И еще одна деталь — после провала заговора Тухачевского Канарис отослал «барона Ино» от греха подальше из Германии, пристроив своего приятеля в стамбульском отделении абвера у Герберта Риттлингера…

А вот с Парвусом в подрывных антироссийских целях и работал с начала 1915 г. посланник Германии в Копенгагене граф Ульрих фон Брокдорф-Ранцау, координировавший всю свою деятельность на этом направлении и с высшим военно-политическим руководством кайзеровской империи, и, естественно, с германской разведкой. К осени 1918 г. Парвус был уже очень солидным авторитетом по русским делам при руководстве Германии. А Карл Хаусхофер и Ульрих фон Брокдорф-Ранцау были близко знакомы. Вот так замкнулся круг межличностно-разведывательно-агентурных и иных связей, и началась прямая регенерация как «нитей контактов», так и «нитей мыслей».

Однако же сам процесс регенерации «нитей» контактов и мыслей о будущем союзе непосредственно зависел от решения нескольких вопросов. Дело в том, что к концу сентября 1918 г., а именно 27 сентября этого года, президент США Вудро Вильсон от имени всей Антанты впервые особо подчеркнул, что Германия не может рассчитывать не то чтобы на мир, но и даже на перемирие, пока у власти находится кайзер Вильгельм II. Таким образом, был жестко поставлен вопрос о ликвидации монархии в Германии.

В самой же Германии этот вопрос для элиты осложнялся тем, что она никак не могла взять под контроль саму «технологию» ликвидации монархии — то ли это будет совершено по «революционной, марксистской технологии», то ли в рамках т. н. «буржуазной революции», т. е. без особых потерь для самой элиты. Между тем последний вариант никак не получался, т. к., с одной стороны, многие из тех, кого можно было бы использовать для этих целей, были скомпрометированы близостью к кайзеру и потому обвинялись странами Антанты в развязывании войны, с другой же, дорогу этому варианту перекрывало на тот момент совершенно неконтролируемое развертывание событий по второй «технологии», что на фоне кровавой вакханалии террора и насилия в России и вовсе пугало германскую элиту. Одно дело — спускать с цепи «борцов за народное счастье» в далекой России — как говаривал еще Бисмарк, «социализм в одной стране построить можно, только надо для этого найти страну, которую не жалко…» — и совсем иное — допустить их к власти в горячо любимом фатерланде.

Между тем во главе революционного движения в Германии тогда стоял Спартаковский союз, который возглавляла старая знакомая Ф. Э. Дзержинского — Роза Люксембург. К ней 21 октября 1918 г. присоединился выпущенный на свободу под давлением народных масс знаменитый Карл Либкнехт (в заключении находился с 3 мая 1916 г.) — ярый противник Ленина и его кровавых методов, Брестского договора со всеми его последствиями, не говоря уже о том, что по уровню интеллекта и особенно авторитетности в международных кругах революционной социал-демократии он откровенно претендовал на роль лидера международного рабочего движения. Короче говоря, только этого еще и не хватало германской элите именно в то время.

Судя по тому, что произошло дальше, между Дзержинским и немцами состоялся не только зондажный обмен мнениями, но и были достигнуты некоторые предварительные договоренности.

Во-первых, по вопросу о том, как умерить сильно пугавшую германскую элиту и раздражавшую германский Генштаб революционную прыть К. Либкнехта и Р. Люксембург. Именно с этой целью прилично одетый господин «Доманский» и посещал многочисленные митинги с их участием, о чем регулярно докладывал в Москву.

Во-вторых, о том, что делать, если они не поймут словесных увещеваний, т. е. могут ли столь обязанные немцам господа большевики организовать ликвидацию этих деятелей, в т. ч. и при содействии германской разведки? Конечно же, услуга за услугу — взамен германская сторона закрывает дело об убийстве Мирбаха, хотя в Германии, несмотря на всю революционную анархию последних дней существования монархии, ширилось массовое движение за суровое наказание убийц германского посла. Между тем один из главных соучастников этого преступления вел тайные зондажные переговоры в Берлине, спокойно разгуливал по городу, регулярно посещал митинги с участием лидеров Спартаковского союза и не менее регулярно отсылал отчеты об увиденном в Москву Ленину — судя как раз по письмам из Германии, господин «Доманский» находился там вплоть до ноября (последнее письмо датировано 28 октября).

В-третьих, о том, что и как предпринять, чтобы сохранить на будущее если не букву, то хотя бы дух прошлого сотрудничества, в т. ч. и на договорной основе — ведь господа большевики столь многим обязаны Германии? Как сохранить золото, которое Ленин обязан был выплатить по второму Брестскому договору, но так, чтобы оно стало залогом будущего сотрудничества?

…Любопытно в этой связи отметить одну интересную деталь. Именно во время этой таинственной поездки Дзержинского через Швейцарию в Германию в швейцарских банках появились многочисленные вклады с шестью нулями — на имя Дзержинского был открыт вклад на сумму 85 миллионов франков, на имя Ленина — 75, на имя Зиновьева — 80, на имя Троцкого — 90 миллионов франков и т. д. «Достопочтенные господа большевики» и тут явно обманули партнеров — договаривались они явно о том, что вклады будут такими, чтобы и немцы ими пользовались, а получилось то, что все вклады стали именными, т. е. никто из немцев к ним и приблизиться не мог. Обычно такие операции и доверяют самым близким людям, но в то же время и постоянно «пасут» их — именно этим явно и вызвано то обстоятельство, что Дзержинского сопровождал Аванесов, доверенное лицо самого Свердлова…

Судя по всему, во время обсуждения этих тем и возникла идея направить в Германию с тайной миссией кого-либо из тех «ленинских гвардейцев», который обладал бы опытом самых грязных интриг в международных делах, свободно ориентировался бы в германской действительности и был бы понятен германской стороне. Более того, тогда же было оговорено, что присланное для организации «мокрого дела» лицо временно будет арестовано, а затем будет выпущено на свободу и в условиях конспирации с ним начнут тайные переговоры. А по достижению договоренностей оно будет отпущено назад в Россию. В качестве аванса от Дзержинского потребовали, и, похоже, явно не без участия лично Ганса фон Секта, срочной переправки в Россию большого друга германского Генштаба, бывшего военного министра Турции Энвера-паши, которому, в случае его захвата странами Антанты на территории Германии, грозил расстрел. Все это было не только услышано, но и исполнено.

…При непосредственном участии Дзержинского и под его личным контролем в августе 1920 г. Энвер-паша по тайным каналам Коминтерна на самолете был переправлен в Советскую Россию, где его встретили с распростертыми объятиями.

Даже спустя десятилетия, даже через призму «восточных интриг» этого искреннего почитателя наполеоновского образа действий, чрезвычайно трудно представить себе резоны, которыми руководствовался Ленин, связываясь с одним из крупнейших международных преступников того времени, соглашаясь на его прибытие и предоставление ему убежища в Советской России. Ведь ему же прекрасно было известно, что как один из членов преступного триумвирата младотурок (еще один из них, Джемаль-паша, также был переправлен в Советскую Россию) Энвер-паша несет личную ответственность за организацию массового геноцида армянского народа в Османской империи в 1915 г. Более того, ему было прекрасно известно, что Энвер-паша является одним из ведущих идеологов и практиков панисламизма и пантюркизма, что для России было чрезвычайно опасно именно по геополитическим соображением. Что практически незамедлительно и подтвердилось на практике — у «вождя мирового пролетариата» хватило ума отправить Энвера-пашу в Среднюю Азию для установления там советской власти?! После чего в течение нескольких лет огромные силы ВЧК и РККА гонялись за Энеером, чтобы в конце концов прикончить его, в т. ч. за организацию басмачества…