Так оно и было в действительности: офицер слабо вооруженного американского грузового судна «Джон Уайтерспун» записал в своем дневнике в тот вечер: «Получен приказ рассеять конвой. Невероятно, но нас бросили на произвол судьбы без защиты — некоторые суда не вооружены. На горизонте виднеются суда, идущие в разных направлениях. Некоторые идут в группах по два, по три судна. Мы идем одни…»

А как действовали двенадцать кораблей охранения, оставленных Брумом с конвоем?

Именно на них положился контр-адмирал Гамильтон, выразив уверенность, что по крайней мере часть судов конвоя будет обеспечена защитой.

Сторожевой корабль «Дианелла» (командир лейтенант Рэнкин) истолковал последний приказ Брума буквально и лег на курс, ведущий прямо в Архангельск. В 23.00 корабль ПВО «Паломарес» (командир капитан 1 ранга Джонси), являясь старшим по рангу кораблем после ухода эсминцев во главе с «Кеппелом», просигналил всем кораблям охранения: «Рассредоточиться и следовать самостоятельно». Однако несколько позднее командир «Паломареса» понял, что, рассредоточив корабли охранения, он оставил свой корабль настолько же уязвимым для атак подводных лодок, насколько уязвимы были торговые суда. Поэтому он передал на тральщик «Бритомарт», шедший в семи милях севернее, сигнал: «Подойти ко мне», а десятью минутами позднее — указание: «Займите место на моем левом траверзе на расстоянии одной мили. Курс семьдесят семь градусов, скорость одиннадцать с половиной узлов». Вскоре после этого «Паломарес» приказал тральщику «Хэлсион» занять место на своем правом траверзе. Командир «Бритомарта» капитан-лейтенант Стэмвиц писал позднее: «Мне представлялось неправильным, что мой противолодочный тральщик используется только для защиты хорошо вооруженного корабля ПВО. Но командир „Паломареса“, по-видимому, был больше озабочен безопасностью, своего корабля, чем судов конвоя». Противолодочные корабли «Бритомарт» и «Хэлсион» в этом положении, разумеется, были хорошо защищены от нападения авиации.

Сторожевой корабль «Ла-Малоне» и однотипный с ним «Лотос» сначала шли совместно на восток, причем «Лотос» незадолго до этого пополнил запас топлива. «Туман рассеивался тогда, когда мы больше всего нуждались в нем», — записал в тот вечер офицер-гидроакустик на «Ла-Малоне» лейтенант Карадэс. Сторожевой корабль «Поппи» шел неподалеку от них, а небольшой завоевавший общие симпатии противолодочный траулер «Айршир» шел на некотором удалении. В течение двух часов шифровальщики усердно работали над расшифровкой продолжающегося потока радиограмм из Уайтхолла: «Подводным лодкам приказали занять определенные позиции, — записал Карадэс, — и мы были уверены, что немецкий флот находится в море». К полуночи рассредоточение судов и кораблей было завершено, и, как казалось, пока успешно.[24]

Намереваясь защитить хотя бы часть судов, второй корабль ПВО «Позарика» попросил разрешения присоединить к себе шедшие севернее других семь судов и пять малых кораблей охранения. Старший офицер ответил категорическим отказом, объяснив, что суда должны рассредоточиться и следовать как можно дальше друг от друга. Получив такой ответ, командир «Позарики» в 01.00 5 июля попросил сторожевые корабли «Ла-Малоне» и «Лотос» обеспечить противолодочную оборону своего корабля с правого и левого бортов. После этого три корабля взяли курс на северо-восток и направились к кромке паковых льдов на максимально возможной для них скорости хода, которая была ограничена низкой скоростью сторожевых кораблей, а также необходимостью экономить топливо, чтобы дойти до ближайшей земли. Действия «Позарики» вызвали некоторое возмущение на сторожевых кораблях. По-видимому, не зная о категорическом приказе капитана 1 ранга Лоуфорда о том, что конвой должен рассредоточиться, помощник командира корабля на «Ла-Малоне» пришел в ярость и громко крикнул: «Мы должны сжечь свой флаг и поднять вместо него желтую тряпку!»

Он был не согласен, что сторожевые корабли эскортируют корабль ПВО, и выразил свое возмущение «трусливым поведением» эскортных кораблей королевского флота. По тому, как вибрировал корабль, все понимали, что он идет на максимальной скорости.

Лейтенант Карадэс решил, что до 04.00 он может поспать. Он лег на койку, не снимая с себя непромокаемую капковую куртку, а вместо подушки подложил под голову надутый спасательный жилет: «Очень устал, но голова полна разных мыслей, а на сердце тяжело. Сон в голову не идет». Как и другие, он проводил на посту по боевой тревоге по двадцать четыре часа, а то и больше. Он помнит, что, ложась отдохнуть, предполагал: корабль будет атакован еще до того, как он проснется.

Карадэса разбудили слова утренней молитвы. Было воскресенье 5 июля. Он сразу почувствовал, что двигатели корабля работают на меньшей мощности. К трем кораблям присоединилось спасательное судно «Рэтлин», переполненное пострадавшими моряками с «Уильяма Хупера» и «Нэйварино». Оно шло теперь на расстоянии пяти миль на левом траверзе «Позарики». В 08.00 с кораблей увидели первые плавающие льдины, которые неприятно напоминали своими формами немецкие подводные лодки.

Было холодно, дул резкий, порывистый ветер, то и дело корабли входили в полосы густого тумана. Группа кораблей вошла примерно на 800 метров в паковый лед и изменила курс на юго-западный. Они шли по кромке льда все утро.

Получив приказ о том, что все корабли охранения должны следовать в Архангельск, командир «Айршира» лейтенант Грэдуэлл спустился в штурманскую рубку и внимательно просмотрел скромный запас имевшихся на траулере навигационных карт этого района. Он решил, что ничего хорошего в результате подчинения приказу Брума не получится, поскольку немцы наверняка обратят свои взоры к тем же картам, которые рассматривает он, и немедленно перекроют путь в Архангельск или подводными лодками, или бомбардировщиками, или тем и другим. Курс на Архангельск представился Грэдуэллу чреватым серьезной опасностью. Поэтому он решил лечь на противоположный курс — на северо-запад — и вести корабль в направлении на остров Надежды. Казалось невероятным, что немцы обнаружат его там, и Грэдуэлл надеялся, что ему удастся скрыть траулер у берегов острова. «Я думал также, — докладывал несколькими днями позже Грэдуэлл, — что смогу защитить одно или два судна, идущих в этом направлении, не нарушая приказа о рассредоточении». Грэдуэлл соответственно передал на «Айронклэд» — одно из судов, шедших после рассредоточения севернее других: следовать за «Айрширом».

Какой-то сторожевой корабль запросил «Айршир»: «Куда вы идете?» Грэдуэлл уклончиво ответил: «К черту на рога. Надеемся возвратиться первыми».

Капитан канадского сухогрузного судна «Трубэдуэ» Джордж Сэлвисен также избрал курс на остров Надежды. Через некоторое время Грэдуэлл увидел это судно; оно шло в северо-западном направлении; хотя панамский транспорт сильно дымил, Грэдуэлл усмотрел в этом скорее преимущество, чем недостаток, ибо дым говорил о том, что топливом на судне был уголь, а это помогло бы Грэдуэллу выйти из затруднительного положения. Когда «Айршир» и «Трубэдуэ» оказались друг у друга на траверзе, Грэдуэлл запросил: «Ваши котлы работают на угле?» Ответ был положительный. Грэдуэлл продолжал: «Каковы у вас запасы угля?» «На шесть месяцев», — последовал ответ. Тогда Грэдуэлл приказал: «Присоединяйтесь ко мне!»

«Трубэдуэ», довольный, что попадает под защиту военного корабля, тотчас же присоединился.

В течение всей ночи «Айршир» шел с двумя судами на северо-запад. Грэдуэлл был доволен своим экипажем, большую часть которого составляли рыбаки — народ намного выносливее любых военных моряков. Он считал себя и корабль готовыми к любым атакам немцев. Около 07.00 5 июля, подходя к кромке паковых льдов, Грэдуэлл обнаружил еще одно американское судно из конвоя — «Сильвер Сод», следовавшее почти вплотную к огромным ледяным полям на севере. Приняв его в свою компанию, Грэдуэлл понял, что никакой надежды пройти через льды к острову, где он надеялся скрыть корабли, нет. Поэтому в 20.00 5 июля Грэдуэлл передал на все три судна, что намерен завести их во льды, чтобы избежать обнаружения авиацией противника. Командир траулера принял чрезвычайно смелое решение: небольшой просчет — и его корабль могли бы раздавить огромные льдины, которые к тому же находились в постоянном движении. Грэдуэлл предусмотрительно убрал выступающий из днища обтекатель гидролокатора и медленно начал входить в полосу пакового льда, который становился по мере продвижения на север все плотнее и плотнее. Всю ночь и весь следующий день траулер и три судна медленно продвигались сквозь льды.