Никакие компромиссы с этим чудовищем под ласковой маской мецената не приемлемы. Разговор с такими может быть только один - “ecrasez L’infame”.

А. ДУГИН

Борис Занегин КИТАЙ: ВИЗИТ КЛИНТОНОСЦЕВ ( “Бумажный тигр” в гостях у “красного дракона” )

ПРЕБЫВАНИЕ ПРЕЗИДЕНТА США Билла Клинтона в КНР с 25 июня по 3 июля получило разноречивые оценки. Представители праводемократического лагеря поспешили объявить его историческим прорывом в американо-китайских отношениях, приравнивая к четвертьвековой давности визиту Р.Никсона и объявляя о создании стратегической оси Вашингтон-Пекин в ущерб ельцинской России. В кругах аналитиков, близких к коммунистической оппозиции, а потому лучше осведомленных относительно положения дел внутри КНР, напротив, звучат речи о дипломатическом поражении и даже капитуляции США, вынужденных считаться с “гигантом XXI века”, идущим по пути социалистического развития.

Обращает на себя внимание общее усиление дипломатической активности вокруг Китая за последние два-три года. Буквально вслед за Клинтоном планируются визиты в КНР С.Кириенко, затем Е.Примакова, а в конце года - ответный визит Цзян Цземиня в Москву или даже обмен визитами с Ельциным. Большое значение имела и недавняя поездка китайского руководителя в Европу. Все эти акции, несомненно, связаны с изменением глобального баланса сил после распада СССР и успешного осуществления китайских реформ.

Сегодня экономика России, по сравнению с экономикой СССР 1990 года, уменьшилась приблизительно впятеро, а КНР увеличилась за эти семь лет более чем вдвое на фоне четырехкратного роста экономики в 1978-90 гг. В результате Китай по объему ВВП почти достиг уровня США, а Россия откатилась на 16-е место в мире. Тем самым реализовалась давняя выдумка наших “демократов” о “Верхней Вольте с ракетами”.

Кроме того, после 1991 года основы отношений между Россией и Китаем изменились коренным образом. У Китая есть все основания для недоверчивого, а при случае - и враждебного, отношения к России. Там сегодня рассматривают “северного соседа” как чуждое в идеологическом и социальном плане государство, способное, при определенных условиях, стать врагом N1, чего не было даже в годы самого острого политического противостояния между КНР и СССР. Тогда ухудшение отношений связывали с личным конфликтом Мао Цзэдуна и Хрущева, теперь же речь идет о предательстве русскими своих идеалов, что далеко не одно и то же. Подчинение РФ диктату мировых финансовых структур, ее присоединение на правах младшего партнера к “семерке”, стремление вступить в НАТО и другие новеллы российской внешней политики рассматриваются за Великой стеной как потенциальные угрозы Китаю, не говоря уже о возможности распада РФ и прихода на Дальний Восток янки или японцев.

С этой точки зрения перспективы создания прагматической коалиции между КНР и США, направленной против ослабленной и неуправляемой России, действительно существуют и находятся в поле зрения китайского руководства. В случае продолжения нынешней самоубийственной политики ельцинского режима эти перспективы могут перейти и в плоскость военно-политических акций.

Несомненно, что подобное развитие событий выглядит максимально желательным для США, политические лидеры которых делают все возможное для того, чтобы создать и увеличить российско-китайский конфликтный потенциал. Это сегодня стало одной из основных целей американской внешней политики. Конечно, устранение Компартии Китая из институтов государственной власти, установление там проамериканского режима по советскому образцу с неизбежным в таком случае всплеском национализма и хаосом дестабилизации во всем регионе Дальнего Востока и Юго-Восточной Азии,- по-прежнему остается сверхзадачей США в отношении Китая. Но реальности современной политики пока не дают Вашингтону никаких оснований для реализации этой сверхзадачи.

Поэтому в США перестали возиться со “студенческими лидерами” площади Тяньаньмэнь, вывезенными за океан еще в 1989 году, а равно и с темой “прав человека” в Китае. У Клинтона была задача сгладить эти, не столь давно - острые, углы “китайской карты”, максимально продемонстрировать дружелюбие США и заинтересованность в сотрудничестве с континентальным Китаем.

Значение, которое в Америке придают нормализации отношений с КНР, хорошо иллюстрируется составом и численностью делегации, сопровождавшей Клинтона,- ни много ни мало тысяча человек, среди которых находились практически все высшие руководители его администрации. Для перевозки “этих клинтоносцев” через Тихий океан пришлось задействовать три широкофюзеляжных аэро- буса “Боинг”, заодно продемонстрировав возможности авиакорпораций США в деле пассажирских перевозок (перспективный рынок КНР здесь оценивается в 10 млрд. долл.).

С моей точки зрения, сам визит был продиктован ограниченными, частными, хотя и важными, целями. Главная из них заключалась в нейтрализации “русского фактора”. Напомним, что РФ заключила с КНР основополагающее соглашение по поводу многополярного мира и формирования нового мирового порядка - явно антиамериканский документ. Россия практически завоевала китайский рынок вооружений. США должны были сделать адекватный дипломатический шаг, чтобы иметь возможность влиять на политическую ситуацию и создавать своим монополиям благоприятные условия на китайском рынке в целом. В условиях, когда торговый дефицит США с КНР составит по итогам 1998 года около 50 млрд. долл., ни одна американская администрация не может позволить себе игнорировать этот факт. “Дипломатия канонерок” и броненосцев как принцип международных отношений сегодня носит очень ограниченный характер демонстрации сил и возможностей во время “визитов вежливости”. По словам неназванного американского чиновника, готовившего пекинскую встречу “в верхах”, вояж Клинтона предпринят именно с целью продемонстрировать стабильность американо-китайских отношений как “визит доброй воли”. В данной связи полезно вспомнить, что на самом деле отношения между Вашингтоном и Пекином в последние 25 лет (после визита в КНР Р.Никсона) отличались крайней нестабильностью и периодически требовали экстраординарных мер, чтобы предотвратить перерастание в открытый конфликт. Нынешний визит Клинтона, несомненно, относится к числу таких мер.

Что касается этой цели, то она, конечно, была достигнута, поскольку китайская сторона также заинтересована в том, чтобы поддерживать с Соединенными Штатами уровень взаимопонимания не меньший, чем с Россией и ведущими державами мира. Ни Китай, ни США не хотят сегодня сползания к конфликту, которое сегодня медленно, но верно происходит в их отношениях. Поэтому для обеих сторон необходимо было найти взаимопонимание или хотя бы выработать определенный механизм консультаций по всему спектру проблем, существующих в отношениях между ними.

Чего достиг Клинтон? Американская дипломатия очень ловко использовала трения между Китаем и Индией, на этой основе американцы предложили и получили согласие китайцев на консультации по гонке вооружений в Южной Азии. Вот это и есть американский эквивалент документа, подписанного Ельциным и Цзян Цзэминем. Все остальные договоренности представляют собой более-менее очевидные уступки США, хотя бы и на уровне обещаний. Так, Клинтон обещал открыть Китаю доступ к “высоким технологиям”, хотя в этом вопросе многое будет зависеть от конгресса, а также заключить соглашение о сотрудничестве в области мирного использования атомной энергии. В военной области был достигнут крошечный, знаковый, но все же успех: стороны договорились проводить консультации по вопросу безопасности военных операций на море и в воздухе. Это явилось очень трудным решением для США, поскольку они имеют определенные обязательства перед Тайванем. Что же касается сообщения о взаимном ненацеливании ракет, то оно не имеет, по сути, никакого военного значения: кассета с кодом нового маршрута может быть вставлена в ракету-носитель за очень короткое время. Однако в условиях подавляющего ракетно-ядерного преимущества США над КНР такой шаг может расцениваться как уступка американцев.