Кстати, Михаил Ходорковский тоже оттуда. Но это в данном случае не важно. Вообще, в истории с Ходорковским больше понятного, чем в истории с Хэллоуином. Ходорковский очень много на себя взял. Самый богатый, причем легально, и вокруг него в свите сплошь легальные миллиардеры. Самый амбициозный, причем упирается. Ему завязывай, а он не завязывает, а, наоборот, упорствует пуще прежнего. То есть психологически все понятно. Ходорковский пошел по пути Березовского, только не уезжая из России и обладая куда большими финансовыми возможностями. В Библии сказано: «Не введи во искушение ближнего своего». В России у человека нет никого ближе власти. А Ходорковский ввел власть в искушение. Он ее просто дразнил. И у власти не выдержали нервы. Она же тоже живая, власть. Вот вас бы так… Теперь мы имеем самого богатого человека России за решеткой. Не за убийство, изнасилование или вооруженный грабеж — за экономические преступления. Которые пока не доказаны. Мы имеем восторг значительной части населения, для которой любой человек, имеющий больше тысячи долларов, — заведомо гад и его надо мочить. А если миллиард… А если еще и еврей… И мы имеем глубинный, внутренний страх всего бизнеса, от мала до велика, и всех тех миллионов людей, которые хотели бы этим бизнесом заняться, тех, кто может и готов сделать нашу страну богатой. Его можно снять, этот страх, но призыва прекратить истерику для этого явно недостаточно. Пока вся собственность, в том числе и в первую очередь полученная в результате приватизации, не будет полностью легализована — если не морально, то юридически; пока любой бизнесмен, от ларечника до олигарха, не соскочит с крючка у силовиков соответственно, от пьяного сержанта до генерала в костюме, стоимость которого превышает его годовую зарплату; пока мы не перестанем отмечать во Дворце съездов юбилей ВЛКСМ, — страх не пройдет. И мы будем раком пятиться назад.

Николай Сванидзе, обозреватель ВГТРК, специально для «ФельдПочты», № 6, 10 ноября 2003

«По образованию, складу характера и философии Николай Сванидзе вообще-то человек не телевизионный. В его дипломе так и написано: «Историк. Преподаватель истории со знанием иностранного языка». Вот и сегодня Николай Карлович ведет «Исторические хроники». Занимается обучением миллионов телезрителей».

Обратите внимание на последнюю фразу. Когда в начале книги я высокопарно аттестовал своего героя: «профессиональный ученый, историк-западник, а значит педагог и в какой-то мере создатель нового телевизионного учебника «Исторические хроники», в качестве «автора» которых он способен формировать представления о последнем столетии русской истории», у меня еще закралась мысль, а не лишканул ли? Что, если ты приписываешь человеку несвойственные ему притязания? Но вот вам и нечаянная информпод-держка. А как я несказанно благодарен заголовку публикации:

Что может быть полезнее подобных откровений? Вперед!

Подавляющему большинству людей вы известны как тележурналист. Однако после окончания школы вы пошли не на факультет журналистики МГУ, а на исторический. Решили продолжить родительскую династию?

Действительно, мои родители историки. И познакомились они, когда учились в МГУ. Отец пришел с фронта, а мама после школы. С раннего детства я слышал разговоры родителей о Средневековье, Древнем Риме и Древней Греции. Видимо, поэтому, научившись читать, я увлекся историей. Особенно меня захватила Троянская война. Да так, что, если бы меня разбудили ночью, я смог бы перечислить все события и всех персонажей. Недавно увидел рекламу фильма «Троя». Обязательно пойду посмотреть. Интересно, как режиссер с продюсером все интерпретируют. Герои Троянской войны для меня уже как родные.

— Может быть, родители специально приучали вас с детства к истории, надеясь, что вы пойдете по их стопам?

— Конечно, они давали мне исторические книжки, которые я с интересом читал. Но не муштровали и не давили на меня.

— Когда вы решили поступать на исторический, родители обрадовались?

— Они восприняли это как должное. Но когда я поступил, были рады.

— Трудно было поступить?

— Проблема заключалась в том, что мой среднеаттестационный балл равнялся четырем. А в то время при поступлении (это был 1972 год) его суммировали с оценками на экзамене. Поэтому передо мной стояла сверхзадача: получить по всем предметам пятерки. Это мне удалось — и я стал студентом.

Не будем, однако, пытаться фантазировать, гадать и строить гипотезы, а дадут ли тебе не поступить в университет, если твои родители… Молчу, молчу! Все-таки это было советское время. И поступить при желании и мизере способностей можно было без блата и взятки. Даже в МГУ имени Ломоносова. Но ведь нас портят сами Сванидзе, понося все «совковое» и не задумываясь, что бы им светило с таким же баллом при нынешней системе поступления в вуз и, особливо, при отсутствии таких «предков».

— Какие предметы больше всего любили в школе?

— В школе я учился с ленцой, правда, без труда. Я любил почитать книжки и пообщаться с ребятами. Но нелюбимые предметы были точно химия и физика. Они мне не давались, и я как-то сразу на них плюнул. Считал, что и тройки с меня достаточно.

С тех пор, видать, тяга химичить.

— А в университете с ленью было покончено?

— Нет. Я мог учиться на 5, а учился на 4 и 5. Семинары посещал почти все, а вот лекции здорово прогуливал. Но проблем на экзаменах не было. Любой, кто учился в гуманитарном вузе, знает, что завалить экзамены там может только тот, кто не хочет их сдавать. Вся лекционная информация есть в книгах, и при желании можно восполнить пропущенные лекции. А вот из-за политэкономии социализма на втором курсе чуть не вылетел из университета. Мне никак не удавалось понять логику этого предмета. А зубрить то, что непонятно, не хотелось. В конце концов, собралась комиссия и я со скрипом сдал ненавистный мне экзамен.

Любопытно, хвастал ли молодой советский ученый и педагог Сванидзе своим неприятием логики политэкономии социализма столь же звонко и демонстративно, как сейчас? А если все-таки нет, то стоит ли, коли уж давно проехали?

— Окончив университет, вы стали не просто историком, а преподавателем истории со знанием иностранного языка…

— Это у меня в дипломе так написано: «Историк. Преподаватель истории со знанием иностранного языка». А стал преподавателем я намного позже. После МГУ я пошел в Институт США и Канады АН ССР. Там в течение 13 лет изучал внутреннюю политику США.

О, сей институт и сия специализация людям с головой говорит о многом. Уши всех наших реформаторов-перевертней оттуда родом. У Гайдара и Чубайса так со времен Андропова. У Яковлева и Арбатова стаж скоро перехлестнет полвека. Кстати, внутренняя политика США всегда исходила из грамотного потребления плодов внешней политики. Что и отличает ее от позерства наших спецов, которые подчинили свою внешнюю политику обслуживанию и удовлетворению запросов внутренних потребителей (то есть потребителей внутреннего ресурса) из Штатов.

— Что заставило уйти из НИИ и заняться преподаванием?

— А я никуда и не уходил, просто стал совмещать три работы. Работать в НИИ было приятно, но надо и семью кормить. Начал с репетиторства, а потом устроился в Историко-архивный институт на полставки.

— Успевали?

— Мне было 30 лет, да и куда деваться? Одних учеников мне рекомендовали знакомые, других находил по объявлению. Готовить в институт — готовил, но поступление не обещал (у меня никаких связей в институте тогда не было).

— А в Историко-архивный институт вас кто пригласил?

— Знакомая моей мамы, заведующая кафедрой всеобщей истории Наталья Басовская. Мама после университета преподавала в школе, а Наталья была ее ученицей. Разница в возрасте у них была небольшая, и после окончания школы мамина ученица стала ее подругой.