обслуживающими ракетодром.

— И никто не провожает? — удивился Бенев.

— Я об этом просил. Кому надо, тот нас видит.

Громов повернулся и помахал рукой слабо поблескивавшим на мачтах выпуклым глазам системы Всевидения.

— Знаете, о чем я теперь жалею? — сказал он. — Что нет у меня, как у наших давних предков, власти лишить вас права подниматься на корабль.

— Я не могу отпустить вас одного.

— Энну жаль.

— Меня? — удивленно сказала Энна. — Но я просто счастлива!

Они засмеялись все трое и по мягкому трапу пошли к входному люку.

Бенев видел в иллюминатор, как, обгоняя луноход, помчались прочь от ракеты черные пауки-роботы. Еще через минуту качнулись темные громады гор и начали валиться в разные стороны. Потом внизу ярко вспыхнуло — ударили главные двигатели корабля, на миг ослепили весь ракетодром, покрыли серебряным панцирем просторы каменной пустыни и словно бы начертили на горных кряжах угольно-черные трещины, провалы, зигзаги глухих ущелий. И еще последний раз он поймал взглядом распластанную кляксу тени от лунохода, на предельной скорости мчавшегося по пустынному шоссе, и вдруг вспомнил своего верного коллегу, так, должно быть, ничего и не понявшего, сидевшего в своем герметическом отсеке на корме лунохода.

— Жаль, забыл с Руйком попрощаться, — вслух подумал он.

— Это ты еще успеешь, — сказал кто-то за его спиной.

Обернувшись на голос, Бенев увидел своего Руйка в соседнем кресле. И мгновение ошеломленно смотрел на него, холодея от мысли, что тот забрался в корабль, подчиняясь одной только своей привычной пронырливости и совсем ничего не зная, куда они летят и зачем.

— Ты… как тут? — с трудом выговорил он.

— Как и ты. Хотел без меня обойтись? Не выйдет.

— Да знаешь ли ты… куда мы летим?

— Это я еще узнаю. Не впервой сначала снимать, а потом выяснять, что же, собственно, снял.

Испуганно улыбаясь, Бенев смотрел на него и молчал. Он знал, что возвращение невозможно, но знал также, что нельзя и оставлять на борту человека, не осознавшего своих действий, самостоятельно не решившегося на риск.

— Я должен тебе… кое-что объяснить. Я отвечаю за тебя…

— Перед кем? — удивился Руйк.

— Перед самим собой.

— Каждый человек отвечает за каждого человека перед самим собой.

— Тут особый случай. Ты ведь не знаешь, что мы никогда не вернемся.

— А куда мы денемся? Это же не межзвездный корабль.

— Это корабль в неизвестность. Слушай и не перебивай.

Он начал подробно рассказывать ему о «черной дыре», о решении профессора Громова первым приблизиться к ней, о том, что возможна неудача и тогда корабль просто сгорит в огненном кольце, чтобы перейти в другое состояние, превратиться в ничто, что надежда на возвращение почти исключена, потому что система «корабль — «черная дыра» в лучшем случае станет устойчивой и что вырваться из гравитационных лап черного чудовища, вероятно, не удастся…

— Ну что ж, — перебил его Руйк. — Буду первым репортером при «черной дыре»…

Тихий мелодичный гонг они услышали совершенно ясно, несмотря на гул двигателей. Засветилась переборка в глубине отсека, и показалось чуть искаженное ускорением озабоченное лицо профессора Громова.

— Извините, профессор, но так вышло, — виновато сказал Бенев, кивая на Руйка.

— Если уж так вышло, то лучше осознать все до конца, — сердито сказал Громов. — Еще не поздно пожертвовать спасательной капсулой и выбросить вас в космос. Когда приблизимся к кольцу, будет поздно. Тогда, возможно, мы не только не сможем использовать спасательную капсулу, но и сообщить о выбросе на Землю, чтобы вас подобрали. Я вовсе не уверен, что в условиях мощных гравитационных аномалий нам удастся поддерживать связь с Землей. Всего скорей мы просто исчезнем для людей, и они узнают о том, живы ли мы и продолжаем ли бороться с «черным дьяволом», только косвенно — по изменениям его орбиты. Так я думаю.

— Безвыходных положений не бывает, — простодушно заметил Руйк.