Глава XXIV

Маритана не выходила у Салли из головы, пока она одевалась на свадебное торжество. Со двора доносились причитания Калгурлы, а в ушах Салли еще звучали обрывки разговоров о происшествии, которое обсуждалось весь этот день.

В утреннем выпуске «Горняка» было подробно описано, как Калгурла привела полицию к заброшенному руднику по дороге в Гунгарри. Оказывается, она обшарила все старые шахты на много миль вокруг, подозревая, что ее дочь, таинственно исчезнувшая три месяца назад, стала жертвой злого умысла. И вот, когда в колючем кустарнике возле заброшенных разработок рудника Санта Лючия она увидела стоптанный башмак и лоскут зеленого платья, она тотчас сообщила об этом полиции. В шахту спустился один опытный рудокоп, который и обнаружил тело женщины под грудой сброшенной сверху рыхлой земли. Тело совсем разложилось и было неузнаваемо, но зеленое платье все еще держалось на нем, уцелели и пестрые бусы. Хотя лица, можно сказать, уже не было, Калгурла и кое-кто из женщин-кочевниц опознали труп: по их утверждению, это было тело кочевницы, известной под именем Маритана. Сержант Догерти, которому поручено это дело, ведет дальнейшее расследование.

Город гудел; все только и говорили об этом. Многие считали, что смерть Маританы так или иначе связана с незаконной торговлей золотом; она, несомненно, знала причастных к этому лиц и, должно быть, знала слишком много. Чего только не говорили о причинах ее исчезновения. Вспоминали и о ее выходке в первый день суда над Моррисом. Это-то, по общему мнению, и было причиной того, что с ней расправились некие отъявленные головорезы, поставляющие золото крупным скупщикам.

Салли знала, как большинство жителей приисков относится к краже золота. Она знала, какие подспудные силы приходят в движение и вступают в борьбу, когда требуется найти козла отпущения.

Рудокопы, которым время от времени удавалось вынести из шахты кусочек-другой золота, отнюдь не считали это преступлением. Они говорили, что это капля в море по сравнению с тем, что загребают лица, занимающие командные посты; да и кроме того — надо же хоть чем-то отплатить горным компаниям за их бесчеловечную эксплуатацию рабочего человека, в котором они видят лишь орудие для получения все больших и больших прибылей. Каждому рудокопу было известно, что компании пускаются на любые беззакония и уловки, лишь бы украсть у рабочего, всецело зависящего от них, его время, труд и его гражданские права. Это было самым настоящим воровством в большом масштабе и, как правило, сходило хозяевам с рук.

Однако скупка краденого золота приобрела такие размеры, что городские торговцы не скрывали ее значения для процветания Калгурли и Боулдера, ибо на приисках водились деньги и публика исправно платила по счетам. Таким образом, махинации Большой Четверки изображались даже как некое благо: они, мол, вносят оживление в промышленность. Никто не мог сказать, где начинается и где кончается незаконная торговля золотом, за исключением разве Четверки, а кто в нее входил — оставалось тайной. Все были уверены в одном: что и кое-кто из видных горнопромышленников, обладающих, так сказать, незапятнанной репутацией, не брезгует участвовать в этой незаконной торговле. Вот почему, в то время как предание суду рудокопов за кражу крупиц золота было на приисках обычным явлением, угроза вывести на чистую воду крупных воротил из мира горной промышленности вызвала настоящую панику. Все, что способно было пошатнуть доверие акционеров и повлечь за собой падение ценных бумаг, неизбежно должно было, по мнению многих, отразиться на благополучии Калгурли и Боулдера, а следовательно, надо избегать этого любой ценой.

Дельцы в обоих городках облегченно вздохнули, узнав об исчезновении Маританы. Они отлично понимали, отчего кое-кому так нежелательны ее показания. Конечно, приняв соответствующие меры, Пэдди Кеван спасал прежде всего себя и своих сообщников, но это было на руку и многим другим, Если бы речь шла только о Пэдди, его никто не стал бы выгораживать. Большинство рудокопов сознавало, что Моррис и Том попали в суд прежде всего из-за неприязни, которую питал к ним Пэдди. Просто Тому и Моррису не повезло, их застигли врасплох, толковали рудокопы, не придавая суду над ними большого значения. Однако кое-кто из солидных горожан, рудничной администрации и лавочников вздохнул свободнее, когда по делу Гаугов был вынесен приговор.

— Надо было вам держаться за мистера Кевана, — говорил Салли адвокат Морриса. — Это человек с головой. Его изобретательность или пронырливость — называйте как хотите — поистине гениальна. Он завоевал себе выдающееся положение в горной промышленности и, надо думать, далеко пойдет: теперь ему сам черт не брат — ведь у него в руках контрольный пакет акций большой группы рудников.

То, что Пэдди уехал с приисков сразу после того, как Том с Моррисом сели в тюрьму, было сочтено ловким маневром. И всех удивило сообщение его служащего о том, что мистер Кеван вызван в Лондон на важное совещание директоров компании.

Пэдди был уже далеко, когда пошли разговоры, что Маритана неспроста больше не появлялась в суде. Когда же было найдено ее тело, все ужаснулись и с возмущением стали гадать, не замешан ли в этом убийстве Пэдди.

— Уж верно, Пэдди что-то знал и вовремя улизнул, чтоб его не накрыли, — говорили на рудниках и в пивных.

— Должно быть, так и есть, — заявил Билл Дэлли. — Пэдди распорядился, чтоб Маритане заткнули рот, — вот его и заткнули.

Очень многие из тех, кто и сам «не без греха», кто иной раз передавал Маритане золото, сообщил он Салли, предпочитают «не портить себе настроение» разговорами о том, что ее убрали с дороги. Вот они и распускают слухи, что Фред Кэрнс поссорился с Маританой. Он, должно быть, «ненароком» стукнул ее, а потом испугался и постарался отделаться от трупа.

Если кто и располагал сведениями, которые могли бы привести к аресту Фреда Кэрнса или пролить свет на убийство Маританы, то этот человек молчал. Однако, по мнению горняков, спекуляция золотом приняла такие размеры, что она представляла явную угрозу спокойствию тех, кто работает на рудниках. Новый инспектор из Комиссии по борьбе с хищениями золота, по-видимому, шутить не намерен, толковали на приисках, и крупные дельцы насторожились. Разговоры по поводу убийства Маританы привели к тому, что две-три обогатительные установки, укрытые в зарослях, были срочно демонтированы, а оборудование их спрятано неизвестно где.

— Подумаешь, преступление прихватить иной раз крупицу золота, — ворчал Билл Дэлли. — Но если дело дошло до того, что людей стали убивать, чтобы замести следы, это уж никуда не годится!

— В Боулдере нет человека, который не знал бы, в чем тут дело, — заметил Динни. — А вот полиции никто не придет и не расскажет…

Дэн и Динни ужасно волновались, одеваясь на свадьбу к Дику. Они ежеминутно прибегали к Салли, прося то продеть им запонки, то завязать галстук. Выбритый и напомаженный, в новом с иголочки костюме, Динни выглядел почти таким же расфранченным, как и Дэн; он впервые надел белую крахмальную рубашку с высоким стоячим воротничком и теперь боялся пошевелить головой, так что лицо его даже побагровело от напряжения. Дэн же был очень доволен собой, — он казался гораздо старше в своем новом синем костюме, с белой гвоздикой в петлице. Оставалось только надеть полагающиеся шаферу белые перчатки, которые он и принялся натягивать с превеликим трудом.

Сам Дик был далеко не так возбужден, как они, и нисколько не важничал, хотя и распевал «Свадебную песню фермера» и, одеваясь, шутил с Динни и Дэном, напоминая, что им необходимо с собой взять, и предупреждая, чтобы они не вздумали сбежать с невестой, если он опоздает к началу церемонии. Но и Дику тоже пришлось помочь завязать галстук. А тут еще в последнюю минуту у него порвался шнурок от ботинка; Салли в отчаянии бросилась искать другой и, не найдя, вытащила шнурок из собственных ботинок.